Движение к кульминации (2:4—7)

Движение к кульминации (2:4—7)

Возлюбленная

Он ввел меня в дом пира,

и знамя его надо мною — любовь.

5 Подкрепите меня вином,

освежите меня яблоками,

ибо я изнемогаю от любви.

6 Левая рука его у меня под головою,

а правая обнимает меня.

7 Заклинаю вас, дщери Иерусалимские,

сернами или полевыми ланями:

не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно.

Мы уже отметили, что эти стихи являются продолжением девичьего монолога, в котором выражается ее любовное желание, которое вскоре реализуется при интимной встрече. Хотя сексуальное поведение возлюбленных очевидно, мы не можем точно интерпретировать некоторые детали. Мы должны рассмотреть эти детали по очереди перед тем, как определим смысл отрывка в целом.

Ее возлюбленный на этот раз принял инициативу на себя (возможно, только в воображении девушки) и взял ее в «дом вина» (дословный перевод с древнееврейского). Многие считают, что речь идет о банкетном зале, где проходит отмечание свадьбы или культовый фестиваль. Но пока что в Книге Песни Песней не было никакого намека на формальную свадьбу.

Другие считают, что речь идет о таверне или другом питейном зале. Однако, скорее всего, влюбленные находятся все еще за городом. Зеленая трава и полог из крон деревьев — место их любовных утех. Поскольку, как мы уже знаем, вино ассоциируется в Песни Песней с поцелуями, можно интерпретировать дом пира (дом вина) как метафорический образ его рта. Таким образом, получается, что юноша страстно поцеловал свою девушку.

Вторая часть ст. 4 также проблематична. Фраза из традиционного перевода: «и знамя его надо мною — любовь», стала лейтмотивом многих популярных гимнов. Проблемой является слово знамя. Это слово в Ветхом Завете в основном появляется в Книге Числа (1:52; 2:2,3,10,17). В таком контексте некоторые исследователи понимают под этим словом штандарт, который представляет собой шест, на котором вешался флаг или знак, чтобы он объединял каждый клан Израиля при его переходе через пустыню. Некоторые считают, что это слово относится к военному союзу. Однако милитаристский оттенок слова неуместен в данном случае, пока мы не решим, что юноша осуществил «завоевание» и стал чрезмерно требовательным по отношению к девушке, чьим сердцем он овладел. Голдер подразумевает, что штандарт, или шест, является фаллистическим символом, означающим эрекцию у юноши и его готовность к любовным утехам.

Возможно, наилучшим способом интерпретировать это двусмысленное слово является поиск однокорневых слов в родственных языках. Есть аккадское слово с теми же согласными, которое может быть переведено как зрение, внешность или взгляды. Тогда мы имеем следующий перевод стиха: «Его взгляд в мою сторону выдавал его намерение заняться любовью». Такой же корень у другого двусмысленного слова, переводимого выражением «полки со знаменами» в 6:4 и 6:10 (об этом — позже).

В ст. 2:5 мы имеем проблемы с глаголами, их формами и значением. Эти глаголы мужского рода и множественного числа. Это вызывает законный вопрос: «К кому они адресованы?». Фокс называет это «риторическим императивом, сильным способом выражения желания». Хотя слова были, похоже, адресованы ее возлюбленному, Поуп также предполагает, что они не адресованы кому–то конкретно, а являются просто выражением чрезвычайно сильных эмоций. В традиционных переводах вместо буквальных значений древнееврейских слов разложите, положите используются подкрепите, освежите. Альтернативный вариант — постелите постель (как в Иов. 17:13). Итак, эти стихи могут быть переведены следующим образом:

Разложите меня среди кексов с изюмом,

Положите меня среди яблок.

Выражение кексы с изюмом пришло из язычества. В языческих ближневосточных культурах делались кексы в форме голых женщин с преувеличенными гениталиями. Так что с выражением кексы с изюмом связаны сильные эротические ассоциации.

Девушка изнемогла от любви и желания. Она не притворяется больной, как делал Амнон, чтобы заманить сестру Фамарь в свою спальню (см.: 2 Цар. 13:5). Она почти в обмороке от желания. У нее пропал аппетит и она может быть вылечена, только если её разложат с ее возлюбленным и она познает радость любовных утех. Это единственная терапия для ее болезни. Она видела себя в сильных объятиях ее возлюбленного, с которым они лежали вместе под кронами деревьев. Ее голова покоилась на его левой руке, в то время как его правая рука нежно ласкала ее. Она позволила ему исследовать ее тело.

Позволь моим рукам

Познать, что впереди и позади, что между есть.

О, обретенная земля моя, Америка для пилигрима[21].

Как далеко они зашли в любовных утехах, нам не известно. Автор опускает занавесь словами, адресованными к дщерям Иерусалима, которых девушка призывает «не пробуждать любовь, доколе ей угодно» (парафраз). Тема любовной болезни также имеется в египетских любовных песнях. На первый взгляд, следующая песнь напоминает об уловке Амнона, но последняя строка показывает, что это действительно любовная болезнь, которая не диагностируется врачами.

Меня уложат в постель,

И я буду болеть.

Соседи войдут посмотреть.

И сестра придет с ними.

Она пристыдит докторов,

Поняв мою болезнь.

