Глава 10
Глава 10
Sugar Baby Love стала песней номер один. Испытать непередаваемые острые ощущения от утреннего телефонного звонка Энди Стивенса из «Полидор» я пожелал бы каждому. Подумать только, вчера ты играешь до поздна очередную сессию за 30 фунтов. Измученный и уставший, ты просыпаешься от телефонного звонка как раз вовремя, в 10 часов, и дружеский голос твоего менеджера восторженно провозглашает: «Ты — номер один, дружище!» Такие же звонки повторялись вновь и вновь в то же самое время на протяжении ещё четырех недель. Мы продержались на первом месте целый месяц. На первой неделе мы даже сместили Waterloo группы АББА. Хорошие новости настолько притягательны, но мимолётны. Мы с большой радостью делились ими с нашими друзьями и членами семьи. Скотт был слишком мал, чтобы понять, какого успеха добился его отец, но Пия, которой тогда уже было почти четыре года, проявляла восторг. Она была очень музыкальным ребёнком и была влюблена в американскую группу Osmonds[38].
Уже с двухлетнего возраста она могла разговаривать с весьма убедительным американским акцентом. На ночь она просила меня рассказать ей сказку о том, как она и Донни спасали мир или сами спасались от какой-нибудь опасности. Она играла себя, а я — Донни, солиста группы. Помню, она всегда спасала Донни от какого-то страшного лесного чудища или помогала всем членам группы, когда по дороге что-нибудь случалось с их автобусом. Невероятно талантливый ребёнок.
И вот, наконец, мы встретили их на одной вечеринке в 1975. Пия едва могла вымолвить словечко, когда встретила Донни. Испугавшись, она спряталась за юбкой Шерил. Воспитатели Osmonds стали и нашими воспитателями. Мы дружили с обеими группами и с Лэсом, чьё телосложение по форме больше напоминало куб, нежели человека.
А ещё Пие очень нравился Вуди из Bay City Rollers[39]. В конце 1975 г. нам предстояло выступать в Мэллори Парк, расположенном на острове. Так как там уже ждали десять тысяч нетерпеливых поклонников, одетых в клетчатые одежды, всех идолов гламрока нужно было переправить в отдалённое от фанатиков место. Для этого Роллерам предоставили вертолёт, откуда они могли бы мило махать своим поклонникам. Но всё пошло не так, когда вертолёт Bay City Rollers начал пикировать вниз прямо на толпу возбудившихся поклонников наших каледонских героев. Фанатики были похожи на обезумевших уток, падающих на покрывшееся ледяной коркой озеро в надежде найти «лакомый кусочек» в виде Алана, Эрика, Лесли, Вуди или Дерека. Они бултыхались, цепляясь друг за друга, пытаясь преодолеть растояние в 50 ярдов грязной воды, чтобы добраться до грязного берега, и не обращали внимания на внезапно наступающее переохлаждение. Собрав все свои запасы энергии, они устремились к спускающемуся вертолёту. Во избежание нападения фанатиков, вертолёт быстро поднялся воздух. Так мечта бедной Пии, встретиться с Вудди, никогда не сбылась из-за десятков тысяч истеричных поклонников, кричавших в небеса на удаляющийся вертолёт, который вскоре исчез в облаках, чтобы никогда не вернуться.
Я стоял с Slade and Mug, Шейла из Three Degrees[40] держала нашего сына Скотта. На нас никто не обращал внимания. Поистине любовь слепа.
Но когда мы стали занимать первые строчки хит-парадов, нам не раз приходилось сталкиваться с похожей ситуацией. По крайрей мере, в течение первых месяцев нашего успеха мы были шокированы поведением фанатиков. Одно и то же ни один раз происходило с нами в разных странах Европы и Скандинавии.
* * *
У нас, в Англии есть такое выражение «сбейте меня колбасой!» К слову сказать, сегодня я ем, только, вегетарианскую колбасу Линды Маккартни. Немного о Линде. Спустя две недели, после восторженных отзывов о нашем выступлении на шоу «Тор of the Pops», мы встретились с божественной парой на лестнице по пути в бар Би-Би-Си. В то время я ужасно боялся Пола Маккартни. До сих пор ещё испытываю неприязнь к Линде, а ещё больше — к Йоко, укравших самые сливки с верхушки ревностной национальной собственности. К сожалению, я так и не насладился тем чудесным мгновением, как мне того хотелось. Теперь я сожалею об этом, тем более, что Линда, похоже, любила и поддерживала Пола, не вынуждая его постоянно «добывать золото». Они не только сделали доступными вегетарианские продукты для вегетарианцев, чего доселе не было, но и подняли уровень сознания людей всего мира по отношению к многомасштабному страданию наших меньших пушистых братьев и сестёр всего лишь ради вкуса и нарядов...
