I

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

I

«...Но вместе с тем на нем, как редко на ком, сказалось то странное воздействие, которое оказывало в России воспитание. Воспитание всегда вырывало у нас человека из почвы, и, смотря по положению его, отчуждало его либо от среды, либо от родины. Григорий Петрович, как многие в то время, был тем менее русский, чем более культурен. (...) С сильной художественной складкой, исключительно одаренный... он не был создан ни для чего, что требует корней; он был не нужен родине, как остался не нужен своей семье». (Князь Сергей Волконский, «Мои воспоминания», М., 1992 г., т. 1, ее. 383-384).

Когда-то, в начале XX века, когда общественная жизнь России вышла из своих патриархальных берегов и раскололась на враждебные лагери, возникли впервые не только революционные партии и левые органы печати, но и правые. Возникли левые и правые политические движения. Появились впервые люди, назвавшие себя националистами. В отличие от монархистов и их массовых организаций, число националистов всегда было незначительным и какого-то существенного влияния на ход политической борьбы они не оказывали. В III Государственной Думе их число не превышало двух-трех десятков. В IV Думе они составляли уже значительную фракцию — 88 человек. Но за стенами Думы их было немного. Это были небольшие группы из журналистов, профессоров университетов и политических деятелей. В народ эти националисты не пошли и сама их доктрина была создана не для простонародья. На слух русского человека то, о чем толковали русские же националисты, воспринималось как чисто заморская и даже едва ли не барская выдумка, с революционным душком. Что и имело место в действительности.

В резкой полемике с националистами находились все органы черносотенной, то есть монархической печати. Что, быть может, и есть самое интересное. Кратко излагая суть проблемы, нужно сказать следующее. Националисты из известной триады — «Православие, Самодержавие и Русская народность» — сделали свою триаду — русская народность, парламент, конституционная монархия по английскому варианту. Русская народность должна была стать господствующей. Это на первом месте. Политическая, кадровая политика правительства должна предоставить русским определенные преимущества в системе административного аппарата и других областях государственной и общественной жизни. Поскольку только западный тип цивилизации способен обеспечить государству и народу процветание, то следует тихо, но неуклонно двигаться в сторону Запада, пример чему подавали и сами правительственные решения тех последних лет: разрешение политических партий, общественных организаций (1906 г.), утверждение в стране думской монархии, то есть парламентской, фактическая отмена цензуры, открытые границы с Западом и прочее в том же духе...

На практике это привело к тому, что фракция националистов в Государственной Думе четвертого созыва быстро вошла в стачку с самыми левыми партиями, стала инициатором Прогрессивного блока и приняла самое активное участие в свержении самодержавия. Некоторые из националистов еще до того пошли на содержание сионистско-кадетского комплота, активно стали выступать в защиту «избранного и гонимого» еврейского народа, не отказываясь от звания умеренных монархистов и националистов. Пример тому — известный последователь Каина и Иуды, этих подвижников прогресса и демократии, В.В.Шульгин. Вечно шатающийся в своих воззрениях, хотя и талантливый и очень симпатичный лично, М.О.Меньшиков на своем примере доказал, что сам по себе русский национализм идейно пуст, бесхребетен, неплодотворен и из него ничего, кроме набора пустых, громких и красивых фраз, выжать невозможно[70].

Что этот национализм призывает русских служить идеалам шатким и неорганичным. Еще там, где с ним была соединена чуткая и бескомпромиссная совесть, врожденный дар логики и искренность без страха иудейского, там еще можно было получить блестящие образцы публицистики. Но не все в конце концов публицисты. А во-вторых, на одном отрицании и анализе далеко не уедешь. Тем более на утверждении идеалов демократии и прогресса, т.е. революционных и иудейских. Кроме того, в этом случае обеспечен совершенно искаженный взгляд на причины и следствия в русской истории. Ибо взгляд и оценка становятся позитивистскими, а в основе всего — материализм. Отсюда полное непонимание мотивов поведения русских людей в деле созидания Русского государства.

В критике националистов со стороны монархистов самым точным определением было: мы, монархисты, на первое место ставим дух русской народности — Православие и его защиту на земле русской — Самодержавие. А националисты — русскую кровь, которая должна питать материализм и западничество, т. е. начала иудейские. Кому этот национализм нужен?