ГЛАВА VII Смиреніе въ „юродствѣ" и его обнаруженія. Смиреніе духа.

ГЛАВА VII Смиреніе въ „юродств?" и его обнаруженія. Смиреніе духа.

Христа ради „юродство" им?етъ, такимъ образомъ, большое значеніе для роста духовной жизни челов?ка. Тотъ переворотъ въ челов?к?, который служитъ условіемъ нарожденія въ немъ духовной жизни, прежде всего, какъ вид?ли, заключаетъ въ себ? сознаніе челов?комъ своего ничтожества предъ Богомъ. Но чувства челов?ка въ отношеніи къ Богу получаютъ полное значеніе, пріобр?таютъ надлежащую силу, лишь будучи проявлены въ отношеніяхъ его къ другимъ людямъ. Это смиреніе. Его истинный смыслъ въ сознаніи челов?комъ своего матеріальнаго ничтожества въ отношеніи къ идеалу безусловнаго совершенства; но оно становится чувствомъ надлежащей силы, лишь становясь смиреніемъ челов?ка въ отношеніи къ другимъ людямъ, какъ говоритъ св. апостолъ Петръ: „повинитеся вси другъ другу, стяжите смиренномудріе" [CDLXV]. Смиреніе челов?ка въ отношеніи къ людямъ и составляетъ „юродство". Христіанину надлежитъ добровольно отказаться отъ всего, что ставитъ его вн?шнимъ образомъ впереди другихъ въ направленіи мірской жизни, въ направленіи къ идеаламъ естественнаго достоинства и благосостоянія, отъ власти, нарядной вн?шности, отъ репутаціи умнаго челов?ка, отъ всего того, что ставитъ выше другихъ и, напротивъ, стремиться къ тому, что обезличиваетъ челов?ка, унижаетъ, какъ учитъ Спаситель: „иже убо смирится яко отроча, той есть болій во царствіи небесн?мъ" [CDLXVI], „но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом" [CDLXVII], и Самъ показалъ прим?ръ смиренія, умывъ ноги своимъ ученикамъ и запов?давъ имъ „творить такожде" [CDLXVIII] Въ этомъ же настроеніи смиренномудрія христіане должны признаваться другъ другу въ проступкахъ: „испов?дайте другъ другу прегр?шенія, яко да исц?л?ете" [CDLXIX].

Величіе „юродства" и открывается изъ величія христіанскаго смиренія, выражающагося въ добровольномъ самоотреченіи; быть безъ всякой претензіи на вн?шнее достоинство, быть униженн?е т?хъ, съ которыми живешь и которые тебя знаютъ и, что тоже, не выд?ляться изъ толпы, быть свободнымъ отъ оковъ міра, жить такъ, чтобы вн?шній бытъ не препятствовалъ исполненію существенныхъ требованій христіанской нравственности, а совм?щался съ христіанскимъ духомъ, питалъ его, – вотъ то, что, составляя величіе смиренія, возвышаетъ подвигъ „юродства", возвышаетъ именно т?мъ, что принявшій его на себя долженъ побороть самого себя, искоренивъ изъ своего сердца трудно искоренимое, самое живучее чувство въ душ? челов?ка – самолюбіе. Многое можетъ переносить челов?къ, но съ оскорбленіемъ своего самолюбія ему трудно мириться. Высоко надъ вс?мъ земнымъ можетъ подняться челов?къ, но и тутъ самолюбіе не покидаетъ его и служитъ иногда причиной его гибели. Сокрушить этого непримиримаго врага и стремились св. юродивые смиреніемъ, которое было непрем?ннымъ спутникомъ всей ихъ жизни и которое составляло ц?ль и конецъ ихъ уподобленія Іисусу Христу. Такого расположенія духа, въ которомъ челов?къ бываетъ чуждъ всякой мысли о своихъ совершенствахъ, хотя бы и им?лъ ихъ и со всею живостію чувствуетъ и сознаетъ свое ничтожество, немощь, требуетъ и самое существо д?ла, такъ какъ, во первыхъ, христіанская жизнь есть путь къ первобытному совершенству, въ какомъ челов?къ былъ сотворенъ; но оно потеряно чрезъ гордость, сл?довательно, возвращено можетъ быть не иначе, какъ чрезъ смиреніе; во вторыхъ, все д?ло спасенія нашего есть главнымъ образомъ д?йствіе благодати Божіей, а не нашихъ собственныхъ силъ, значитъ, не намъ, а имени Господню принадлежитъ за все слава и благодареніе. Поэтому то, въ третьихъ, Господь Іисусъ Христосъ первый источникъ блаженства указалъ именно въ нищет? духовной [CDLXX] и путь къ возвышенію – въ смиреніи и уничиженіи: „всякъ возносяйся смирится смиряяй же себе вознесется" [CDLXXI] и, призывая сл?