Целостная практика

Я хотел бы закончить наш разговор о практике и повседнев­ной жизни беседой о ритритах. В других странах буддийскую медитацию как правило практикуют монахи. Но у нас, по раз­ным причинам, медитацией, в основном, занимаются миряне, причем это далеко не единственное их занятие. Медитация очень помогает им в повседневной жизни. Но и этим мирянам весьма полезен длительный ритрит.

Я не собираюсь расписывать здесь прелести ритритов, однако уверен, что они могут углубить вашу практику, как ничто другое. Я руковожу ритритами как учитель и еще еже­годно устраиваю для себя месячный одиночный ритрит. Кроме того, в первые годы практики я совершал множество ритритов в качестве ученика. Я считаю, что они дают бесценный опыт. Многие мои ученики нашли возможность совершать ритриты регулярно.

Бывают различные формы ритритов. У нас, в кембриджском центре, организуются сеансы медитации, продолжающиеся целый день, ритриты выходных дней и трехдневные ритриты (выходные плюс какой-нибудь праздничный день). В Центре Медитации Постижения мы, кроме ритритов выходных дней, проводим также девятидневные ритриты. Люди приезжают к нам в пятницу, живут целую неделю и уезжают в следующее воскресенье.

День ритрита проходит по строгому расписанию. Мы встаем рано, первый сеанс медитации начинается в 5:45. В 6:30 мы завтракаем и затем с 7:15 до 8:15 работаем.Утро поделено натри сеанса сидячей медитации и два сеанса медитации при ходьбе. То же самое после обеда. Вечером у нас два сеанса сидячей медита­ции и один сеанс медитации при ходьбе, а также беседа о дхарме. Если не считать ежедневных личных бесед с учителем, участники ритрита не разговаривают, не смотрят друг другу в глаза, не пере­писываются. Мы также просим учеников не читать и не писать. В течение этих девяти дней практикующие остаются наедине со своим сознанием.

В других традициях расписание дня может быть иным, но все буддийские школы, отводящие центральную роль меди­тации, настаивают на необходимости длительных ритритов. Люди, давно практикующие медитацию, могут совершить трех­месячный ритрит при Обществе Медитации Постижения, а в некоторых традициях ритриты длятся годами.

Очевидно, ритрит представляет собой особую среду, значительно отличающуюся от того, что мы имеем в повсе­дневной жизни. За многие века были разработаны различные типы ритритов, благодаря которым практикующие получают уникальную возможность заглянуть в себя. И, несомненно, ведущую роль в занятиях всегда играет сидячая медитация. Впервые предпринимая ритрит, многие медитирующие даже высказывают сомнение, смогут ли они сидеть так долго. Что ж, к этому действительно нужно привыкнуть.

Второй по важности, на мой взгляд, является медитация при ходьбе. Кроме этого, есть и работа, и вкусная вегетарианская пища, а так же перерывы и вечерняя беседа о дхарме. Но вполне естественно, что некоторым людям, особенно начинающим, кажется, что самое главное в ритритах — сидячая медитация. Для многих так оно и есть.

Кроме того, начинающие склонны проводить черту между ритритами и обычной жизнью. Как я уже отмечал, у некоторых людей возникает страстная привязанность к интенсивным занятиям. Они с нетерпением ждут очередного ритрита, а повседневную жизнь стараются вообще не замечать. Точно так же многие полагают, что во время ритрита важна лишь сидячая медитация, а остаток дня считают пустым времяпре­провождением.

Подобные разграничения, несомненно, ложные — это одна из самых сложных проблем буддийской практики. Поскольку учители подчеркивают важность сидячей медитации, ученики делают вывод, что она является сущностью буддизма и что только благодаря ей можно достичь настоящего успеха. Однако если мы подчеркиваем важность повседневной жизни, ученики начинают пренебрегать сидячей медитацией.

Сложность в том, что правильны оба подхода. Сидячая медитация очень важна и занимает особое место в нашей прак­тике, что неустанно подчеркивали все учители на протяжении многих веков. С другой стороны, невозможно переоценить и значение повседневной жизни.

Я полагаю, что проблема — в самом стремлении разделять эти сферы. Лучше всего выработать целостный подход к прак­тике и не считать один ее аспект более важным, чем другой. На мой взгляд, ритриты предоставляют идеальную возможность обучения, но при этом я не устаю подчеркивать (и поначалу многие видят в этом некий парадокс) важность повседневных мелочей в жизни участников ритрита.

В конце концов, даже во время ритрита нам приходится про­сыпаться утром, чистить зубы, принимать душ и одеваться. Мы принимаем пищу и ходим в уборную. Так же, как и в обычной жизни, у нас есть работа и есть медитация (просто изменяется соотношение времени, уделяемого тому и другому). Все не так, как обычно, и в то же время так же. Жизнь идет своим чередом.