В общем, мы оказывались там, куда забрасывала нас Госпожа Удача, которая, к нашей радости, устала смотреть на наши мытарства. Тем вечером, в среду в Уотфорде, выступая среди лучших музыкантов, мы играли в очень жёстком темпе, а потом Она толкнула нас в ту славную ночь, ставшую частью истории рок-н-ролла. Теперь всё, что от нас требовалось, — это стать частью этой истории.
Но прежде всего, нам следовало научиться быть настоящей группой, что тоже было непросто. В тот год, практически, в каждой стране наш хит был первым в списке хит-парадов. Было продано примерно 8 миллионов пластинок. Три наших песни — в лучшей десятке. Мы были на высоте и продолжали мчаться вперёд. Помню, какой стресс мы тогда переживали. Ведь у нас не было менеджера, и мне приходилось вести все переговоры. Я такой человек, который нуждается в мире и покое, (у меня экзальтированная Венера в гороскопе). Каждый раз я обнаруживал, что не согласен с обещанным процентом или же находил какие-то противоречия в какой-то части контракта. Именно теперь, когда нам нужно было тяжело трудиться для достижения желаемого, мне хотелось наслаждаться приятным мирным путешествием по гладкой, ровной дороге.
Мир и довольство, по которым я тосковал, стали ещё более желанными из-за их отсутствия. Царило чудовищное напряжение, что сказалось и на ребятах, которых я выбрал для группы. Они были идеалистами с упрямыми решительными характерами, к тому же они имели тенденцию быстро забывать о своём скромном прошлом. Короче говоря, шесть начальников и ни одного подчинённого в поле зрения. Мы летали по всему миру первым классом, выступали по телевидению и радио, к тому же, эти приёмы с шампанским, и эйфория как неотъемлемая часть человеческой натуры, которая быстро сходила на нет, когда спускаясь на землю нам нужно было возвращаться к тяжёлой работе — быть «настоящей группой». Чтобы достичь этого результата, нам пришлось обзавестись массивным громкоговорителем; мебельным фургоном для перевозки необходимого оборудования; командой, которая его собирала и следила за ним, и в результате нам нужно было выходить на всеобщее обозрение в конце года и на деле доказывать всем, в том числе и самим себе, что мы — настоящая группа, а не кучка сессионных музыкантов. Да, интересный опыт мы приобрели.
* * *
К концу года мы записали уже три хитовых альбома в разных странах. По правде сказать, более-менее умиротворёнными и счастливыми мы выглядели только на первых полосах газет и журналов. Только там мы смотрелись как довольные и счастливые друзья, прекрасно проводившие вместе время.
Будучи самовлюблённым нарциссом, я мечтал, чтобы меня узнавали на улицах. Теперь нас узнавали везде, чёрт возьми. Даже на автостраде в 4 утра. После концерта в Северной Англии, по пути мы остановились в одном ресторане. За столик по соседству села одна парочка. Они начали увлечённо перешёптываться друг с другом. Странно, неужели они думают, что знаменитость не в состоянии услышать их сплетни, а потом они, к тому же, начинают обсуждать вопросы сугубо личного характера, не обращая внимание на тот факт, что эта самая знаменитость сидит рядом, где слышно каждое их высказывание, и что у неё есть два довольно больших (в моём случае) органа, расположенных по обе стороны головы, которые превосходно воспринимают звуковые вибрации, так же как и у любого другого человека... и тем не менее они продолжили обсуждение: «Э, посмотри на его нос, вот хохма-то! Да на нём можно мух бить!» и что-то ещё про мои шутки. Но перлом стало высказывание: «Да нет, это не „Рубеттс“. Они же жаренную картошку едят». Хотя жизнь и была очень напряжённой, как никогда, нам платили в 10 раз больше чем несколькими месяцами раньше.