То, что девушка уже возбудилась, очевидно. В этом состоянии возбуждения она обращается с туманной просьбой к дочерям Иерусалима. Такое обращение появляется в Песни Песней во второй раз. Первый раз — в 1:4. Опять–таки, мы не можем толковать сцену буквально. Едва ли дочери Иерусалима подглядывали сквозь щели за интимными ласками влюбленных. Нет, они, вероятнее всего, являются литературной выдумкой и нужны для выражения чувств девушки. Она молит их торжественно, заклинает не пробуждать и не воскрешать любовь, доколе ей угодно. Она связывает их клятвой сернами и полевыми ланями; которые являются разновидностями оленей, застенчивыми дикими животными, обитающими на лесистых склонах холмов. Серны и лани символизируют в Ветхом Завете способность поднимать тревогу, но это, кажется, не подходит к конкретному контексту. При любой клятве человек клянется более высоким авторитетом. Поэтому эти стихи переводят иногда как духами и божествами полей. Но это маловероятное обращение к примитивному анимизму, который не имеет отношения к древней религии Израиля. В Септуагинте дается следующий перевод: «силами полей». Желание поклясться духовными властями является универсальным. Возможно, наилучшее объяснение этой мольбы в том, что древнееврейское слово, обозначающее серн, созвучно со словом, обозначающим Господа армии духов, а полевые лани созвучны с древним именем Бога Ель–Шаддаи. Возможно, в этом отрывке сказывается нежелание прямо упоминать имя Бога, поскольку поэма наполнена описанием интимных отношений.

Два слова пробуждать и воскрешать являются двумя разными формами одного и того же древнееврейского слова, означающего пробуждение от спячки или возбуждение. Таким образом, возможно несколько вариантов перевода. Если мы останавливаемся на слове прервать, тогда имеем такой перевод всего стиха: «Не прерывайте наших любовных утех, пока мы не закончим (или не насытимся)». Альтернативный перевод звучит таким образом: «Не спешите с любовными утехами, пусть любовь расцветет естественным образом в свое время, ее развитие не нужно ускорять искусственным способом». Возможен еще один перевод: «Не начинайте любовных утех до тех пор, пока не будет подходящего случая для их кульминации». Делитш предлагает такой перевод: «Не прерывайте ее сладкую мечту о любви, которой она себя утешает, тем, что зовете ее назад в реальность». Это подразумевает, что речь идет от лица автора или рассказчика, а не от самой девушки. Но автор едва ли когда–то появляется в Песни Песней. Единственное другое место его возможного появления — ст. 8:6,7, описывающие любовь крепкую, как смерть. Следует отметить, что подобная мольба встречается опять в 3:5 и в слегка отличной форме в 8:4. Она звучит так, как будто возлюбленных окунули в холодную воду, чтобы погасить пламя их страсти, которое было раздуто, возможно, несвоевременно. Однако, в ст. 5:1 дана наиболее прямая и ясная ссылка на их половой акт: их поощряют пить сполна и пьянеть от любви.

Возможно, нам необходимо немного приглушить эмоциональность этого отрывка и рассмотреть его с холодной объективностью и отрешенностью. Наши влюбленные находятся либо на пути к соитию, либо фантазируют о любовных ласках. (Я предпочитаю последнее предположениею.) Чему же может научить нас этот отрывок о наших любовных отношениях и наших фантазиях? Первое, что следует сказать, — наше воображение часто забегает далеко вперед наших физических реакций, а они, в свою очередь, забегают далеко вперед того, что наши реальные взаимоотношения могут предоставить в конкретный момент. Когда физическое влечение сильно опережает эмоциональную и психологическую интеграцию возлюбленных, должны быть зажжены сигналы опасности. Блудливые мысли легко приходят на ум, хотя они не соответствуют взаимоотношениям, развивающимся своим чередом. Похоже, что героиня осознает это. Она желает кульминации своей любви, но она знает также, что время еще не созрело. Обращаясь к дочерям Иерусалима, она обращается к самой себе. Она по существу уговаривает себя остыть и подождать подходящего времени. Для христиан подходящее время всегда наступает в браке, а не вне его. Мы все очень снисходительны в отношении отсутствия самодисциплины. Но нам следует быть строгими, как учил Сам Иисус Христос (см.: Мф. 5:29,30). Если то, что мы видим, чего касаемся, что чувствуем, о чем читаем или что слышим, вызывает у нас цепь похотливых мыслей, тогда нам следует быть строже с собой, закрыть глаза и отказаться от прикосновений, и чтения, и просмотра. Не то чтобы желания или инстинкты в любом случае неправильны сами по себе. Плохо, когда желания опережают ситуацию, не подвластны контролю и находят свое удовлетворение незаконными способами.

Один потрясающий библейский пример о том, как любовь приняла незаконную форму, — пример отношений Амнона с Фамарь (см.: 2 Цар. 13). Амнон был очень влюблен в свою прекрасную единокровную сестру, которая казалась ему совершенно недоступной. Он позволил своей страсти овладеть им и вскоре, после того как он потворствовал своей страсти, его любовь остыла. Во всем Ветхом Завете нет более убедительного доказательства того, что любовь может быть полностью испорчена похотью. Мы читаем, что «ненависть, какою он возненавидел ее, была сильнее любви, какую имел к ней» (2 Цар. 13:15). Апостол Иаков утверждает в своем письме:

«Но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть»

(Иак. 1:14,15).

Похотливость подчиняется закону убывания интенсивности (т. е. погоня за все увеличивающимся удовольствием приводит к постоянно увеличивающемуся разочарованию). То, что многое обещает, в действительности приносит так немного. Физическое истощение и отвращение — естественные последствия отделения желания немедленного удовлетворения от любви и уважения к партнеру. Только в стабильном браке супруги могут по–настоящему испытать осуществление всех самых сокровенных своих желаний.