Проблема отсутствующих переходных звеньев в окаменелостях

Проблема отсутствующих переходных звеньев в окаменелостях

Даже если предположить, что геологические эпохи - доказанный факт, все равно на полном их протяжении от кембрийского периода палеозойской эры до плейстоцена кайнозойской эры в останках не обнаружено ни мельчайшего следа эволюции. Среди миллиардов найденных в породах земной коры окаменелостей - которые весьма разнообразны и представляют как вымершие, так и ныне живущие виды, - нет ни единой переходной эволюционной формы; нигде в мире ни одна такая форма те обнаружена.

Креационисты, конечно, многие годы подчеркивают этот факт, но эволюционисты, особенно неодарвинисты, уже так давно преподносят всем доктрину медленных и постепенных эволюционных изменений, что большинство поверило им, полагая, что окаменелости в самом деле отражают эти воображаемые великие эволюционные изменения прошлого. Но таких переходных звеньев в останках нет, и этот факт наконец-то признали сегодня даже палеонтологи-эволюционисты. Стивен Джей Гоулд из Гарварда - вероятно, ведущий представитель этой современной школы палеонтологии. Он делает следующее заявление: «Все палеонтологи знают, что среди окаменелостей очень мало промежуточных форм; отличия одной крупной группы от другой имеют четкий характер». [166]

Гоулд и его коллега Найлс Элдредж из Американского музея естественной истории популяризировали механизм так называемого «прерывистого равновесия» в качестве более адекватной модели эволюции, чем «медленное и постепенное» развитие, предложенное неодарвинистами: «Итак, наша модель «прерывистого равновесия» утверждает, что эволюция сконцентрирована в явлениях видообразования и что видообразование - редкое событие, прерывающее стазис больших популяций, которые в течение миллионов лет остаются практически неизменными». [167]

Обратите внимание: отличия и между крупными группами, и между отдельными видами, по словам Гоулда, «имеют четкий характер». То есть даже переход от одного вида к другому не плавен, не говоря уже о более значительных категориях.

Другой ведущий современный палеонтолог - Стивен Стэнли из университета Джонса Хопкинса. Он делает такое наблюдение: «Сформировавшиеся ныне виды развиваются настолько медленно, что значительные переходы от одного рода или более крупных таксонов к другому должны происходить В рамках малых и быстро эволюционирующих популяций, практически не оставляя следа в окаменелостях». [168]

Замечательное положение дел! Эволюция должна быть связана с изменениями в организмах, однако основной ее фактор - «стазис», то есть неизменность!

Если не считать полного исчезновения, ни один из распространенных сформировавшихся видов - будь то вид растений, насекомых, млеко- питающих или морских беспозвоночных - не подвергся сколько-нибудь заметным изменениям формы за 10⁶ - 10⁷ поколений. [169]

Стабильность сформировавшихся видов означает, что большая часть эволюционных изменений происходит быстро, в местных популяциях: так как направления быстрого видообразования различны и не могут быть в полной мере предсказаны для больших сегментов филогенеза, макроэволюция в значительной степени проистекает из микроэволюции. [170]

[Ископаемые] останки теперь показывают вам, что виды обычно не претерпевают сильных изменений на протяжении сотен тысяч, миллионов и даже более поколений. Мы вынуждены прийти к выводу, что эволюция протекает в основном быстро, когда виды появляются вследствие эволюционной дивергенции малых популяций от исходного вида. После образования вида его представители мало меняются вплоть момента вымирания вида. [171]

Логика эволюционистов поразительна. Виды не подвергаются сильным изменениям на протяжении «сотен тысяч поколений» поэтому «эволюция проходит в основном быстро». Замечательный пример слепой веры в эволюцию. Так как нет никаких свидетельств ее существования ни в мире живых организмов, ни останках умерших, значит, она происходила чуть ли не мгновенно и в малых популяциях, «практически не оставляя следа в окаменелостях «.

В главе 8 мы уже показали, что естественное происхождении жизни даже на простейшем уровне совершенно невозможно. Через пропасть между неживым и живым нельзя перекинуть мост.