довать за собою вс?хъ желающихъ, внушаетъ, чтобы они наипаче поучались у Него кротости и смиренію: „научитеся отъ Мене яко кротокъ есмь и смиренъ сердцемъ" [CDLXXII]. Наконецъ, въ четвертыхъ, св. подвижники также не находятъ довольно словъ, чтобы достаточно восхвалить и показать необходимость смиренія въ духовной жизни. „Прежде всего, сынъ мой, говоритъ св. Антоній великій, удаляйся гордости и люби смиреніе. Отъ смиренія рождается познаніе истины, отъ познанія истины в?ра, отъ в?ры – надежда, отъ надежды – любовь, отъ любви – повиновеніе, отъ повиновенія постоянное исполненіе запов?дей" [CDLXXIII]. „Думаешь ли ты, говоритъ св. блаженный Августинъ, воздвигнуть великое зданіе въ высоту? позаботиться прежде всего объ основаніи его внизу: это основаніе есть смиреніе". „Истинный признакъ христіанства въ томъ состоитъ, учитъ св. Макарій Египетскій, чтобы какой трудъ кто ни понесъ, какія бы доброд?тели ни совершилъ, такъ себя вести, какъ бы ничего не сд?лалъ, и постящійся долженъ говорить – я не постился, и молящійся – я не молился, и бдящій въ молитв? – я не бд?лъ, а только начинаю упражняться и трудиться, и праведный предъ Богомъ долженъ говорить – я не праведенъ и еще не подвизаюсь, а только начинаю каждый день" [CDLXXIV]. „Какъ богатолюбивый, хотя соберетъ многія тысячи, не бываетъ т?мъ доволенъ, но т?мъ паче д?лается несытымъ его желаніе; или, какъ лишенный сладкаго питія, прежде нежели насытился онымъ, еще большею воспламеняется жаждою, тако и вкушеніе Божіей сладости выше всякой сытости. Напротивъ того, ч?мъ бол?е кто обогащается симъ богатствомъ, т?мъ паче представляетъ себя нищимъ. Таковые христіане сами въ себ? не высоко ц?нятъ душу свою, но крайне уничиженными пребываютъ предъ Богомъ и почитаютъ себя рабами всякаго челов?ка" [CDLXXV]. „Т?, которые сподобились сод?латься чадами Божіими и въ себ? им?ютъ просв?щающаго ихъ Христа столько уничижаютъ себя, что не представляютъ и челов?ка, который былъ бы ихъ ниже, но себя почитаютъ изъ вс?хъ посл?дними" [CDLXXVI]. „Душа истинно боголюбивая и христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведныхъ д?лъ, по ненасытному своему стремленію къ Господу думаетъ о себ? будто бы ничего еще она не сд?лала: хотя бы изнурила т?ло свое постами и бд?ніями, при такихъ остается чувствованіяхъ, будто бы не начинала еще трудиться для доброд?телей; хотя бы сподобилась достигнуть различныхъ духовныхъ дарованій, или откровеній и небесныхъ таинъ, по безм?рной и ненасытимой любви своей ко Господу, сама въ себ? находитъ, будто бы ничего еще не пріобр?ла; а напротивъ того, ежедневно алкая и жаждая, съ в?рою и любовію пребывая въ молитв?, не можетъ насытиться благодатными тайнами и благоустроеніемъ себя во всякой доброд?тели. Она уязвлена любовію небеснаго Духа, при помощи благодати непрестанно возбуждаетъ въ себ? пламенное стремленіе къ небесному Жениху, вождел?ваетъ совершенно сподобиться таинственнаго и неизреченнаго общенія съ Нимъ въ святын? Духа, съ откровеннымъ лицемъ души, взираетъ на небеснаго Жениха лицемъ къ лицу, въ духовномъ и неизглаголанномъ св?т?, со всею несомн?нностью входитъ въ единеніе съ Нимъ, сообразуется смерти Его, съ великимъ вождел?ніемъ непрестанно, ожидаетъ смерти Христа, несомн?нно в?руетъ, что чрезъ Духа пріиметъ совершенное избавленіе отъ гр?ха и тьмы страстей и, очистившись Духомъ, освятившись душевно и т?лесно, сподобится стать чистымъ сосудомъ для пріятія въ себя небеснаго міра и обителію небеснаго и истиннаго Царя Христа", продолжаетъ тотъ же св, отецъ [CDLXXVII]. Авва Доро?ей говоритъ: „старайся привести себя въ такое устроеніе, чтобы во всемъ находить себя достойнымъ укоренія. В?руй, что безчестія и досады суть врачества отъ гордости. Молись объ укоряющихъ тебя, объ истинныхъ врагахъ твоихъ, при несомн?