Архиепископ Вениамин (Федченков) ОТКРОВЕНИЕ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАФИМА ЦЕЛИ ХРИСТИАНСКОЙ ЖИЗНИ
Поразительное, воистину предивное Откровение дано Богом в лице преподобного Серафима. И сильнее всего — в этой чудесной «беседе». И Откровение это дано не для одной лишь Русской Церкви, но и всему міру, как заявил и сам богоносный Угодник.
В самом деле: приникнем хоть немного к тому, что здесь описано верным очевидцем, Н. А. Мотовиловым. Здесь все чудесно, все поражает.
И прежде всего: как этот мирской человек мог записать подобную беседу с такою подробностью, ясностью и точностию? Если бы он был и ученый богослов, и тогда немыслимо было бы записать все, что здесь высказал Преподобный. Это возможно было только чрез дивное особое внушение Духа Святаго, как объяснил недоумевающему слушателю преподобный Серафим.
А если бы кто допустил предположение, что беседу составил и написал сам Н. А. Мотовилов — это было бы не меньшим чудом; потому что не только обыкновенному мирянину, но и ученому богослову наших дней не под силу было бы столь глубоко проникнуть в сущность Христианства, не говоря уже о благодатных проявлениях в Преподобном во время его преображенного состояния. Совершенно несомненно отсюда, что дивная по содержанию беседа эта является чудесным Божественным Откровением Духа Святаго.
Да так именно и свидетельствует святой Серафим: Мотовилов и не спрашивал его о предмете беседы — сущности Христианства, и никогда не говорил ему ничего. И сам забыл о своих прежних недоумениях. Преподобный же узнал об этом, напомнил ему и сказал, что Сам Господь открыл все это.
А потому вся беседа приобретает чрезвычайное значение, наряду с величайшими произведениями самых великих святых Отцов Церкви. И к какому вопросу ни подойдешь, все в ней поражает.
Начнем с самого главного, с разъяснения «сущности Христианства». Вот теперь все, читающие житие святого и эту беседу, стали повторять бойко и даже с легкомысленным дерзновением (будто мы и сами опытны в этих предметах) его слова: сущность — «в стяжании благодати Святаго Духа». Говорим мы об этом и в проповедях своих. Но давно ли эта мысль стала общим достоянием? Так ли думали прежде, всего лишь два-три десятилетия назад? Да так ли думают еще многие и теперь? А если и думаем так, то понимаем ли всю глубину, ощущаем ли внутренним духовным опытом суть этой сущности — «благодать»? Не пустое ли еще для нас это слово? Не играем ли мы им, как неразумные и несмыслящие дети, с чужого голоса повторяющие непонятные им звуки и речи?!
Но благодарение Богу и за то, что хотя бы один из людей нашего времени не только знал, но и обладал во всей полноте этой сущностью — благодатию Святаго Духа.
Многие из нас почти и не слышали об этом; а если кто и слышал, то не дерзал думать, чтобы обладал этим «стяжанием», считая благодать Святаго Духа уделом разве одних святых... В самом деле, как многие из нас думали о Христианстве?
Христианство — это религиозное учение, предмет веры, догмат, которые нужно принять, хранить и исповедовать во спасение свое...
Христианство — это мораль, нравственные предписания о жизни, и в особенности о любви к ближним, которые нужно исполнять, чтобы в награду получить будущее блаженство.
Христианство — это обряды, церковный строй, религиозная организация, — с богослужением, храмами, иерархией, монастырями, постами и всем прочим бытом.
Христианство, — думают даже иные, — это одна из попыток социального земного устройства бедного мира.
Или во всяком случае — полезная теория для укрепления нравственных основ общества и государства.
Другие не боятся даже кощунственно заявлять, что Христианство есть пустая мечта, фальшиво утешающая несчастных бедняков нашей планеты несуществующим блаженством; и что в самом деле «небо пусто», и ничего, кроме земных наслаждений, нигде нет, и не к чему стремиться, кроме земли: ешь, пей, веселись (Лк. 12, 19). А кто думает иначе, тот несчастнее всех человеков (1 Кор. 15, 16).
Не весь ли почти мір теперь так мыслит? Все заняты политически социальным устройством. А Христианство беспомощно стоит в стороне, не имея сил вдохнуть жизнь в дряхлеющий мір... Пытаются иные, в частности, католическая церковь, и менее — протестантское исповедание, — содействовать экономическим реформам запутавшегося в кризисах міра; и полагают, будто в этом и состоит служение Христианства человечеству, особенно в наше время; не сознают они, что таким пониманием Христианства они свидетельствуют о собственном омертвении духовном и этим поют надгробную песнь своим исповеданиям.
