Восхваление возлюбленного (5:10–16)

Восхваление возлюбленного (5:10–16)

Возлюбленная

Возлюбленный мой сияющий и румяный,

лучше десяти тысяч других:

11 голова его — чистое золото;

кудри его черные и сверкающие,

как ворон;

12 глаза его — как голуби

при потоках вод,

купающиеся в молоке,

сидящие в довольстве;

13 щеки его — цветник ароматный,

башни благовоний;

Его губы — лилии,

источают текучую мирру;

14 руки его — золотые цилиндры,

усаженные иранскими топазами;

живот его — доска из слоновой кости,

покрытая сапфирами и хризолитами;

15 Ноги его — алебастровые столбы,

поставленные на золотых подножиях;

Он выше кедров Ливанских;

16 уста его — сладкое вино,

и весь он — восторг.

Это мой возлюбленный,

и это мой друг,

дщери Иерусалимские![40]

Девушка отвечает на вопрос дочерей Иерусалима в ст. 5:9. Это восхваление ее возлюбленного, экстравагантное и яркое. Оно полно поэтических гипербол. Девушка не дает в нем фоторобот своего парня. Дочери Иерусалима не смогут узнать парня по этому описанию; оно не поможет им найти его в толпе. Это скорее выражение того, как девушка к нему относится. Если описание ее граничит с фантазией, ладно, такова любовь. После детального перечисления различных частей его тела она триумфально закончила: «Вот кто возлюбленный мой, и вот кто друг мой», и никто не имел смелость возразить ей.

Конечно, вся сцена — это литературная стилизация. Это поэтическое творение автора Песни Песней, вложенное в уста девушки. Как и любое произведение искусства, данная поэма стремится создать иллюзию, атмосферу, приглашает нас увидеть реальность глазами самого художника. Для этого мы должны приглушить наши психологические и философские установки, наше собственное восприятие реальности и погрузиться в творческий мир художника. Мы должны быть готовы приостановить свои негативные суждения, не игнорировать произведение искусств из–за того, что наша первоначальная реакция на него — шок или презрение. Нам важно здесь понять, как сама девушка воспринимает любимого, и сопереживать ей.

Юноша описывается с головы до ног. Он сияющий и румяный, то есть, иначе говоря, он пышет здоровьем. Его лицо румяное от природы или это — результат загара на ветру. Молодой Давид был описан схожим образом (см.: 1 Цар. 16:12). Древнееврейское слово, переводимое как румяное, может также означать мужественное. Его голова описана как чистое золото — возможно, девушка считала его бесценным или он имел загорелое до цвета бронзы лицо. Саул и Давид, двое великих израильских лидеров, описывались также восторженно: «Саул, молодой и красивый; и не было никого из Израильтян красивее его; он от плеч своих был выше всего народа» (1 Цар. 9:2); «был белокур, с красивыми глазами и приятным лицем» (1 Цар. 16:12). И наш возлюбленный определенно являлся героем для девушки, идеализированным суперменом.

Его кудри черные и сверкающие, как ворон, контрастировали с его золотистой кожей. Глаза его — как голуби. Эта метафора не вполне ясна. Вряд ли она имеет тот же смысл, что и метафора в 1:14, когда он описывал глаза своей возлюбленной. Множество попыток было сделано, чтобы раскрыть очень туманные слова, переведенные буквально как при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве. Трудно рассматривать все метафорическое описание только по отношению к глазам. Возможно, лучше отнести его к голубю, чем к глазам. Метафора как бы начинает жить самостоятельной жизнью, становится все более и более фантастичной, так что суть первоначального сравнения теряется. Некоторые интерпретаторы связывают древнееврейское слово, переводимое как довольство, со схожим словом, описывающим драгоценные камни, вставленные в наперсник судный (Исх. 28:17).

Щеки его являются цветником ароматным с башнями благовоний. Руки его — золотые цилиндры, его тело (возможно, торс или живот) — доска из слоновой кости. Сапфиры и хризолиты усиливают экстравагантность описания, хотя ничего не добавляют к описанному образу. Он имел стройные ноги как алебастровые столбы. В целом он выглядел внушительным и постоянным, как горы Ливана. Он выше кедров Ливанских. Уста его — как сладкое вино, что, безусловно, передает ее оценку поцелуев парня. Эта метафора напоминает метафору ст. 5:13, где его губы сравниваются с нежными лилиями. Лилии являются обычными метафорами Песни Песней, имеющими определенный эротический подтекст. В ст. 5:13 сказано, что губы его источают текущую мирру. Итак, его великолепие, его блеск почти не из этого бренного мира. Ее описание сразило скептически настроенных товарок. Если она и преувеличила немного в своих сравнениях, что ж, это простительно. В конце концов, она переполнена любовью к ее парню.