нномъ уб?жденіи, что ненавидящій безчестіе, ненавидитъ смиреніе, и уб?гающій отъ огорченій, б?житъ отъ кротости" [CDLXXVIII]. И въ этомъ то смиренномъ сознаніи своего ничтожества именно и заключается тайна возвышенія или пресп?янія христіанскаго. „Питай въ себ? постоянно то чувство, что ты муравей и червь, говоритъ преподобный ?еогностъ, да сод?лаешься богозданнымъ челов?комъ и сколько унизишь себя, столько же возвысишься. Если ты, подобно псалмоп?вцу, почитаешь себя, яко ничтоже предъ Богомъ [CDLXXIX], то изъ малаго непрем?нно сд?лаешься великимъ, и въ то время, когда думаешь, что не им?ешь и не знаешь ничего, обогащаешься и д?ятельностью и в?д?ніемъ достохвальнымъ о Господ?" [CDLXXX]. Совершенство смиренія, по словамъ св. Исаака Сирина, состоитъ въ томъ, чтобы съ радостью сносить ложныя обвиненія. Кто истинно смиренномудръ, тотъ, будучи обиженъ, не возмущается и ничего не говоритъ въ свою защиту о томъ, въ чемъ онъ обиженъ, принимаетъ клеветы, какъ истину, и не старается ув?рять людей, что онъ оклеветанъ, но проситъ прощенія. Иные добровольно навлекали на себя названіе непотребныхъ, не будучи таковыми; другіе же терп?ли именованіе прелюбод?евъ, будучи далекими отъ прелюбод?янія и слезами свид?тельствовали, что несутъ на себ? плодъ гр?ха, котораго не д?лали, и съ плачемъ просили у обид?вшихъ прощенія въ беззаконіи, котораго не совершали, когда душа ихъ была ув?нчана всякою чистотою и непорочностію. Иные же, чтобы не прославляли ихъ за превосходныя правила жизни, соблюдаемыя ими въ тайн?, представлялись въ образ? юродивыхъ, бывъ растворены божественною солію и непоколебимы въ своей тишин?. Такъ что на высот? совершенства своего святыхъ ангеловъ им?ли провозв?стниками своихъ доброд?телей [CDLXXXI]. Непрем?нною чертою смиренія служитъ, значитъ, сокровенность, т. е. такое поведеніе, чтобы, гд? не требуетъ обязанность или настоятельная нужда, не обнаруживать своихъ подвиговъ предъ людьми, а совершать ихъ въ тайн?, предъ лицемъ одного Бога. Такая сокровенность, весьма необходимая челов?ку для сохраненія, утвержденія и приведенія въ зр?лость доброд?тели и требуемая Іисусомъ Христомъ [CDLXXXII], и отличала жизнь и д?ятельность св. юродивыхъ, и „юродство" д?лала прямо противоположнымъ фарисейству. Тогда, какъ фарисей живетъ одною только показанностію, при своей духовной пустот? и скрываетъ чрезъ это развращенность своего ума, сердца и воли, юродивый, напротивъ, отъ вн?шнихъ д?лъ доброд?тели отказывается даже и тогда, когда они являются необходимымъ выраженіемъ и плодомъ его д?йствительной внутренно-доброд?тельной настроенности.

Можно сказать, что насколько велико до безм?рности и преступно самолюбіе фарисея, настолько и даже бол?е величественно и достойно великой похвалы христіанское смиреніе юродиваго, добровольно отказывающагося не только отъ наградъ и чести, но и отъ добраго о себ? мн?нія со стороны людей, а потому оно, какъ одно изъ существенныхъ проявленій „юродства" не представляетъ изъ себя родъ притворства, лицем?рія противныхъ чувству истиннолюбія и искренности христіанскихъ. Въ томъ, что оно происходило изъ началъ совершенно истинныхъ, ув?рятъ насъ фактическія данныя.

Смиреніе побуждало вс?хъ св. юродивыхъ держать себя ниже, ч?мъ какъ подобало имъ по сану и по положенію (напр. священства Аврамій, монашества, – Симеонъ, Михаилъ и др.), слагать съ себя высокое достоинство и переходить въ низшее состояніе (св. Михаилъ Клопскій сложилъ княжеское достоинство), вращаться въ обществ? презр?нныхъ людей и т. п. Съ этой стороны „юродство" еcть въ изв?стныхъ ц?ляхъ роль, если можно употребить такое слово, личнаго спасенія, а главное – общественнаго служенія. Оставляя пока въ сторон? д?ло общественнаго служенія св. юродивыхъ, ограничимся теперь интересами личнаго спасенія ихъ.

