Простонародная благоуханная красота девушки (3:6)

Простонародная благоуханная красота девушки (3:6)

Кто эта, восходящая от пустыни

как бы столбы дыма,

окуриваемая миррою и фимиамом,

всякими порошками мироварника?

Первый цикл поэмы закончился ст. 2:7, в котором звучит мольба к дочерям Иерусалима не пробуждать любовь преждевременно. Та же мольба опускает занавесь второго цикла, в сцене интимной встречи, которая заканчивается ст. 3:5. Новый цикл начинается ст. 3:6, который продолжается до кульминации интимных отношений в ст. 5:1. Будет не лишним дать вначале обзор всего цикла перед детальным разбором отдельных его частей.

Цикл начинается со ст. 3:6, который я рассматриваю как независимый стих, не связанный с тем, что ему предшествовало и что за ним следует. Это восхищение захватывающей дух красотой девушки. Ст. 3:7–11 описывают носилки царя Соломона, использованные в день его свадьбы. Ст. 4:1–7 восхваляют шарм возлюбленной и завершаются приглашением (4:8) придти в (или из?) Ливан. Ст. 4:9–11 описывают восторг парня по поводу красоты девушки. Ст. 4:12 — 5:1 описывают последовательное приближение влюбленных к кульминации их любовных отношений; в ст. 4:12 юноша восхваляет ее невинность; в 4:13–15 она представлена как ароматный пряный сад; в ст. 4:16 передано срочное приглашение девушке; ст. 5:1 описывает кульминацию их любовных отношений, завершающуюся поощрением их страсти, данным, возможно, автором книги. Итак, начиная со ст. 4:12 мы движемся от ожидания к приглашению, затем — к кульминации и поощрению. Ст. 5:1 является высочайшей точкой поэмы и центральным для всей Книги Песни Песней (111 строк от ст. 1:1 до 4:15 и 111 строк от ст. 5:2 до 8:14). Он как ось или центр тяжести, около которого балансируют другие сцены.

Итак, давайте вернемся к ст. 3:6. Первый вопрос, который следует задать: «Кто говорит эти слова?». Это могли быть дочери Иерусалима, или спутник девушки, или автор поэмы, любующийся собственным созданием. Кто бы это ни был, определенно, что речь идет о самой девушке, восходящей от пустыни. Вслед за М. Фоксом[27], я воспринимаю этот стих как выражение удивления и восхищения: «Посмотрите, кто это идет из пустыни?». Подобный риторический вопрос встречается в ст. 6:10: «Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами?» и в ст. 8:5: «Кто это восходит от пустыни, опираясь на своего возлюбленного?». В обоих последних случаях ответ на этот вопрос очевиден. Это сама девушка. В последующих стихах отсутствует попытка ответить на него. Между ст. 3:6 и 3:7 есть смысловой разрыв. Ст. 3:7 совсем не является ответом на вопрос, прозвучавший в ст. 3:6. Ст. 3:6 — это объявление ее ослепительного появления на сцене событий. Смотрите, она идет! Это восторженная манифестация, ее царское явление. Однако технически связь между двумя стихами возможна. Но тогда вопросительное кто должно интерпретироваться как что, если мы хотим, чтобы ответом на вопрос ст. 3:6 был ст. 3:7 — т. е. одр Соломона (существительное женского рода в древнееврейском языке). Эта в ст. 3:6 может иметь отношение к девушке или к одру (носилкам) царя Соломона. Но я думаю, что, скорее всего, цикл начинается с провозглашения ее ослепительного появления на сцене событий.

Она восходит от пустыни. Пустыня — это открытая сельская местность, где пасут скот пастухи, а не голая песчаная безводная пустыня Аравии. Но мы не должны воспринимать эту фразу буквально. Она не возвращается из путешествия по далеким пастбищам. Фраза является идиомой, чтобы передать атмосферу восторга, царственности, нереальности. Значение всей этой идиомы более глубокое, чем ее составных частей. Она приходит как столб дыма, окутанная ароматом экзотических и дорогих духов. Нет пользы в том, чтобы стараться привязать столб дыма к лагерным кострам пастухов или пылевым смерчам. Описанная картина появления девушки сюрреалистична. Ее красота как будто не от этого мира (мы встретимся с этим предположением позже, в ст. 6:10). Возможно, современным эквивалентом такому появлению является появление на сцене поп–группы в клубах тумана и калейдоскопе огней. Знаменитое полотно итальянского художника Боттичелли «Рождение Венеры», где богиню доставляют на берег в морской раковине два небожителя, — это еще один пример того, как художники создают атмосферу фантазии. Явление прекрасной женщины описано в стихах Теннисона:

Наполовину свет, наполовину тень, —

Она стояла, способная сделать старика моложе[28].