То же самое оказывается справедливым и для каждой ступени предполагаемой истории эволюции. Прежде всего, не найдено промежуточных форм между докембрийскими одноклеточным бактериями и разнообразием сложных многоклеточных морским позвоночных кембрийского периода. «… Накопленные нами сведения указывают, что большая часть основных ископаемых групп кембрийского периода развилась путем быстрой эволюции… Во-первых, конструкты окаменелостей, состоящие из отпечатков мягкотелых существ… были найдены во многих частях мира, и они никогда не оказываются старше позднего докембрийского периода». [172] Вместо «большая часть основных ископаемых групп кембрийского периода», разумеется, следует читать: «все основные группы окаменелостей».

Эволюционисты раньше заявляли, что причина внезапного появления сложных организмов в кембрийский период, причем без следов их «предшественников» в окаменелостях, - в том, что их предки были мягкотелыми и не имели твердых частей тела, которые могли бы окаменеть. Однако сам Стэнли пишет, что следы мягкотелых животных были обнаружены в кембрийских (и более поздних) породах, так почему бы мягкотелым существам не образовать окаменелостей и в докембрийский период, если бы они существовали? Стоит особо заметить, что все крупные типы организмов были обнаружены в породах кембрийского периода, считающихся древнейшими из пород, содержащих окаменелости. Пьер Грассе, двадцать лет возглавлявший кафедру эволюции в Сорбонне и являющийся одним из ведущих европейских зоологов, указал на значимость этого факта. «Формирование типов или основных структурных планов составляет важнейшую и, возможно, самую существенную часть эволюции. Каждый тип предлагает нам большие новшества, а от его структурных планов зависит судьба второстепенных ответвлений… Палеонтология не проливает никакого света на происхождение типов». [173] Типы, «развившиеся» ранее кембрийского периода, остаются неизменными до настоящего времени. Грассе заметил также: «Генезис типов остановился в ордовикский период…» [174] Ордовикский период - это система, следующая сразу же «после» кембрийской. Когда Гpacce писал свою книгу, считалось, что все типы беспозвоночных появились в кембрии, а позвоночные - только в ордовике. Однако позже были обнаружены останки позвоночных и в кембрийских породах, так что теперь в них представлены все типы животных. обнаружение в многочисленных породах позднего кембрийского периода и в морских известняках ордовикского периода фрагментов фосфатных пластин, которые, как считают, принадлежали гетеростраконам (Heterostraci), свидетельствует, что позвоночные появились более чем 500 млн. лет назад». [175]

Таким образом, все типы животных появляются в кембрийских породах внезапно и уже полностью сформировавшимися. В частности, важен тот факт, что между позвоночными и любыми беспозвоночными нет связующих звеньев.

Останки, свидетельствующие об эволюции хордовых предпозвоночных, по-прежнему немногочисленны и двусмысленны. [176]

Все три подразделения костных рыб появляются впервые в окаменелостях, относимых примерно к одному времени. Они уже сильно различны морфологически и покрыты мощной чешуей. Как они произошли? Почему они так сильно отличаются друг от друга? Как у всех них развилась такая мощная чешуя? И почему нет ни следа более ранних, промежуточных форм? [177]

Процитированные и другие авторы предлагают спекулятивные ответы на эти вопросы, но никаких доказательств! Кроме того, каждый тип беспозвоночных абсолютно отделен от остальных, и, как упомянуто выше, разнообразные основные отряды рыб, как и класс рыб вообще, самостоятельно существовали с самого начала.

Эволюционисты считают, что какая-то группа рыб, вероятно, кистеперые, развилась в амфибий, при этом плавники превратились в передние и задние конечности. Однако переходных форм, свидетельствующих о том, как проходил этот процесс, не найдено, «Хотя о древнейших из известных тетраподов - ихтиостегидных амфибиях позднего девонского периода - было впервые заявлено в 1932 году и представлены они были многочисленными находками, подробно их так и не описали. Ни одной явно переходной формы между рыбами и тетраподами не было обнаружено…» [178]Следующая важная ступень эволюции - предполагаемое превращение амфибии в рептилию. И опять этому нет никаких доказательств. «К сожалению, нам неизвестно ни одного ископаемого примера подходящих предков рептилий, предшествующего появлению нынешних рептилий. Отсутствие таких форм создает многочисленные проблемы, оставляя вопрос о переходе от амфибии к рептилиям без ответа». [179]

Другой крупный класс животных - насекомые, но и здесь мы не имеем явного эволюционного перехода. Грассе написал: «Происхождение насекомых представляется нам кромешной тьмой». [180]

И вот, наконец, настал тот момент в эволюционистском сценарии, когда на сцене появляется лучший кандидат на роль эволюционной переходной формы. Млекопитающие и птицы считаются произошедшими из рептилий. Знаменитый археоптерикс - предполагаемая промежуточная стадия между рептилиями и птицами; часто он упоминается как классический пример переходной формы. А так называемые млекопитающие рептилии, особенно терапсиды, теперь выдвигаются на роль переходной формы между рептилиями и млекопитающими.