Такъ, св. Симеонъ прежде ч?мъ выступить на подвигъ „юродства", въ Іерусалим?, у гроба Господня молился, прилежно, дабы его д?ла Господь покрылъ предъ челов?ки, дондеже отъ житія сего преставленъ будетъ, яко да уб?житъ тщетныя славы и возношенія, но яко безумнаго и несмысленнаго вс? да им?ютъ его, и самъ онъ „чудесная своя д?ла благодатію Божіею творимая, покрывалъ являемымъ изъ вн? юродствомъ" [CDLXXXIII]. Когда, н?цыи отъ знавшихъ св. Прокопія Устюжскаго, видяще его юродственное житіе, начаша того блажити, глаголюще: сей челов?къ великъ есть предъ Богомъ, понеже отъ иныя страны, и отъ злов?рія въ правов?ріе со многимъ им?ніемъ с?мо пришедъ, вся раздаде неимущимъ, самъ же нищету возлюбивъ, юродъ творится Христа ради, тогда таковая словеса блаженный Прокопій многажды слышавъ, опечалися вельми, и не терпя отъ челов?къ хвалимый быти, пойде оттуда къ восточнымъ странамъ, всюду юродствуя, и многая озлобленія отъ неразумныхъ пріемля” [CDLXXXIV]. Съ того времени, какъ въ Клопскомъ монастыр? узнали о княжескомъ происхожденіи преподобнаго Михаила, то „вельми начаша чтити блаженнаго", но онъ всего мен?е желалъ изв?стности у людей и потому больше прежняго сталъ юродствовать [CDLXXXV]. Св. Іоаннъ Устюжскій „въ день творяшеся предъ челов?ки аки юродъ, ристая по улицамъ, дабы его не познали" [CDLXXXVI]. Жизнь доброд?тельная св. Исидора Твердислова, „аки подъ спудомъ подъ образомъ юродства таима б?" [CDLXXXVII]. Преп. Исакій Печерскій, „не хотя славы отъ челов?къ, нача юродствотворити" [CDLXXXVIII]. Нежелая, чтобы добрыя д?ла св. юродивыхъ вид?ли люди, они своими странностями прикрывали свои доброд?тели и совершали ихъ въ тайн?. Св. Симеонъ, „покрыти хотя пощеніе свое, многажды по семидневномъ неяденіи ядяше мяса предъ вс?ми, нарочно того ради, да не точію яко юрода, но и яко гр?шна мнятъ его вси быти"; онъ же „на большее мнимаго своего юродства показаніе, отлагаше стыд?ніе челов?ческое, и множицею обнаженъ по торжищу хождаше, овогда храмля, овогда скача, овогда же по земли ползаше, и текущымъ по пути запинаше ноз?, и лежя на земли біяше землю ногами и ина многая очесемъ челов?ческимъ неугодная и нел?пая д?яше, вс?мъ себ? безумна быти являя, да никтоже мнитъ его быти свята" [CDLXXXIX]. Однажды, пробывъ весь великій постъ безъ пищи, св. Симеонъ въ великій страстной четвергъ рано утромъ „на торжищи с?дя ядяше", ч?мъ приводилъ вс?хъ въ смущеніе и получалъ зам?чанія, „яко ни святаго четверга не почитаетъ, но рано ястъ" [CDXC]. Чтобы люди не могли знать о его чудесахъ, онъ „творяшеся б?сенъ, и акибы отъ б?совскаго д?йства в?сть д?емая въ тайн? въ челов?ц?хъ, того ради съ б?снующимися хождаше яко единъ отъ нихъ сый" [CDXCI]. Посл? нед?льнаго поста одинъ разъ въ воскресенье утромъ св. Симеонъ взялъ колбасу, перекинулъ черезъ плечо, „аки орарь діаконскій", а въ л?вую руку горчицу и, „омокая колбасу въ горчицу тако ядяше: приходящимъ же къ нему играти, уста горчицею помазоваше" [CDXCII]. Онъ же охотно принимаетъ на себя обвиненіе въ нец?ломудріи и вотъ по какому случаю: когда одинъ корчемникъ, раскаявшись въ томъ, что напрасно билъ св. Симеона, разбившаго сосудъ съ виномъ, куда выпустила ядъ змія, сталъ почитать его, то св. Симеонъ вотъ что сд?лалъ, чтобы его ругали: „н?коего дне почивающей жен? корчемниковой единой въ храмин? своей, а корчемнику вино продающу, пріиде къ ней старецъ, и нача совлекати съ себе одежды, и творяшеся аки лещи съ женою хотяй. Она же видящи то, воскрича, и притече мужъ ея, и рече жена къ мужу: иждени проклятаго сего юрода, яко насиловати мя хощетъ. Бивъ убо мужъ старца заушенми, изгна его вонъ на стужу: б? бо мразъ велій и дождь, и с?дяше старецъ вн?, терпя хладъ, въ единой сый ветс?й и раздранн?й одежд?. Оттол? не точію самъ корчемникъ не вм?няше его въ святаго, но и другимъ, аще кто глаголаше, яко Симеонъ Христа ради юродствуетъ, изв?щаваше съ клятвою глаголя: по истин? б?сенъ есть, и ума не имать, еще же и блудникъ, жену бо мою насиловати хот?, и мясо ястъ, и иная неподобающая д?ла творитъ, яко не имый Бога" [CDXCIII]. Для того, чтобы предать забвенію свои добрыя д?ла, н?которые изъ св. юродивыхъ покидали совс?мъ или на время м?ста своего жительства. Такъ преп. Исидора посл? того, какъ ушелъ изъ монастыря преп. Питиримъ, „не терпящи быти почитаема отъ сестеръ, изыде тайно изъ монастыря, и въ несв?домыхъ м?ст?хъ крыяшеся даже до преставленія своего къ Богу" [CDXCIV]. Когда н?кто торговецъ Фускарій, у котораго жилъ св. Симеонъ, и его жена стали почитать посл?