74. Исторический очерк ветхозаветного канона.

74. Исторический очерк ветхозаветного канона.

Ветхозаветные священные книги в один общий состав или канон пришли не вдруг, а постепенно, соответственно времени их написания. Передавая книгу закона, т. е. свое пятокнижие, священникам и старейшинам народа, Моисей заповедал хранить ее с правой стороны ковчега завета Господа Бога (Втор 31:26 [1392]).

Преемник его, Иисус Навин, бывшие ему слова или откровения и повеления Господни вписал в книгу закона Божия, т. е. присовокупил к пятикнижию Моисееву (Иис. Нав. 24:26 [1393]).

Третий по времени священный писатель, пророк Самуил, права царства написал в книгу, и положил пред Господом, т. е. учреждение царского достоинства и избрание Сауловой династии Самуил вписал в общий свиток книг священных, как положительный закон для последующого времени (1 Цар 10:25). Точно также еще прежде сего внес туда книгу Судей и потом книгу Руфь. Это изложение оправданий царствия, по плану и распоряжению Самуила, продолжали преемники его — ученики пророческие или особенные поборники и защитники чистоты веры и благочестия, независевшие ни от царской, ни от церковной власти, ни от народного избрания, но состоявшие под непосредственным и исключительным водительством и озарением Божиим.

Таковы пророки Нафан и Гад, докончившие первую и составившие вторую книгу Царств по Самуилову плану и распоряжению (1 Паралип. 29:29–30 [1394]); потом Ахия Силонитянин, Иоиль прозорливец (2 Пар 9:29 [1395]), Самей, Аддо (2 Пар 12:15 [1396]), Ииуй, сын Анании (2 Пар 20:34 [1397]), и многие другие (2 Пар 32:32; [1398] 33:19 [1399]).

Ряд таковых мужей беспрерывно продолжался от Моисея до времен Неемии. Эти Богопросвещаемые поборники веры были руководителями не только священников, но преимущественно старейшин народа (Чис 11:16–17, [1400] 24–26 [1401]), которые окружали благочестивых государей и заботились о собрании и хранении Писания (Притч. 25:1 [1402]). Из этих старейшин, руководимых пророками, впоследствии составилась так называемая великая синагога или главный общенародный совет по делам веры и благочестия. Ветхозаветное предание соотносит ей попечение о сборе, хранении и распространении списков Писания вообще, а преимущественно попечение о внесении в священные свитки тех книг, авторы которых не имели возможности сами лично вписать туда полученные ими словеса Божии или по причине насильственной смерти, как например, пророк Исаия, или по нахождению вне Иудеи или другим обстоятельствам, как Осия и Амос, жившие в царстве Израильском, также Иезекииль и Даниил, находившиеся в плену у Ассириян и Вавилонян.

Итак первоначальными составителями ветхозаветного канона были сами священные писатели. По примеру Моисея и Иисуса Навина, получаемые откровения и Божии повеления они вписывали в общие священные свитки, хранившиеся в Святом Святых, если сами находились среди народа Божия и ползовались личною свободою; а в случае преждевременной или насильственной кончины, также отсутствия их в Иудее, полученные от них книги вносились в общие свитки другими пророками, также членами ветхозаветной иерархии и старейшинами народа, которые после этого становились оберегателями и в случае надобности (например, после нечестивых царей) восстановителями этих свитков. Нет сомнения, что с хранившегося в Святом Святых свитка делались списки для церковного и народного употребления. Эти списки изготавливались под наблюдением и не без ведома жрецов-левитов (Втор 17:18–19). Таким образом ветхозаветная иерархия и старейшины имели полную возможность знать состав канона и обязаны были руководить народ в правильном списывании и распространении его. Так велось дело до Вавилонского пленения. Следы того же порядка видны и во время плена; ибо и там старейшины собирались к пророкам (Иез 8:1; [1403] 14:1 [1404]). В сущности этот порядок не изменился и по возвращении Иудеев из Вавилона. Иосиф Флавий говорит, что, оставаясь под властью Персидских царей, Иудеи установили тогда у себя аристократический образ правления (Antiquit., lib. XI, сар. 4). Под именем аристократического образа правления здесь, очевидно, следует понимать великую синагогу, в состав которой входили все лучшия силы возвратившегося народа или все ревнителя отечественного закона; в том числе, как говорит предание, пророки Аггей, Захария и Малахия, также Зоровавель, Иисус первосвященник, Ездра и Неемия. Поскольку восстановление благочестия немыслимо без предварительного приведения в порядок законов или источников правильного и благочестивого понимания учения и обрядов веры, то следует полагать, что по возвращении из плена первой заботой ревнителей отечественного закона было собрание и восстановление священного свитка, а также изготовление и распространение списков с оного для церковного и народного употребления.