Однако в обоих случаях мы имеем дело не с переходными, а с мозаичными формами. У них нет никаких переходных структур, их перья полностью развиты и функционируют, нет ни одного лишнего или рудиментарного органа. Как показано на рисунке 25, существо с действительно переходными чертами не выжило бы. У археоптерикса были зубы и челюсти рептилии, а перья и крылья - птицы, но все органы были полностью сформированы и служили нуждам организма. У него не было ни «черьев» (получешуи-полуперьев), ни «ныльев» (полуног-полукрыльев). Терапсиды тоже хорошо соответствовали во всех отношениях своему времени и окружающей их среде, все их органы прекрасно отвечали своему предназначению.

Что касается хронологий, то они ошибочны. Настоящие птицы существовали по меньшей мере одновременно с археоптериксом, [181] так что последний вряд ли мог быть их предком. Подобным же образом, все «млекопитающие рептилии» вымерли еще до начала так называемого «века рептилий», не говоря уже о «веке млекопитающих», и никто не знает, какая «млекопитающая рептилия» положила начало собственно млекопитающим. Млекопитающие рептилии явно отличаются от себе подобных и не имеют плавных переходов ни к другим рептилиям или другим млекопитающим, ни между собой. [182]

Можно продолжать без конца это повествование, так как отсутствие переходных звеньев наблюдается повсеместно. [183] Как уже отмечено и документировано здесь, настоящих переходных эволюционных форм нет и не было нигде: ни в живом мире, ни среди окаменелостей. «Предельная редкость переходных форм среди окаменелостей остается чем-то вроде секрета фирмы у палеонтологов. Эволюционное древо украшает наши учебники, но мы имеем сведения только о кончиках его ветвей… Ни в одном регионе ни один вид не развивается постепенно в результате преобразования своих предков, он появляется сразу же полностью сформировавшимся». [184] Эволюционисты могут объяснять эти данные «прерывистым равновесием» или «квантованным видообразованием», если им хочется, или рекламировать «обнадеживающего монстра», как предпочитают некоторые, но их заявления основаны не на доказательствах, а на их отсутствии! Это уникальная форма научной «логики», нигде более в естественных науках не прижившаяся.

Рисунок 25. Предполагаемый переход от рептилий к птицам.

Археоптерикс, предполагаемая рептилия-птица, всегда приводится эволюционистами как лучшее доказательство эволюционного изменения. Однако это было явно мозаичное существо: оно не имело переходных черт (например, полуног-полукрыльев), какие имел бы организм, действительно являющийся переходным звеном. Настоящее такое «звено» даже не выжило бы, как показывает приведенный гипотетический сценарий.

Вышеприведенная цитата указывает на результат, который можно было бы вывести из повествования в книге Бытия. В самой первой главе Бытия десять раз употребляется фраза «по роду его», предполагающая твердую генетическую базу для процесса воспроизведения, который исключает любые эволюционные преобразования одного вида в другой. «Род» (евр. min) может не соответствовать виду современной классификации, но тем не менее он обозначает верхнюю границу вариаций. И до сих пор остается фактом - генетическим и палеонтологическим - отсутствие бесспорных научных доказательств того, что микроэволюция (то есть «вариации») когда-либо выходила даже за границы вида!

Неудивительно, что в окаменелостях не найдено переходных форм - их никогда не было! Когда Бог наделял Свои творения способностью размножаться лишь «по роду их». Он не предполагал возможности что-то менять. Он всеведущ и всемогущ. Он смог сотворить все живое так, как оно должно было существовать, - ибо Он всеведущ - и заставить все живое развиваться по Своему плану - ибо Он всемогущ. А потому Он мог проследить и за тем, чтобы на всем протяжении существования виды оставались такими, какими Он их задумал и создал.

Поскольку все данные, библейские и научные, точно соответствуют идее частного сотворения, остается открытым вопрос, почему люди вообще верят в эволюцию. Но это уже вопрос теологии, а не науки.