дняго за совершенное имъ чудо (онъ голыми руками принесъ горячихъ угольевъ), то „онъ б?жа изъ дому того, и не возвратися, дондеже то чудо въ забвеніе пріиде" [CDXCV]. „Никтоже отъ челов?къ в?дяще доброд?тельнаго житія св. Прокопія Устюжскаго" [CDXCVI]. О св. Василіи московскомъ изв?стно, что онъ „ничтоже глаголаше, и аки безгласенъ творяшеся, утаитися мня отъ челов?къ доброд?тельми, Богу же точію в?домъ быти" [CDXCVII]. „Никтоже в?дяше доброд?тельнаго житія блаженнаго Исидора Ростовскаго"; онъ съ этою ц?лью устроилъ себ? кущу въ такомъ м?ст?, гд? бы глазъ челов?ческій не могъ зам?тить его молитвы [CDXCVIII]. „М?ста ид?же обыче въ тайн? молитися св. Симеонъ никтоже в?дяше" [CDXCIX]. Св. юродивые всегда запрещали разсказывать про свои доброд?тели, которыя какимъ либо образомъ становились явными. Такъ св. Іоаннъ Устюжскій взялъ клятву съ любопытнаго священника, подсмотр?вшаго, какъ онъ легъ на горячіе уголья, – не разсказывать объ этомъ никому [D]. Св. Прокопій Устюжскій пов?далъ клирику Симеону о явленіи ему ангеловъ Божіихъ подъ условіемъ никому не говорить до его смерти [DI]. Одна благочестивая константинопольская женщина по имени Варвара вид?ла въ изступленіи одинъ разъ на площади близь „Константинова столпа св. блаженнаго Андрея, ходяща посред? многихъ, аки столпа пламеннаго блистающагося" и б?совъ, въ образ? черныхъ э?іоповъ, ходящихъ сзади его и говорившихъ о томъ, чтобы Богъ другого такого не далъ на земл?, такъ какъ и этотъ юродивый „изжеглъ сердца наша и ругается всему міру", и научающихъ людей бить св. Андрея, который молился за нихъ. И вотъ видитъ Варвара, – раскрылось, подобно вратамъ, небо и вылет?ло оттуда множество красивыхъ ласточекъ и среди нихъ б?лосн?жный голубь большой величины, несшій въ клюв? золотой масличный листъ; онъ челов?ческимъ голосомъ проговорилъ: „пріими листъ сей, его же Господь Вседержитель посла ти отъ рая, въ знаменіе благодати Своея, занеже милостивъ еси и челов?колюбивъ, якоже и Самъ Онъ милостивъ, и прославитъ тя, и возвеличитъ милость Свою на теб?, занеже біющія тя прощаеши, и милуеши, и молишися о нихъ, да не им?ютъ въ семъ гр?ха. Сія глагола голубь, с?д? на глав? святаго". Видя такое вид?ніе благочестивая Варвара искушалась мыслью разсказать о немъ, чтобы люди знали, – какихъ св?тильниковъ им?етъ Господь на земл?. Много разъ пыталась она пов?дать о бывшемъ вид?ніи, но сила Божія „возбраняше ей". Посл? встр?тилъ ее св. Андрей и сказалъ: „храни тайну мою, Варваро, и никомуже пов?дай то, еже вид?ла еси, донел? же пройду въ м?сто селенія дивна, даже до дому Божія". Та сказала ему: „аще и хощу кому пов?дати, но не могу, честный св?тильниче и святче Божій, возбраняетъ бо ми невидимая сила Божія" [DII]. Св. Андрей запов?дуетъ одному монаху, избавившемуся отъ страсти сребролюбія по его молитв?: „блюди, да не пов?си яже о мн? никомуже: азъ же поминати тя начну день и нощь въ молитвахъ моихъ, да Господь Іисусъ Христосъ управитъ путь твой на доброе [DIII]. Онъ же, разсказавъ своему другу пресвитеру Никифору о восхищеніи его до третьяго неба и о вид?ніи Іисуса Христа, „клятвами закля его, не пов?дати сего никомуже дондеже отъ т?лесныхъ узъ разр?шится” [DIV]. Избавивъ отъ смерти одного ростовскаго купца, спущеннаго съ корабля въ море, св. Исидоръ Твердисловъ запретилъ ему разсказывать объ этомъ чуд?: „никомуже пов?дай о мн?, но сказуй, яко божественная сила избави тя отъ глубины морскія". Когда купецъ возвратился въ Ростовъ, то увид?лъ зд?сь св. Исидора юродствовавша; онъ снова „прещаше ему, да ни кому же пов?сть бывшаго на мори, и храняше то въ молчаніи купецъ оный даже до преставленія угодника Божія, сице и другія чудод?янія его тайно совершахуся [DV]. Св. Симеонъ Юрьевецкій, когда увид?лъ его н?кто переходящимъ Волгу, какъ по суху, сказалъ ему не безумствуя: „именемъ Божіимъ заклинаю тебя – никому не сказывай, что ты вид?лъ, какъ я ходилъ по Волг?, докол? я не отойду къ Господу, иначе если ты объ этомъ разскажешь, то вм?сто благословенія, получишь отъ Бога наказаніе. Богу угодно, чтобы ты узналъ о мн? недостойномъ раб? Его, посл? же моей смерти объявишь это о мн?, если будетъ на то воля Божія” [DVI]. Какая то невидимая сила удерживала т?хъ, которые думали разсказывать про д?ла св. юродивыхъ. Такъ, избавленный отъ прелюбод?янія н?кій юноша, „не можаше испов?дати Симеона, яко исц?ли его". Н?кто Балій тоже, не можаше изъявити ц?лителя своей изсохшей руки, токмо глаголаше: „яко инокъ н?кій носяй на глав? своей в?нецъ отъ финиковыхъ в?твей, исц?ли мя" [DVII].