«По меньшей мере, у нас тут не завязываются взаимоот­ношения друг с другом!» — часто возражают мне участники ритритов. И слава богу, отвечаю я им. Но даже и здесь есть различия: хотя во время ритрита контакты между людьми происходят (некоторые участники живут по двое в комнатах, другие работают группами), все же, когда люди не разговари­вают друг с другом, их взаимоотношения носят совсем другой характер, чем в обыденной жизни.

Кроме того, есть и такое явление, как «дхармический роман», когда кто-то воображает, что у него незримая любовная связь с другим участником ритрита. Но рано или поздно человек пони­мает, что эта связь — лишь у него в голове (возможно, одно­временно он осознает, что то же самое нередко бывает с ним и во внешнем мире). Некоторых же раздражает до бешенства, что кто-то из участников ритрита ходит во время медитации слишком медленно или же носит слишком яркие носки.

Я пытаюсь подтолкнуть медитирующих к тому, чтобы они воспринимали ритриты как повседневную жизнь. Сидячая медитация важна, медитация при ходьбе важна, но есть еще трапезы и перерывы после трапез. Есть необходимость вставать по утрам и одеваться. И есть работы, распределяемые между участниками ритрита.

Существуют разные способы распределения этих работ. При длительных ритритах некоторые учителя распределяют работы после того, как немного познакомятся с учениками. Например, во время своей поездки в Корею я оказался одним из трех американцев, приехавших туда практиковать дзэн. Мое появление стало событием: меня представляли как бывшего профессора, рассказывали, где я преподавал. Очень важная персона. Поэтому, когда распределяли работу, учитель поручил мне убирать в туалете.

Одно время я позволял медитирующим выбирать работу самостоятельно. Нравится готовить? Нарезайте овощи. Любите возиться с растениями? Хорошо, трудитесь в саду. Но потом я заметил, что многие постоянные участники прибывают в центр за много часов до начала ритрита, чтобы записаться на свою любимую работу — как правило, легкую, приятную и не отнимающую много времени.

Тогда я решил изменить процедуру и стал распределять работы наугад. Есть список работ, и каждый новоприбывший получает следующее назначение из списка. В результате вообще исчезает возможность выбора (исключения делаются лишь по медицинским соображениям).

Я поступаю так не из вредности. Просто мне не хочется, чтобы ритрит казался его участникам уютным защищенным местом, где человек сам определяет свою участь. В нашем спи­ске сотни работ. Некоторые из них просты и приятны (резать овощи, вытирать пыль в помещениях), другие нет (мыть убор­ную, чистить кастрюли). Случается, что ученики, получившие тяжелую работу, злятся на тех, кому приходится легче, чем им. Однако, исследуя возникающие при этом эмоции (гнев, отвра­щение, возмущение царящей в жизни несправедливостью), они очень многое могут узнать о себе.

И вообще, чем бы ни были заняты участники ритрита помимо медитации сидя или при ходьбе, они в действитель­ности выполняют два дела: режут овощи или моют туалет и в то же время работают над собой.

Я советую ученикам относиться к ритриту не как к некоей особой среде, где должно происходить что-то необыкновен­ное, а видеть в нем просто часть своей жизни: секунда, за ней следующая, и ни одно дело не предпочтительнее другого. Наша задача всегда остается неизменной: присутствовать здесь и сейчас. У вас не будет иной задачи, даже когда вы обретете просветление.

В качестве иллюстрации рассмотрим дыхание. Чтобы вдох­нуть, нужно вначале выдохнуть — очистить легкие от старой порции воздуха и освободить место для новой. Точно так же, чтобы вдохнуть новый опыт, необходимо освободиться от старого. Возможно, прежний опыт был поистине прекрасен (глубочайший покой и умиротворение во время медитации) или же неприятен вам (беспокойство и душевная боль), в любом случае, он завершился, и пора идти на обед. Если прежний опыт остается с вами, то ваш новый опыт окрашивается в его цвета и вы не можете в полной мере прочувствовать все, что происходит здесь и сейчас.

Если медитирующий относится к ритриту именно так, ему потом проще вернуться к своей обычной жизни. Некоторые люди приходят в замешательство, когда после девяти дней тишины оказываются в центре Бостона или в суматохе город­ского аэропорта. Они поневоле начинают сравнивать окружа­ющую их суету с идиллическим покоем, испытываемым ими во время ритрита, и огорчаются, видя, как исчезает самадхи. Но ведь самадхи нельзя удержать, нельзя удержать ничего, и ваша задача — бодрствовать, какими бы ни были обстоятельства. А в полной мере «вдохнуть» аэропорт можно только после того, как «выдохнешь» ритрит.

За всеми формами буддийской практики и даже за самим Буддой стоит жизнь, которую нужно прожить. Наш подлин­ный учитель — жизнь; все, что в ней есть, входит в программу обучения. Вопрос вот в чем: готов ли учиться ученик? Ни одна форма обучения — сидячая медитация, медитация при ходьбе, уборка в доме, беседа с другом — не уникальна, и в то же время уникальна каждая из них, так же как и каждое про­житое нами мгновение. Когда мы это осознаем, начинается настоящая практика.