4. Творение первого человека
4. Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо.
“Вот происхождение неба и земли…” Это не что иное, как общий заголовок целого нового раздела библейской первоистории, начинающегося отсюда (2:4) и простирающегося до следующего подобного же заголовка (5:1). Доказательством этого служит как филологический анализ стоящего здесь еврейского слова toldoth, так и его библейское употребление, о чем у нас уже была речь выше (см. введение к кн. Бытия).
“в день…” День, о котором говорится здесь (славян. Библ.), это не обычные астрономические сутки, ибо здесь нет необходимого указания на утро и вечер, — а весь шестидневный период творения мира, как это ясно из контекста, в котором идет речь о творении всей вселенной, объединенной в понятиях “неба и земли.” Лучший перевод этого места дает сирийская версия (Пешито),[28] которая просто говорит “в то время,” когда созданы были небо и земля…
5. и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли,
Все это вводное предложение служит к определению момента сотворения человека — специального предмета данного повествования. Таким путем бытописатель имеет в виду доказать глубокую древность человека и полное отсутствие всяких следов человеческого существования на земле раньше сотворения первой четы — Адама и Евы.
Эту свою мысль он проводит через общее изображение картины новосозданной земли перед моментом появления на ней человека, в которой он отмечает два главных признака: а) отсутствие всяких следов человеческой культуры и вообще продуктов возделывания поля) и б) наличие неблагоприятных атмосферических условий, делавших даже немыслимой никакую культуру и никакое человеческое существование. Все это, по мысли бытописателя, решительно устанавливало тот факт, что на земле, до сотворения Адама, не было культуры, а следовательно, не существовало и человека. Вот лучшее библейское опровержение рационалистических теорий преадамизма, т. е. мнения о существовании людей, предшествовавшем сотворению Адама.
“Господь Бог.” Здесь мы впервые в еврейском тексте встречаемся со словом “Иегова,” более правильный перевод которого будет “Сущий” (Исх. 3:14). Это — преимущественное название Бога Завета, Бога Промыслителя и Искупителя (Быт. 4:6; 6:3, 5, 8; 9:13, 15, 26; 24:40; 39:31; 30:30; Исх. 6:20; Чис. 26:59 и в предпочтительном употр. у всех пророков). В этом смысле оно отличается от другого употребительного слова “Элогим,” означающего Бога как всемогущего Творца вселенной. На основании этого различия божеских имен отрицательная критика (“гипотеза записей,” “фрагментарная теория,” “гипотеза восполнений” и др.) хочет установить различие во времени происхождения различных отделов Библии (древнейших элогистических от позднейших иеговистических) и тем самым подорвать веру в подлинность Моисеева Пятикнижия. Но в настоящее время библейская наука все сильнее и тверже устанавливает факт глубокой древности сего божественного имени и тех отделов Библии, в которых оно употребляется; особенно драгоценную услугу в этом отношении оказывают библейские апологетические данные “халдейского генезиса” (см. об этом в диссертации А. Покровского “Библейское учение о первобытной религии,” с. 424–427).
6. но пар поднимался с земли и орошал все лице земли.
“но пар поднимается от земли…” В славянской Библии, следующей тексту LXX, стоит “источник;” но в еврейском тексте находится слово эд, более точный перевод которого и дается нашим русским текстом — “пар, туман,” как толкуют его и таргумы Ионафана и Онкелоса.
7. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою.
Чтобы яснее установить связь этого стиха с предыдущими следует в начале его поставить слово “тогда,” после чего весь этот период примет вполне законченный и определенный вид в следующей форме: “в то время, когда были уже созданы небо и земля, но еще не появлялось никаких полевых растений и хлебных злаков, так как не было дождя, не существовало еще человека, но над всей землей висел густой туман, — тогда-то Господь Бог и сотворил человека.”
“Господь Бог…” Здесь, как и во многих последующих отделах Библии (3:1:9 и др.), оба спорных (конечно, только с точки зрения рационалистов) величания Бога Иегова и Элогим (с евр. яз.) соединены вместе, чем устраняется всякая мысль об их коренном различии, как то силятся доказать враги Библии (т. е. представители отрицательной, рационалистической критики).
“И создал Господь Бог человека из праха земного… ” Факт создания человека уже упоминался раньше (1:27) в истории творения мира, но именно только упоминался в этой общей истории мироздания, в качестве составной ее части; здесь же он подробно передается в виде особого, самостоятельного предмета повествования. “Упомянув в начале II гл. о том, что было уже сказано, Моисей обширно излагает то, чего не было досказано,” — говорит святой Ефрем Сирин в своем толковании на это место.
Самая мысль о создании человека, — собственно внешней оболочки человека, или его тела, из земли, или по более близкому к подлиннику — “из праха земли,” обща многим местам как ветхозаветного, так и новозаветного Священного Писания (Быт. 3:19;[29]18:27; Иов. 10:9;[30] 25:6; Пс. 29:10; 102:14;[31] 118:73;[32] 138:14–16; Еккл. 3:20;[33] 12:7;[34] Сир. 17:1;[35] 1 Кор. 15: 47–49;[36] 2 Кор. 5:1–4 и пр.). В создании тела человека из земной персти заключена идея о сродстве человека со всей видимой природой, ближайшим образом с животным царством, возникшим по творческому мановению из той же самой земли (1:24).
С другой стороны, в признаке материальности физической природы человека дана мысль о ее разрушимости или смертности. Все это, по словам Иоанна Златоуста, преподает прекрасный нравственный урок смирения: “чтобы в самом образе нашего творения преподать нам всегдашний урок не мечтать о себе выше меры, для этого Моисей и повествует обо всем с такою тщательностью и говорит: “создал Господь Бог человека из праха земного” (Беседа на кн. Бытия XIII, Спб. 1898 г., 103с.).
“и вдунул в лице его дыхание жизни…” Или, “вдунул в ноздри его дыхание жизней.” Как предшествующее образование тела человека из земли, так и настоящее одухотворение его Богом нельзя понимать в грубо чувственном смысле: в том виде, что скачала будто бы Бог вылепил из глины фигуру человека, а затем взял ее в руки и дунул на нее.
Все подобные места, по совету блаженного Феодорита, должно истолковывать “богоприлично” (?????????), т. е. сообразно с величием, святостью и духовностью Бога. В частности, и настоящее место надлежит изъяснять так, что внешний облик человека возник из земли по творческому глаголу Всемогущего. Идея, лежащая в основе всего библейского рассказа о творении человека, состоит в намерении выставить человека как связь двух миров — мира видимого, физического и невидимого, духовного, и представить его как царя природы и образ самого Бога на земле, и утвердить истину бессмертия человеческой души; язык же, которым выражена такая отвлеченно-возвышенная идея, — это язык образов и картин, на котором только в подобных случаях и мыслило древнейшее человечество. Самая же мысль о том, что человек причастен к божественной жизни, находит себе параллели и в других местах Священного Писания Иов 33:4;[37] Еккл. 12:7; Деян. 17:25[38] и др.).
“и стал человек душею живою… ” Соединение высшего божественного начала (дыхания Божья) с низшем материальным (прахом от земли) дало в результате человека как живую душу, т. е. как сознательную личность, одаренную разумом и свободной волей. Но вместе с тем человек, эта “живая душа” бесконечно отличается от Бога, Который есть “дух животворящий” (1 Кор. 15:45) и относится к нему, как бледная копия — к своему несравненному оригиналу.