Кому кроме Бога мы должны ещё молиться

Кроме Господа Бога нашего, мы должны молиться Божьей Матери, Святым Ангелам, особенно своему Ангелу-Хранителю, и Святым Угодникам Божьим. И особенно тому Святому, имя которого мы носим. Однако молимся мы указанным Лицам не так, как молимся Господу Богу. А молимся как к ходатаям нашим перед Богом, которые просят помиловать нас грешных в своих молитвах, и эти молитвы они направляют к Богу. Они могут помочь нам, потому что близки к Богу по причине своей святости, и их молитва сильна перед Богом Вседержителем. «Многое может усиленная молитва праведного» (Иак. 5:16). В этом случае молитва как бы имеет вид: «Святой угодник Божий, имя, моли Бога о нас».

Молитва святым в корне отличается от молитвы самому Богу. У святых просят не исполнения чего-либо, и уж тем более не спасения и милости. У святых верующие просят молитв.

В земной жизни члены Церкви просят друг друга молиться друг за друга. Зачем? Молитва есть общение любви. Чем, собственно, большим я могу выказать свою заботу и любовь к ближнему, как не молитвой к Богу о нём (что не противопоставляется, конечно же, помощи делами). Особые просьбы о молитве высказываются верующими своим духовникам, людям святой жизни, подвижникам и т.д. Далее такой молитвенник, к которому мы обращали свои мольбы о молитве, умирает. Но мы-то верим, что они живы. А про людей святой жизни мы верим, что они не просто живы, а достигли Царствия Божьего, достигли престола Божьего, предстоят Богу в Его Божественном Свете. Отчего же не обратиться к таким людям с просьбой о молитве. Молитвенное общение любви сохраняется, выходит, и после смерти. И ещё более упрочивается после прославления святого, т.е., когда Церковь Духом Святым засвидетельствовала, что этот человек и правда Царства Божия достиг.

Вот таков смысл молитвы святым. И в этом смысле молиться несуществующему святому невозможно. Если молитва есть общение, то с кем тут общаться?

К сожалению, традиция молиться святому по какому-либо вопросу, часто, уходит корнями в народные приметы, или «двоеверие». Так, например, молитвы «Об урожае огурцов». Принято молиться:

   ? Равноапостольному царю Константину (3 июня)

   ? Блаженному Исидору, Христа ради юродивого, ростовскому чудотворцу (27 мая)

   ? Преподобномученице Евдокии (Римлянина или Персидская) (17 августа)

Однако никто из них не был огородником. Если взять календарь народных примет на каждый день, то выясниться, что в указанные даты (27 мая и 3 июня) по погоде оценивали качество урожая огурцов, а 17 августа начинали собирать урожай. Поскольку на эти дни приходиться память указанных святых, то можно предположить, что народная фольклорная традиция связали дату календаря и дату памяти святого в едино, и это породила такое восприятие их как покровителей урожая огурцов. Однако, во Второзаконие 11:13–18[1446] нет ни слова о такого рода приметах. В других молитвах также определённо говорится, что мы сами виноваты в неурожае, по грехам нашим, земля, лишённая благодати Божией, как-бы начинает жить по природному естеству и не может уже давать достойный урожай.

Равноапостольному царю Константину явно стоило бы молиться о помощи в воцерковление, помощи преодоления отпадения от Церкви России, этого он достоин.

Христианство тогда было новой религией в языческой среде и стояла задача выработки новых ассоциаций у людей, отчасти, поэтому и возникла связь с событиями в народном календаре с датой почитания святого. Но это было как-то оправдано в то время, что породило двоеверие, но сейчас это выглядит иначе.

Двоеверие более сложное понятие, ниже приводится выдержка из книги профессора Андрея Зубова – «История Русской Церкви».

… Христианство было встречено по-разному. Одни встретили его с большим энтузиазмом, потому что и раньше уже втайне исповедовали христианство, но боялись сказать об этом, потому что христиан преследовали и даже убивали. Скажем, в 983 году разгневанная толпа киевского народа убила двух христиан, отца и сына, Фёдора и Иоанна, варягов. Фёдор – это, видимо, Отар или Тор, Иоанн – христианское имя сына. Отец отказался отдавать сына в жертву, а детей отбирали в жертву идолам, считалось, что это очень хорошо. Их в итоге убили. То есть, многие христиане скрывали своё христианство, особенно простые люди. Теперь они могли выйти на поверхность и возрадоваться.

Многие, в общем, симпатизировали, особенно горожане, христианству, слышали о нём от купцов и проповедников, поэтому восприняли христианство достаточно положительно. Но многие восприняли его отрицательно. Дело в том, что человек привык жить в своём шаманском удобном мире и не хотел менять свою жизнь, не хотел менять свой уклад. Так было проще и легче, да и страшно было менять. Ведь на самом деле изменение уклада – это предательство старых богов, и шаманы XIX века говорили, когда обращались в христианство: «Я, конечно, христианин, но я тебе», – говорили они учёному, – «ничего о моей старой вере не расскажу. Как обозлятся мои старые боги, когда узна?ют, что я их предал не только тем, что я перешёл в твою веру, но что я ещё и их тайны тебе раскрыл». Двоеверие устанавливается на Руси как абсолютная реальность. Слово двоеверие – это не выдумка учёных XIX века, это старое русское славянское слово, которое используют в летописях для того, чтобы описать состояние умов многих людей. Они приходили в церковь, они молились, они просили Христа и Богородицу, но при этом они воспринимали Христа и Богородицу как самых сильных богов, а есть ещё боги овина, болота, ручья, есть боги, защищающие от болезни, есть пращуры, т. е. предки, которые защищают потомков и т. д. и т. д. И нельзя их забывать! Есть домовой, есть леший и всё прочее.

Вот этот мир двоеверия надолго сохранился.