В этом отношении великую ревность показал священник Ездра, управлявший делами ветхозаветной Церкви в 466–432 годах до Рождества Христова. Он был скорписец или искусный книжник, сведущий в законе Моисеевом (1 Езд 7:6–12). Сведения о составе канона и списки священных книг Ездра священник, без сомнения, имел от своих предков еще будучи в плену и мог получить их там от пророков Даниила и Иезекииля (Дан 9:2 [1405]); а в отечестве он получил помощь в этом от современного ему пророка Малахии. И ему-то обыкновенно приписывают восстановление канона или свитка священных ветхозаветных книг, принятого и окончательно утвержденного великой синагогой на последующее время, так как авторитет одного человека недостаточен для утверждения столь важного дела среди общества еще не установившегося, в котором каждый стремился пользоваться возможно большей свободой и независимостью. Поэтому раввины и талмудисты, имея в виду утверждение и объявление канона народу, приписывают это дело великой синагоге; а христианские писатели, имея в виду главного деятеля и составителя свитка, — Ездре (святой Ириней Adv. haeres. lib. III, сар. 21; святой Климент Алекс. Stromat., lib. 1; Тертуллиан De habitu muliebri, cap. 3; святой Василий Великий Epistol. ad Chilonem; Златоуст Homil. VIII in Epistol. ad Hebraeos и др.).

Что касается до нередко повторяемого мнения, будто Ездра вновь составил священные книги по вдохновению, так как оне были якобы затеряны во время Вавилонского плена (3 Езд 14:1–48 [1406]); — и что будто бы за это назван он Софер или писателем закона, то это мнение опровергается книгой Даниила (9:2, [1407] 11–13; [1408] ср. Лев. 26:1–46; [1409] Втор 27:14; [1410] 28:1–68 [1411]) и само в себе заключает несообразность историческую и догматическую.

1) Истребление всех списков Писания при взятии Иерусалима и пленении Иудеев решительно невозможно, потому что нашествие Вавилонян было не внезапным: оно предвозвещено было пророками, а особенно возвещаемо было современником плена Иеремией, которому предание усвоило заблаговременное сокрытие ковчега завета и прочих священных предметов (2 Маккав. 2:1–8); нет никакой достаточной причины не допускать подобного сокрытия самого священного свитка, хранившегося при ковчеге, и по крайней мере некоторых списков, находившихся в употреблении при Богослужении в храме на руках у многочисленной иерархии. Сверх этого на первых порах при царе Иоакиме и даже при Седекии иудеи отводимы были в Вавилон в качестве переселенцев, а потому имели возможность брать с собою часть своей движимой собственности; следовательно, могло быть, что они брали с собою священные книги (Иер 24:1–7 [1412]); притом переселенцы находились тогда в сношении с оставшимися в Иерусалиме (Иер 29:1–7 [1413]), поэтому если бы и случилэсь, что переселяемый или забыл или не имел возможности взять с собою священные свитки, то не упустил бы он случая приобрести их впоследствии, как самое действительное утешение на чужбине.

2) Невозможно допустить, чтобы Ездра свое произведение передал Церкви под чужими и притом священными именами (Моисея, Самуила и других пророков); — чтобы Дух истины содействовал сему подлогу, излив Свое озарение на составителя книг; — и чтобы с того времени ветхозаветная Церковь оставалась в неведении об этом подлоге или намеренно прикрывала его своим молчанием даже и в то время, когда в недрах ее сложились фарисеи и саддукеи, дышавшие одни против других глубокой и почти непримиримой враждой.

Весьма вероятно, что при восстановлении канона или священного свитка после Вавилонского плена Ездра исправил или очистил текст от ошибок переписчиков и древне-еврейский шрифт, забытый Иудеями в плену, заменил новым, доныне употребляемым квадратным или Халдейским шрифтом, к которому народ привык в Вавилоне (блаженный Иероним Proleg. in 1 lib. Regum). Это изменение внешнего вида или начертания текста, вероятно, и следует понимать под написанием священных книг вновь по вдохновению, приписываемого Ездре. Таковые исправленные и изображенные необыкновенными или новыми буквами списки Писания действительно могли требовать одобрения и утверждения от синагоги, как верховного представительства церковного, — великая синагога, по свидетельству предания, ввела их во всеобщее употребление около 460 г. до Рождества Христова.