Не закрывай глаза

Посередине длинной серии из тридцати одной беседы об Анапанасати-сутре (по материалам которой и напи­сана эта книга) мне посчастливилось съездить в Индию. Я побывал в Джетаване, ритрит-центре, спонсируемом обще­ством «Анатхапандика», расположенном в том самом месте, где два с половиной тысячелетия назад в вечер полнолуния Будда поведал ученикам эту сутру. В действительности, Анапанасати-сутра представляет собой учение о шестнадцати моделях функционирования природы. И поскольку мы часть природы, это также шестнадцать уроков о том, что означает быть человеком.

Учение начинается совершенно бесхитростно, с самого простого. Мы вглядываемся в собственное дыхание и тело, затем — в природу чувств и, наконец, — в разнообразные состо­яния ума. Созерцание этих феноменов подобно наблюдению за птицами, растениями или любыми другими бесконечно раз­нообразными и изменчивыми явлениями природы. Например, вы можете считать себя счастливчиком, или пессимистом, или полагать, что пребываете в депрессии, но стоит вам на некото­рое время погрузиться в созерцание ума, и вы увидите, что он претерпевает множество изменений и отражает полный спектр человеческих настроений.

На пути к тринадцатому наблюдению (не имеет значения, сколько времени он у вас займет — кому-то требуются месяцы, а кому-то годы) вы систематически занимаетесь самоисследо- ванием. То же самое сделали и монахи, слушавшие Будду. Они относились к практике с большим рвением и много работали над собой, особенно над этическими качествами, которым в учении Будды отводится исключительно важное место. Эти монахи только что закончили трехмесячный ритрит, в течение которого они созерцали возникновение и исчезновение раз­личных состояний ума.

Большинство монахов занимались практикой на протяже­нии многих лет. Для них это был лишь очередной из множе­ства ритритов. Им уже были знакомы состояния блаженства и глубокого умиротворения. Скорее всего, они практиковали и другие наблюдения, посвященные любви-милосердию и состраданию. Наверное, многие из них уже развили в себе невозмутимость — обрели ту широту ума, благодаря которой ничто не может вывести их из равновесия, ибо на просторах такого ума легко умещается все происходящее.

Следует также предположить, что они уже созерцали собственную смерть — весьма распространенная практика во времена Будды, — дабы ослабить свойственный людям страх перед смертью и научиться больше ценить свою жизнь и практику. Перефразируя Дхаммападу, можно сказать, что один день занятия практикой более ценен, чем сто лет жизни без практики.

В любом случае, монахи, слушавшие Будду, к тому моменту уже достигли уровня тринадцатого наблюдения, которое, в определенном смысле, является самым важным из всех. Можно также сказать, что оно содержит в себе три оставшиеся наблю­дения последней четверки. Поэтому мы будем говорить о нем довольно подробно.

13. Он наставляет себя: «Сосредоточиваясь на непостоян­стве, я вдыхаю. Сосредоточиваясь на непостоянстве, я выдыхаю».

Мысль о непостоянстве не нова для нас. Философы, поэты и певцы говорят о нем с тех самых пор, как появилось человече­ство. Но как эта мысль соотносится с практикой? Ведь буддизм представляет собой нечто большее, чем философская система, хотя и философия занимает в нем важное место. Возьмите свою школьную или институтскую выпускную фотографию и посмотрите, как вы изменились. Да, мы все считаем себя вечно молодыми; люди нередко говорят, что чувствуют себя точно такими же, как и прежде. Но обратите внимание на то, как вы изменились внешне.

Можете взглянуть на проявления непостоянства в более крупных масштабах: на города, страны и цивилизации. На­пример, Гарвард-сквер — одно из самых оживленных и пре­красных мест в Кембридже — изменяется непрестанно. Я живо помню, как однажды вернулся в город после полугодичного ритрита. Раньше на площади был уютный старомодный ресто­ранчик, где я частенько сиживал с приятелями, — в таком местечке приятно выпить кофе с булочкой, почитать газету, поболтать с друзьями. Так вот, когда я вернулся с ритрита, этого ресторана не было. На его месте появился роскошный магазин одежды, в витринах которого красовались манекены в манящих позах. Я долго смотрел на новый магазин и вспо­минал старый ресторанчик. Моего любимого местечка больше не существовало. Именно тогда я очень остро осознал непо­стоянство вещей.

В другой раз во время путешествия по Индии я посетил один музей, в котором было выставлено множество огромных фрагментов буддийских статуй, некоторым из них перевалило за тысячу лет. Нищета и уровень заболеваемости в городке, где находится этот музей, впечатляют даже по индийским меркам. Особенно ужасали дети: тощие, с гноящимися глазами.