Весной 1975-го мы отправились в наш собственный тур по Великобритании. Мы давали концерты на трех площадках у морского побережье. Эти подмостки были очень старыми, и капитальный ремонт конечно же не помешал бы. Однако в сравнении с ними публика была молодой и жизнерадостной. Я с нетерпением ждал момента, когда соскочу со своего места барабанщика и спою трём тысячам обожающих поклонников популярную песню со стороны «Б» нашего первого хитового альбома When youv’e fallen in love.
Гордо надев акустическую гитару, я подошёл к микрофону с видом, не предполагающим никаких возражений. Тони, наш ведущий гитарист, к тому же, компетентный барабанщик, сел вместо меня. Мы собирались подделывать Бадди Холли.
Пою здорово. Вращаю гитарой при каждом подходящем моменте, желаю придать себе ещё более крутой вид, в надежде выглядеть лучше, чем я есть на самом деле. Но доска под моей правой ногой решила преподать урок моей гордыне, который я вовек не забуду. Раздался треск, и моя нога внезапно проваливается в пустоту под сценой. Кто-то вскрикнул, кто-то подумал, что это очередная моя выходка, поскольку как шутник, я уже успел прославиться. Джамбо, наш техно-барабанщик, вовремя подскочил и вытащил меня из дыры. Я чувствовал себя полным идиотом, и всё же продолжал делать вид, что ничего не произошло, и что так было задумано, пытаясь вернуться к дыре в сцене. Не зря говорят: гордость появляется перед падением...
* * *
Изрядно потрёпанный толпой фанатиков на разных концертах и общественных мероприятиях, я чувствовал сильнейший стресс и разочарование. Мне хотелось куда-нибудь убежать. Как раз именно тогда чудесным образом появился большой весёлый джентельмент по имени Рой Фаррант. Он работал администратором одной известной группы 1960-х.
Рой предожил взять на себя всю эту головную боль. Перед отъездом он поговорил со мной, тем самым сняв с меня напряжение. По этой причине я решил остаться в группе ещё на некоторое время. В тот период времени я хорошо понял суть настоящей материальной жизни. Я и повидал, и пережил на собственном опыте, что деньги и выпивка делают с людьми, а самое главное, как люди начинают обращаться друг с другом.
Я всегда думал, что как только стану знаменитым, сразу же осуществится «синдром дома розовой мечты»: получив всё, о чём только можно мечтать и желать, вы думаете, что, наконец, заживёте нормальной жизнью. Пара детишек, пара машин, дом на холме — и всё будет, как в сказке. Уже через пару лет всё это появилось, даже добавился бассейн с теннисным кортом. И что вы думаете? Счастья я так и не обрёл.
Внутри что-то было не так. Там царила какая-то пустота, которую ничто не могло заполнить: ни деньги, ни выступления, ни восхваления тысяч поклонников. Во время переездов я пристрастился к чтению Библии Гедеона[41], что привнесло в мою жизнь значительное утешение. Я обрёл некоторую часть удивительного знания. Но ответов на кое-какие вопросы, теребившие моё сердце и ум, я так и не получил. Пришло время обратиться к духовной стороне жизни. Ну, хотя бы попробовать. Парни считали эту затею забавной. Псих, который всегда «валяет дурака» (одним словом, клоун), и теперь к его пьяным выходкам добавились ещё долгие поучительные чтения Библии. Обычно это происходило на заднем сидении нашего лимузина по дороге на концерты. Я приходил в полный восторг от прочитанного, и хотел заставить других разделить свой энтузиазм, или, хотя бы, вынудить кого-нибудь послушать себя. Скоро я заметил, что им это не очень нравится. У них начала съезжать крыша, и мне приходилось замолкать, что вполне объяснимо.
Путешествуя по разным городам и странам, я начал серьёзно задумываться о духойной стороне жизни. В конце концов, я стал понимать, что это и есть мой истинный путь жизни. Мне всегда хотелось помогать людям, о чём говорит моя экзальтированная Венера. А ещё эта планета обещает известность и побуждает любить и заботиться о людях.
После концерта в Манчестере, пьяные в стельку, в три часа дня мы приехали в дом Мика. Его жена Уэл сразу же позвонила моей жене и сообщила, что я всего в двух минутах езды от неё. Сгорбившись, я сидел на заднем сидении лимузина, отвратительно смердя после бурной вечеринки. Подъезжая к дому, я увидел картину, которая останется со мной до конца моих дней, — три существа, любящие меня больше всего на свете: жена и мило наряженные дети. Все они так и светились любовью и взволнованно приветствовали своего отца-героя и мужа, вернувшегося домой после долгого путешествия.
