Мать–сыра земля

Мать–сыра земля

Хотя часто утверждают, что русская космология следует традиции греческих Отцов, в ней есть элементы, присущие лишь славянской традиции. Так, например, поклонение матери — земле сырой[1003]. Человек не царь земли, а сын ее. Рожденный от земли[1004], он в нее и возвращается. Земля — это мать милосердная, любящая своих детей, оплакивающая их горестную судьбу во время больших бедствий; она страдает вместе с теми, кто страдает, но в то же время она есть неиссякаемый источник силы и здоровья: она дает растения, исцеляющие человеческие болезни, и она сама с течением времени залечивает все душевные раны. Наибольшее страдание причиняет ей самое тяжкое зло — грех. И она сама наказывает грешников и старается очистить их, она сама молится за них. Отсюда рождается обычай исповедовать ей свои грехи[1005]. Земля печалуется о грехах и молит Господа:«Тяжело–то мне, Господи, под людьми стоять,

Тяжелей того — людей держать,

Людей грешных, беззаконных…

Повели мне, Господи, расступитися

И пожрати люди — грешницы, беззаконницы»[1006].

Людей, совершивших тяжкие преступления, земля не принимает даже после их смерти. А добрые христиане после смерти возвращаются в ее любящие объятия.

Из соединения этой древней мифологии с христианской верой рождаются три основных особенности русского сознания: чувство всеобщей ответственности за добро и зло, эсхатологическое, диалогичное восприятие[1007] оживотворенного мира, в котором преодолевается всякая разнородность[1008] , и, наконец, третья особенность—народная фантазия, пытающаяся соед инить земную жизнь с тайной Матери Божией и увидеть во Христе истинного Сына земли.

Когда прославляют красоту женщины, это всегда как–то связано с материнством. Особенно когда говорят о красоте Матери Божией. У Достоевского мы находим такие слова об этом, которые могут даже смутить: «Богородица — великая мать–сыра земля есть, и великая в том для человека заключается радость. И всякая тоска земная и всякая слеза земная — радость нам есть; а как напоишь слезами своими под собою землю на пол–аршина в глубину, то тотчас же о всем и возрадуешься. И никакой, никакой, говорит, горести твоей больше не будет, таково, говорит, есть пророчество»[1009]. Великая мать–сыра земля выступает здесь как космический символ новой Евы, символ Материнства и всеобщей Жизни. И потому Раскольников «поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю», которую он обагрил пролитой им кровью, и Алеша, обнимая землю, ощущает свою причастность «мирам иным»[1010].