Мне рассказали, что в древности это был богатый про­цветающий город с большим монастырем. Многочисленных монахов поддерживали миряне, на средства которых и было создано все, что ныне хранится в музее. А теперь былое величие исчезло без следа. Остался лишь нищий городишко, в котором правят голод и болезни. И снова я с особой силой прочувство­вал непостоянство вещей.

Учитель из Таиланда Аджан Чаа,уча о непостоянстве, нередко упоминал мир неодушевленных предметов. Однажды, беседуя с пожилой ученицей, находящейся на пороге смерти, он сказал: «Ты можешь сравнить свое тело с домашней утварью, которой тебе довелось пользоваться в течение длительного времени, — с чашками, тарелками и прочим. Когда ты покупала их, они были чистыми и блестящими, но в конце концов в результате долгого использования потерлись и потускнели. Некоторые из них давно разбились, некоторые делись непонятно куда, а те, что остались, треснули. Они не сохранили своего прежнего вида, и это в порядке вещей — такова их природа. То же касается и тво­его тела: оно постоянно изменяется с того самого дня, когда ты родилась. Затем было детство, потом юность и зрелость. Теперь наступила старость. Ты должна принять это. Будда говорил, что условия — как внутренние, так и внешние, — такие, как тело, не имеют своего «Я». Изменения — в их природе. Размышляй над этой истиной, пока не узришь ее ясно».

Привязываясь к вещам, которые все время изменяются, мы испытываем ужасное утомление. Люди, не задумываю­щиеся над своей жизнью, часто не могут усвоить этот урок. Они снова и снова ходят по одному и тому же кругу: те же решения начать с нового года новую жизнь, те же безнадежные любовные интрижки, те же ссоры с супругами. Когда человек действительно осознает закон непостоянства, он понимает: неразумно привязываться к изменчивым вещам.

Если хотите, можете называть это мудростью. С точки зре­ния буддизма, мудрость — это всего лишь ясное и глубокое видение. Мудрость не в словах, она — в видении.

Самая выразительная иллюстрация к теме привязанности пришла из Индии. Некоторые индийцы для забавы держат дома обезьянок. Ловят их так: в пустой кокосовой скорлупе вырезают отверстие чуть меньше кулака обезьянки, но так, чтобы туда пролезла ее ладошка, и привязывают эту скорлупу к пню. Внутрь скорлупы кладут орешек и рассыпают немного орешков вокруг — в качестве приманки. Обезьянка съедает приманку, затем обнаруживает орешек в кокосовой скорлупе, запускает лапку в отверстие и хватает лакомство. Схватив орешек, она сжимает его в кулаке, и в результате не может высвободить лапку из ореха. Люди выходят из укрытия и забирают обезьянку.

Чтобы освободиться, обезьянке достаточно отпустить орех. Недостатка в пище нет: вокруг джунгли, еды полно. Нередко приближение людей приводит зверька в ужас, и все же обе­зьянка не разжимает кулачок — невежество в сочетании с жад­ностью порождает страдание. Если бы обезьяна освободилась от привязанности, она бы избежала страдания. Но увы.

Время от времени какой-нибудь обезьянке удается ясно осознать ситуацию, она отпускает приманку и убегает. С какой из этих обезьянок можете сравнить себя вы?

Однажды мне довелось посмотреть фильм под названием «Рогатка» о семье шведских социалистов. Эти люди отстаивали права женщин и боролись против фашизма. В одном из эпи­зодов в дом, где проходило собрание социалистов, ворвались полицейские и начали избивать присутствующих. Сын хозяев дома успевает спрятаться на антресолях. Видя, как полицейские колотят дубинками отца, мальчик закрывает глаза. Смотреть на такое выше его сил. Отец замечает это. Вернувшись из тюрьмы, он беседует с мальчиком наедине: «Я видел, как ты зажмурился. Запомни сын: революционеры никогда не закрывают глаза».

То же самое я хочу сказать всем практикующим медитацию. Мы учимся смотреть на все, что происходит, открытыми гла­зами. Реакция мальчика из фильма вполне естественна: никому не хочется смотреть на кровь и насилие, особенно если бьют твоего отца. Но медитативная практика учит нас, что всё в жизни — и самый невыносимый страх, и самое тяжелое разо­чарование — можно преодолеть, когда встречаешь трудности, не отводя от них взора.

В любом случае, избегать неприятных переживаний бес­смысленно. Это бесполезная трата энергии. Единственный выход — спокойно встретить жизнь такой, какова она есть сейчас. Работа учителя заключается в том, чтобы снова и снова напоминать ученикам: тот, кто в пути, не закрывает глаза.