Но не думая о других, всмотримся в себя, в нас, православных: кто же теперь думает о благодати — как главной цели нашей жизни? Да и знаем ли мы ее? Живем ли в Духе Святом?.. Непонятные слова... Чужие речи на незнакомом языке...
По вере, по традиции продолжаем пребывать христианами, ходим в церковь, исполняем «долг» говения, храним обряды, живем мыслью о будущем Суде...
И вдруг слышим преподобного Серафима: если кто внешне все это исполняет, не достигая благодатных результатов, хотя бы был и монах, тот — «черная головешка», из коей уже не может произрасти живого дерева...
Страшно мне становится...
Мертвая головешка...
А что же нужно? Нужно быть в благодати Животворящаго Духа... Без этого все напрасно: и добрые дела, и молитва, и девство. Всё — пустой колос без зерна.
Современный мір, даже христианский, до такой степени ушел от истинного понимания Христианства, как благодатной жизни, что иным даже кажется, будто преподобный Серафим дал какое-то новое откровение или неведомое истолкование христианскому учению. Но это совершенно неверно. И Слово Божие, и творения святых Отцов Церкви говорили и говорят о той же самой сущности Христианства, как и богоносный батюшка, отец Серафим.
Учение его было и есть всегдашнее неизменное учение Христианства.
Но почему же, по словам Батюшки и Н. А. Мотовилова, многие духовные лица не могли вразумительно и основательно раскрыть основную истину Христианства?
Всякий книжник, — говорит Господь, — выносит из своего сокровища, или книгохранилища, то, что там у него есть или что ему хочется читать (Мф. 13, 52). И, следовательно, если мы не могли этого растолковать и внедрить другим, то ясно, что и сами недостаточно понимали сущность Христианства, забыли ее. Не понимали оттого, что не жили ею, как должно.
А в светском обществе многие сосредоточивались на общественном значении и силе Христианства; забывая слова Господа, сказанные им Пилату, представителю земного царства (Ин. 18, 36). Русское общество увлеклось созданием земного царства; постепенно увлеклось практически, а потом и идейно, материализмом, выродившимся в то богоборчество, свидетелями коему являемся мы теперь и в России и во всем мире, независимо от разных политических форм жизни.
Омирщение проникло и в Церковь нашу...
Ныне Господь очищает Свою Церковь горькими скорбями. Слава Богу!
Накануне этого-то омирщения, материализма, неверия и богоборчества, точно молния прорезал темную ночь міра величайший угодник, преподобный Серафим, своим житием и учением.
Сам он опытно ведал и показал всему міру эту жизнь во Святом Духе. Не у одного лишь Н. А. Мотовилова открылись тогда и после глаза: а и у великого множества епископов, пастырей, монахов, богословов, благочестивых мирян.
«Всему міру» нужно это дивное Откровение — предсказал сам Батюшка.
И действительно: не только нам, но еще больше инославному міру нужно это озарение, ибо в западном міре Христианство или совсем умирает, или же им пользуются для социальных перестроек жизни. И чем дальше, тем более стараются истолковать Христово Евангелие с односторонней точки зрения — его пользы для общественных и экономических задач жизни.
Какая слава для Православия, что именно оно возрастило такого великого Святого, подобного которому не знает католичество (а у протестантов вообще нет святых)!
Какая радость для нас, православных, что он жил в нашем веке, что лишь недавно померли видевшие его живым, — супруга Мотовилова, Елена Ивановна, дождавшаяся открытия мощей святого в 1903 году!
Мы сами слабо зрим благодать Святаго Духа; но мы чрезвычайно, безмерно счастливы и благодарим Бога, что среди нас, в наши дни жил человек, который воочию показал нам и всему міру что значит жить во Святом Духе!
Это не мечта, не благочестивое только желание, не теоретическое лишь учение, а подлинный несомненный факт, дивное событие, очевидная истина: был человек в полноте благодати!
Был, несомненно был!
И жил, несомненно жил во Святом Духе!
Через это мы видели Христианство въяве!
Как земля, орошенная обильным дождем после засухи, так и Христианство после преподобного Серафима оживает для нас, начинает зеленеть, светиться подлинным своим светом! «Святым Духом всяка душа живится и чистотою возвышается, светлеется Тройческим единством священнотайне», — поет Церковь со святым Серафимом. Радуемся с ними и мы!
Должно сказать, что Саровский угодник не только великий Чудотворец, — но и всемирный светильник Духа Святаго, — пророк Божий нашего времени!
Богу же нашему в Пресвятой Троице слава ныне и присно и во веки веков. Аминь.