Высшую степень смиренія св. юродивыхъ составляло то, что они отказывались не только отъ вс?хъ разсужденій самолюбиваго разума, но даже и отъ дов?рія свид?тельству чувствъ. Такъ, с. в. Симеонъ посл? разсказа другу своему діакону Іоанну о той наград?, какую онъ удостоился получить въ вид?ніи за спасеніе многихъ челов?ческихъ душъ, со вздохомъ заключилъ: „господине діаконе, ничтоже в?мъ себе сотворша таково, еже бы достойно было небеснаго воздаянія: юродъ бо и лишенный разума кую мзду имать пріяти; разв? туне благодатію своею помилуетъ мя Владыка мой" [DVIII] и добрыя д?ла свои онъ называлъ „л?ностію окаяннаго своего житія" (тамъ же). Св. Андрей, когда въ сильный морозъ хот?лъ согр?ться около пса и когда лишился и этого посл?дняго желанія, то сказалъ самъ себ?: „о коль гр?шенъ еси окаянне, яко не точію челов?цы, но и пси гнушаются тобою" [DIX]. Одинъ инокъ скитскій былъ высланъ пресвитеромъ за какой то гр?хъ изъ храма, и св. юродивый Виссаріонъ всталъ и вышелъ вм?ст? съ нимъ, говоря: „и я тоже гр?шникъ" [DX]. Такое смиреніе духа возникало въ св. юродивыхъ всл?дствіе того, что ихъ взоръ постоянно прикованъ, такъ сказать, былъ къ созерцанію своей душевной нечистоты, и они считали себя потому посл?дними отребіями міра. „Симонъ, ты глупецъ, несытая гортань", говорилъ самъ себ? св. Симонъ Юрьевецкій [DXI], выражая т?мъ свое нравственное ничтожество.

Упражненіемъ въ духовномъ смиреніи для св. юродивыхъ служило терп?ніе. Въ самомъ д?л?, они принимаютъ различныя обвиненія на себя, подвергаются насм?шкамъ, ударамъ, отрекаются отъ ума и т. п. для того, чтобы выработать въ себ? нравственный характеръ, пріобр?сти изв?стную стойкость въ доброд?тели, переломить себя, а это и составляетъ смиреніе. Въ этомъ ув?ряетъ насъ ученіе св. подвижниковъ. „Для стяжанія смиренія, читаемъ въ одномъ аскетическомъ твореніи, понудь себя и напрягись принять въ любительныя объятія свои всякія неудовольствія и прискорбности, какъ родныхъ сестеръ и всячески уб?гать славы и почестей, желая паче быть отъ всякаго уничижаемымъ и незнаемымъ и ни отъ кого не получать попеченія и ут?шенія, кром? единаго Бога. Утверди въ сердц? своемъ, уб?дясь въ благотворности его, такой помыслъ, что Богъ есть единое твое благо и единое уб?жище, а вс? другія вещи суть для тебя тернія, которыя, если вложить ихъ въ сердце свое, причинятъ теб? вредъ смертоносный. Если же случится теб? отъ кого потерп?ть пораженіе, не печалься о томъ, но перенеси то съ радостью, держа ув?ренность, что Богъ тогда съ тобой. И не желай другой чести и не ищи ничего другого, какъ страдать за любовь къ Богу и за то, что служитъ къ наибольшей Его слав?. Понудь себя и понасиль радоваться, когда кто скажетъ теб? оскорбительное слово, или осудитъ тебя, или презр?ніе теб? покажетъ, потому что подъ такимъ поношеніемъ и безчестіемъ сокрыто великое сокровище, и если ты благоохотно примешь ихъ, то очень скоро окажешься богатымъ духовно. Не ищи никогда, чтобъ тебя любилъ кто въ этой жизни и почиталъ тебя, чтобъ теб? свободн?е было спострадать Христу распятому, ни отъ кого и ни отъ чего не встр?чая въ томъ препятствія. Берегись себя самого, какъ зл?йшаго какого врага своего и не сл?дуй вол? своей, ни уму своему, ни своему вкусу и чувству, если не хочешь потеряться. Потому, держи всегда наготов? оружія противъ себя самого, и когда хот?