Гораздо лучше их

Как видно из этих примеров, иудаизм благословлял активное использование окружающей среды в библейские времена и продолжает это делать в наши дни, оставляя простор и для современных экологических трактовок. Такова же ситуация и в двух других авраамических религиях. Правда, в Коране и хадисах не так просто найти пассажи, которые можно столь же прямолинейно трактовать в духе современной природоохранной политики. Зато хватает мест, в которых природа рассматривается как творение Аллаха, драгоценность, которую можно и нужно защищать.

Сейчас экологическая ситуация в исламском мире довольно тяжелая: урбанизация влечет за собой загрязнение воды и атмосферы. Еще больше осложняют положение войны. Одна только война с ИГИЛ[197], начавшаяся в 2013 году, привела к поджогам нефтяных скважин, наводнениям из-за обрушившихся дамб, пожарам в городах, массовым миграциям. Конечно, наше внимание прежде всего привлекают бедствия людей. Это совершенно правильно. Однако не стоит забывать и о том, что хрупкие экосистемы Ирака или Сирии тоже страдают от войны и последствия ее будут долго ощущаться и животными, и птицами, и растениями[198]. Тут, как мы понимаем, религия тоже сыграла свою роль. Разумеется, подавляющее большинство мусульман не разделяет взглядов фанатиков «Исламского государства» (что наглядно подтверждается, например, мужеством сражающихся против него мусульман-иракцев). И все же организаторы и боевики ИГИЛ тоже мусульмане и действуют в том числе и из религиозных побуждений. А кое-кто, вероятно, даже только из них.

В то же время на Аравийском полуострове проводятся интересные и важные эксперименты по орошению пустыни там, где это не слишком вредит природе, и по созданию национальных парков. Благополучные арабские страны постепенно приходят к необходимости защиты окружающей среды, а исламские правоведы стараются подыскать для этого религиозные обоснования.

Положение в христианстве немногим лучше. Хотя ветхозаветные цитаты, которые приводились выше, сохраняют значение и для христиан, проповедь самого Иисуса окончательно расставляет приоритеты. Увы, как бы ни огорчало это современных экологов, евангельский Христос мало озабочен сохранением окружающей среды. Он иссушает смоковницу, топит стадо свиней, помогает интенсивной рыбной ловле. Правда, его притчи могут призывать и к осторожному, бережному отношению к плодовым растениям или животным, однако даже в этом случае Иисус твердо определяет иерархию: люди лучше и важнее животных.

???

«Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы!» – так он говорит в своей проповеди в евангелии от Матфея (12:11–12). Та же мысль встречается и в ключевой для всей христианской мысли Нагорной проповеди (Мф. 6:26): «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?»[199]

???

Дополнительную сложность создавал присущий многим христианам Античности и Средневековья взгляд на материальный мир как на временное, а у некоторых групп (например, гностических) и отвратительное пристанище. Животные, как мы помним, с точки зрения большинства христианских авторов, писавших до эпохи Нового времени, не могли рассчитывать на спасение. А значит, и особых причин заботиться о них не было.

Вопрос об исторических и прежде всего христианских корнях современного экологического кризиса обсуждается уже больше полувека – с эпохальной статьи Линна Уайта, опубликованной в 1967 году[200]. За эти десятилетия было приведено множество дополнительных аргументов и контраргументов. Впрочем, базовые выводы Уайта, что христианство, во-первых, основано на идее господства человека над природой и, во-вторых, сыграло ключевую роль в развитии европейского научного и технологического прогресса, сильно изменившего экологию планеты, вряд ли удастся полностью опровергнуть.

Впрочем, сам же Уайт указывает на принципиальное исключение из этого правила. Дело в том, что христианская традиция чрезвычайно разнообразна. В базовых текстах и взглядах святых отцов ранней Церкви природа рассматривалась иерархически. А скажем, святой Франциск видел в животных и природных явлениях братьев и сестер.

???

«Хвала Господу моему, – пишет он, – за брата Ветра, за Воздух и Тучи, за Вёдро и Ненастье, коими он всякому дыханию пропитание промышляет. Хвала Господу моему за сестру Воду, ибо она весьма полезна, смиренна и стыдлива»[201].

???

И так далее – за брата Огня, за матерь нашу Землю. Среди легенд о святом Франциске есть и рассказ о «брате волке», которого святой обратил в христианство. И зверь перестал есть овец, а вместо этого спокойно жил в маленьком городке среди людей, пока не скончался от старости. Есть и история о «сестрах голубках», для которых святой плел гнезда, и даже предание о «братьях рыбах», которым проповедовал ученик Франциска Антоний Падуанский[202].

Образ братства между человеком, волком, ветром и солнцем проникнут у Франциска религиозным чувством (не случайно в этом списке появляется и, например, Сестра Смерть). Возможность обратить рыбу или птицу в христианство в конечном счете означает, что у нее есть душа. В наши дни францисканцы проводят обряды благословения животных. И хотя прямо об этом говорится не очень часто, эти обряды предполагают значительно больший уровень сознательности и религиозного чувства у животных, чем допускали многие раннехристианские мыслители.

С цитаты из святого Франциска в 2015 году начал свою энциклику Laudato si и взявший имя в его честь папа Франциск[203]. Никогда до этого папы так прямо и однозначно не говорили об экологических проблемах, и никогда прежде это не делалось так ярко – вплоть до того, что в день публикации текста на собор Святого Петра проецировали изображения животных.

Обеспокоенность папы вполне понятна: для миллионов католиков проблемы экологии давно из абстракции стали конкретикой. Прежде всего это касается верующих в Африке, где все заметнее проблемы с питьевой водой. И все же в церковных кругах прозвучала и критика того, что папа не артикулировал четко идею о человеке как о венце творения. Едва ли эта критика была справедливой – в сущности, папа Франциск лишь осторожно согласился с тем, о чем ученые-биологи и климатологи твердят десятилетиями. Возможно, его энциклика – первый шаг к активному участию в защите окружающей среды всей Церкви, а не только отдельных католических активистов. Но для этого папе пришлось посвятить значительную часть текста доказательству того, что Библия учит нас не господству над природой, а осторожному и разумному экологическому поведению. Доказательство это, как и следовало ожидать, не выглядит убедительным: увы, в данном вопросе прав скорее Линн Уайт (тоже, кстати, бывший верующим христианином), а не римский папа.

Почему же тогда обеспокоились критики? Что их смутило в словах Франциска, которые стороннему человеку кажутся лишь переносом прописных научных истин в сферу религии и морали? Дело не в противостоянии науке, с которой крупные христианские течения давно уже научились сотрудничать и находить общий язык. Призрак new age – вот что пугает в этой истории консервативного христианина.