XXV.

XXV.

1. Ибо, если достойно удивления то, что того египтянина не коснулось пламя, то этот скорее даже повелевал пожарами. Если ты вновь вернешься к тому, что присущая животным дикость подчинялась анахоретам, то этот легко укрощал и ярость животных, и яды змей. 2. И если ты сравнишь его [с тем], кто исцелял одержимых нечистыми духами властью слова или даже частицей своей добродетели, тому, что Мартин и в этом был не ниже кого-то, имеются многочисленные свидетельства. 3. Если же ты вновь обратишься к тому, кто, прикрываясь своими волосами вместо одежды посещался, как считалось, ангелами, то с Мартином ангелы разговаривали каждый день. 4. Однако же он обрел столь несокрушимый дух против тщеславия и похвальбы, что эти пороки сильнее [его] никто не презирал, хотя при этом часто исцелял он одержимых злыми духами даже отсутствуя, и не только комитам и префектам, но даже самим императорам приказывал. И хотя это лишь малое в его добродетелях, но я хотел бы, чтобы ты поверил, что не только тщеславию, но даже причинам и поводам к нему никто сильнее не оказывал сопротивления, [чем он]. 5. Малое, но немаловажное хочу я рассказать, ибо должен быть восхвален и тот, кто, наделенный высшей властью, проявил благоволение к религиозному величию блаженного мужа. 6. Вспоминаю префекта Винценция, мужа высокочтимого[765], которому во всех отношениях никого в Галлии не было равным в добродетелях. И когда он проезжал Тур, то часто просил Мартина, дабы тот дал ему званый обед в своем монастыре, - в чем, правда, он усматривал пример блаженного епископа Амвросия[766], который, как говорят, в то время часто угощал консулов и префектов -: но Мартин не пожелал [принять] мужа высоких достоинств, дабы как-нибудь из этого не произросли тщеславие и гордыня. 7. Потому, согласись, надо [признать], что у Мартина присутствовали добродетели всех тех, кого ты перечислил, [добродетелей] же Мартина у них не было”.