ніе твое склонится на что-нибудь, хотя бы святое, положи его одно, обнаженное отъ всего сторонняго, предъ Богомъ твоимъ, съ глубочайшимъ смиреніемъ умоляя Его, да будетъ въ этомъ Его, а не твоя воля; и сд?лай это съ искренно-сердечнымъ преданіемъ себя въ волю Божію, безъ всякой прим?си самолюбія, зная, что самъ въ себ? ты ничего не им?ешь и самъ по себ? ничего сд?лать не можешь въ д?л? своего спасенія. Когда почувствуешь, что твоя душа уязвляется какимъ нибудь остномъ ядовитаго тернія, т. е. страстію или страстнымъ помысломъ, то усугубь вниманіе и напрягись не допустить ихъ до сердца, ставъ противъ нихъ лицомъ съ сопротивленіемъ имъ и сердце держа за собой недосязаемымъ для нихъ и чистымъ предъ Богомъ, Котораго, такимъ образомъ, ты всегда будешь им?ть сущимъ внутрь тебя, въ глубин? твоего сердца, ради чистоты настроенія его" [DXII]. Вотъ прекрасная иллюстрація смиренія св. юродивыхъ, которые, хотя совершили и тысячи праведныхъ д?лъ, хотя сподоблялись различныхъ дарованій св Духа, сткровеній и таинъ, однако считали себя не пріобр?тшими ничего добраго для спасенія: такъ св. Симонъ юрьевецкій всю свою жизнь молится о томъ, чтобы душа его была сохранена отъ злыхъ духовъ въ часъ смертный; св. Симеонъ говоритъ другу своему діакону Іоанну: „азъ многу печаль и великъ страхъ имамъ, донел?же прейду грозная оная м?ста, на нихже вся челов?ческая д?ла и словеса истязуются подробну" [DXIII]. Значитъ, св. юродивые, несмотря на то, что всю свою жизнь истребляли въ себ? гр?хъ и старались свою душу освободить отъ всего того, что ст?сняетъ ее во всей ея нравственной д?ятельности и не даетъ ей свободно дышать, не полагались на свои добрыя д?ла, но постоянно въ своемъ сердц? хранили самоосужденіе и, не высокомудрствуя о себ?, всегда пребывали въ покаянныхъ чувствахъ и расположеніяхъ. Ихъ самоосужденіе служило основаніемъ вс?хъ ихъ доброд?телей. Самоосужденіе св. юродивыхъ и происходящее отсюда постоянное покаяніе естественно рождало плачъ и душевное умиленіе. Это объясняется существомъ покаяннаго самоосужденія. В?дь, самоосужденіе всегда бываетъ обращено на разсмотр?ніе и испытаніе внутренняго челов?ка, на сердце, гд? зачинаются и образуются и откуда исходятъ разные мотивы челов?ческой д?ятельности. И потому, ч?мъ глубже челов?къ погружается въ себя, ч?мъ разд?льн?е и ясн?е представляетъ себ? требованія Христова закона, ч?мъ внимательн?е проникаетъ онъ въ свое сердце, т?мъ ясн?е усматриваетъ его нечистоту, несовершенства своего поведенія, далекость жизни отъ евангельскихъ идеаловъ и т?мъ бол?е поражается глубиною своего паденія и поврежденія своей природы. Сл?дствіемъ такого самопознанія и было то желаніе н?которыхъ св. юродивыхъ, чтобы посл? ихъ смерти т?ла ихъ были погребаемы на дорог?, въ конц? кладбища, или у церкви; чтобы какъ можно бол?е ногъ попирало ихъ прахъ. Такое, наприм?ръ, желаніе выразилъ св. Николай Кочановъ [DXIV]. Сознаніемъ своей окаянности объясняется и то, что св. Исидора „нечист?йшихъ въ монастыр? д?лъ не гнушающися, скверныя очищаще м?ста, и бяше монастырю аки губа всякую нечистоту омывающая и очищающая" [DXV]. См?ло можно утверждать, что жизнь св. юродивыхъ была непрерывнымъ подвигомъ покаяннаго смиренія.

