в. …и ожидать с небес Сына Его (1:10)
в. …и ожидать с небес Сына Его (1:10)
С первого взгляда бросается в глаза, что понятия «служить» и «ожидать» взаимно дополняют друг друга в опыте верующих людей. Действительно, вначале это кажется удивительным, поскольку «служить» является активным компонентом, в то время как «ожидать» — пассивным. В христианской терминологии «служить» — значит творить дела на земле ради Христа, а «ожидать» — надеяться на пришествие Христа с небес. И все же эти слова не противоречат друг другу, а напротив, одно дополняет другое. С другой стороны, как бы усердно мы ни работали, ни служили, наши возможности ограничены. Мы можем помочь обществу стать лучше, но мы не можем усовершенствовать его. Мы никогда не сможем построить царство утопии на земле. Для этого мы должны ждать Христа. Только тогда Он сможет обеспечить окончательный триумф Божьего Царства справедливости и мира (2 Пет. 3:13). С другой стороны, хотя мы и должны ожидать пришествие Христа, мы не вольны проводить время в праздности, равнодушно взирая на нужды мира. Мы призваны служить живому и истинному Богу.
Таким образом, служение и ожидание нерасторжимы. В своем сочетании они освобождают нас от мысли, что мы можем делать все, и от пессимизма, что мы ничего не можем сделать.
В этом первом упоминании о пришествии (о котором впоследствии говорится в каждой главе обоих Посланий) Павел сообщает нам две истины о Том, Кого мы ожидаем.
Первое, Иисус является Тем, Которого Он [Бог] воскресил из мертвых. Воскресение не только публично объявило Иисуса Сыном Божьим (Рим. 1:4), но явилось также началом нового Божьего процесса творения, залогом того, что Он завершит начатую в нас работу. Воскресение из мертвых дает нам уверенность в возвращении Иисуса с Небес.
Во–вторых, Иисус — это Тот, Кто избавляет нас от грядущего гнева. Это утверждение заключает в себе имя «Иисус», которое означает «Спаситель» (Мф. 1:21). Он уже избавил нас от наказания за грехи й от власти идолов. Но когда Он придет, завершится последний этап нашего спасения: Он избавит нас от гнева Божьего. Божий гнев не является безличным процессом причинно–следственного характера (как пытались утверждать некоторые ученые), он также не является результатом проявления Его характера, продиктованным страстным желанием осудить или отомстить, но гнев Божий — это святое и бескомпромиссное неприятие зла, с которым Он отказывается смиряться. И однажды Его гнев изольется (ср. Рим. 2:5, 16). Именно от этого ужасного происшествия избавит нас Спаситель Иисус.
Совершенно очевидно, что Павел имеет возвышенное видение той Личности, пришествия Которой мы ожидаем. В стихе 10 он называет Его «Иисусом» (Его человеческое имя) и Сыном Божьим (Его божественное достоинство), добавляя к этому, что Он является нашим Спасителем, Который избавляет нас, и Христом (1, 3), о Котором имеются пророчества в Писании. Соединив все четыре эпитета вместе, мы получаем «Иисуса Христа, Сына Божьего и Спасителя» или (в греческом акростихе) ICHTHUS, слово, обозначающее рыбу, выбранное первыми христианами в качестве своего секретного символа.
Теперь мы можем подытожить сказанное о фессалоникийцах, эти выводы получили широкое распространение и стали основой христианского обращения, а именно: отказ от идолов, служение Богу и ожидание Христа. Некоторые исследователи обнаружили здесь связь с верой, надеждой и любовью. Ибо обращение к Богу — это, определенно, вера, а служение Богу можно рассматривать как плод любви, в то время как ожидание Христа — это выражение надежды. Как бы то ни было, в Послании к Фессалоникийцам Павел показал нам неизменную модель обращения. Конечно же, будут самые различные идолы, от которых людям нужно будет отвернуться, и различные формы, в которых люди будут выражать свое служение Богу, но всегда разрыв с прошлым будет самым решающим моментом («вы обратились от идолов»), опыт настоящего будет освобождающим («служение живому и истинному Богу»), а взгляд в будущее будет преисполнен надеждой («и ожидать с небес Сына Его»). Без этого отречения, служения и ожидания вряд ли можно утверждать о своем обращении.