Дал?е, смиреніе св. юродивыхъ характеризовало ихъ, какъ д?тей. Въ самомъ д?л?, они вполн? осуществляли слова Спасителя: „если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное" [DXVI]. Этотъ образецъ жизни и воплотили въ себ? св. юродивые. Какимъ образомъ? Въ жизни естественной ч?мъ больше челов?къ независимъ и самостоятеленъ, ч?мъ больше им?етъ своей собственности, своего ума, своей воли и силы, своей д?ятельности, т?мъ считается выше, совершенн?й и достойн?й другихъ. Наприм?ръ, взрослый челов?къ, возмужалый – выше и совершенн?е юноши, потому-что можетъ жить самъ по себ?, независимо и отд?льно отъ отца, жить своимъ собственнымъ умомъ, управляться своей волей, питаться своимъ трудомъ и своими средствами. Юноша совершенн?е отрока и младенца, потому-что хотя и не отд?лился еще отъ отца, живетъ подъ одной съ нимъ кровлей, не им?етъ еще ни своего дома, ни своего семейства и состоянія, но начинаетъ уже порождать собственныя мысли, составлять свои планы и предположенія, воспитывать и приготовлять собственныя силы къ самостоятельной жизни и д?ятельности. А что такое младенецъ по естеству? Онъ и немощенъ, и б?денъ, и безсиленъ, и несмысленъ и безволенъ. А въ благодатной жизни, напротивъ, младенецъ по духу, болій есть во царствіи небесн?мъ [DXVII]. Младенецъ по естеству не им?етъ еще собственности. Пока находился онъ во чрев? матери своей, онъ весь какъ бы погруженъ былъ въ ея жизнь: ея дыханіемъ онъ дышалъ, ея пищею питался, ея кровью возрасталъ и двигался. Родившись потомъ на св?тъ, хотя отпалъ отъ своего корня и начинаетъ жить отд?льною жизнью, но еще долго живетъ жизнію своей матери: ея молокомъ питается, на ея рукахъ носится, ея руками водится. Чтобы войти въ царствіе небесное, необходимо нужно челов?ку низойти духомъ свободно и добровольно въ жизнь младенческую, отр?шиться отъ самолюбія, самоумія, самочинія „отб?гше, яже въ мір?, похотныя тли" [DXVIII] и всею душею, вс?мъ помышленіемъ и вс?мъ сердцемъ возлюбить Господа Бога – быть единъ духъ съ Господомъ. Ч?мъ меньше въ челов?к? будетъ своего, челов?ческаго, – т?мъ больше въ немъ будетъ Божьяго, т?мъ онъ выше и совершенн?е будетъ въ царствіи небесномъ. „Уничижи себе: и узриши славу Божію въ себ?", говоритъ св. Исаакъ Сиринъ [DXIX]. Изъ характеристики жизни дитяти можно будетъ еще рельефн?е представить себ? величіе „юродства". Какія д?ла дитяти? спрашиваетъ св. авва Исаія и отв?чаетъ: дитя, когда наказываютъ его, плачетъ; съ радующимися оно радуется; если укоряютъ его, оно не гн?вается: похвалами не превозносится; если предпочтутъ ему другого, оно не тревожится ревностью; если возьмутъ отъ него что-либо принадлежащее ему, оно не смущается; если оставятъ ему насл?дство, оно пребываетъ къ этому равнодушнымъ; оно не судится ни съ к?мъ, не вступаетъ ни въ какіе споры, не ненавидитъ никого изъ людей. Дитя, находясь въ нищет?, не печалится объ этомъ: находясь въ богатств?, не превозносится: увид?въ женщину, не ощущаетъ вождел?нія: сластолюбіе и попечительность не обладаютъ имъ: оно не осуждаетъ никого, ник?мъ не влад?етъ. никому не завидуетъ, не хвалится т?мъ, чего не знаетъ: не насм?хается надъ ближнимъ; не питаетъ вражды ни къ кому: не лицем?ритъ, не ищетъ мірскихъ почестей, не собираетъ богатства, чуждо сребролюбія, дерзости, не учитъ другихъ по страстному побужденію высокоумія; ни о чемъ не заботится, если снимутъ съ него одежду, не скорбитъ объ этомъ: не сл?дуетъ собственной вол?; не боится ни голода, ни злод?евъ, ни зв?ря, ни войны, ни гоненія" [DXX]. Какая прекрасная иллюстрація жизни св. юродивыхъ. Д?йствительно, св. юродивые сл?довали за Христомъ, какъ малое дитя за своимъ отцемъ или матерью и, отложьше, по апостолу, всяку злобу, и всяку лесть, и лицем?ріе и зависть и вся клеветы, яко новорождени младенцы словесное и неленостное млеко возлюбили, чтобы возрасти во спасеніе [DXXI], они со страхомъ и трепетомъ спасеніе свое сод?вали [DXXII], злобою младенствуя [DXXIII].

Вся ихъ жизнь краснор?чив?е всякихъ словъ говоритъ о томъ, что они считали себя ниже и хуже вс?хъ, ни передъ к?мъ не превозносились, не считали себя способными для совершенія великихъ д?лъ, не хвалились какимъ либо д?ломъ, а прикрывали его странными поступками, не превозносились дарами природы или благодати; не могли радоваться о стяжаніи, которое презр?ли и котораго не домогались [9], не могли они и с?товать объ утрат? чего нибудь, но въ дух? смиренія веселились только о Господ?; глубокое смиреніе святыхъ юродивыхъ заставляло ихъ во вс?хъ скорбяхъ и искушеніяхъ, какимъ они подвергались со стороны людей, не жаловаться ни на кого, а принимать ихъ, какъ должное; св. юродивые старались уб?гать отъ похвалъ людскихъ и съ этою ц?лію они скрывались отъ всего мірского и отъ людей, представляя себя безумными во многихъ случаяхъ [10]. Смиреніе духа побуждало св. юродивыхъ естественно удаляться отъ всего того, что оскорбляетъ другихъ и эта ихъ черта возводитъ подвигъ „юродства" на степень общественнаго служенія.