Этот эпизод в доли секунды запечатлелся в моём сознании и полностью перевернул мою жизнь. Когда я вернулся домой, я уже не мог быть тем, кем был вдали от них. Пришло время, когда нужно было взглянуть правде в глаза. Достаточно. Я уже получил всё, что хотел. Мне уже больше не хотелось быть частью мира рок-н-ролла.
Вдоволь нахлебавшись, я стал изучать разные религиозные и духовные пути, пытаясь понять, Кто такой Бог, Кому мне нужно повиноваться, Кому служить и Кого любить. Является ли Он христианским, еврейским или индусским Богом? Вконец запутавшись, я всё-таки решил, что, кем бы Он ни был, Он (или Она) будет доволен, если я начну служить Его (Её) детям. И неважно, что я ещё не обладаю достаточным знанием, Кто является Верховным Отцом или Матерью. Но я был уверен, что нужный человек сам придёт ко мне, но только когда я буду готов, и ни минутой ранее.
* * *
Благоухающее лето 1976-го мы встретили в шикарных особняках, окружённых целебными деревьями из самых разнообразных стран. Другие парни с особой пристрастностью начали окружать себя предметами роскоши. Они с наслаждением приобретали новые авто, путешествовали в экзотические страны, Алана мучила идея покупки самолёта. Но я хотел чего-то большего. Для удовлетворения растущего интереса к альтернативному духовному образу жизни, каждый вечер я распахивал двери своего дома для экспертов, учёных и квалифицированных цилителей, чтобы те на деле могли доказать, на что они способны. Но мне не просто хотелось глядеть на них. Всем сердцем и душой я сам хотел постичь тайны этого ремесла. Мне следует также отметить, что Шерил никогда не жаловалась на мои «перепады» в выполнении обязательств или направлении деятельности. По-моему, она не очень сильно подвержена двойственности любви или ненависти. Она не задумывалась о том, кем мы были и кем мы стали.
Будучи женщиной умной, она не стремилась к роскоши. Ей нравится простой образ жизни. Порой она любила тратить деньги, но, по сути дела, деньги она любит, «потому что, имея достаточно наличности, можно не тревожиться об отсутствии того, чего у нас не было раньше». Несколько лет я просто наблюдал за мастерами целительского искусства, пока, наконец, не решился освоить некоторые науки, что в конечном счёте привело меня к открытию собственной клиники и магазинчика товаров для здоровья неподалёку от Ромфорда.
Шесть месяцев я обучался лечебному массажу, изучал рефлексологию, а в течение последующих нескольких лет получил практическое знание медицины лекарственных трав и цветов Доктора Бака. Забавно вспомнить, что специалисты, обучавшие меня лечебному массажу, вели свои воскресные курсы в гостинице, которая расположена совсем рядом с той концертной площадкой на побережье, где мы давали концерт 5 лет тому назад.
* * *
В 1980 г. я встретился с Терри Эдвардсом, учёным и спиритуалистом, кто и вдохновил нас перейти на вегетарианское питание. Должен признаться, Шерил впервые почувствовала тревогу, что не характерно для неё. Она обвинила меня в том, что я разбиваю нашу сладкую семейную идилию, так как с этого времени у нас начнутся разногласия по поводу ежедневного меню. В ответ я пообещал ей, что буду есть всё, как и прежде, кроме мяса.
Пия поддержала меня и стала полу-вегетарианкой, время от времени продолжая есть рыбу. Шерил и Скотт продолжали свой привычный образ жизни. Но спустя пару лет, когда Шерил поняла, что нашим отношениям ничего не грозит, вместе со Скоттом тоже присоединилась к нам.
В западном крыле нашего псевдо тюдоровского особняка я открыл лечебное заведение, построил успокаивающий водопад и купил у менеджера Элтона Джона массивную квадрафоническую установку, с помощью которой мог бы проигрывать лечебную успокаивающую музыки в стиле нью-эйдж. Элтон отдал свою звуковую систему на время поездки в Японию, поскольку тогда она ему была не нужна, и я радостно воспользовался ситуацией.
Двое ушли из группы, чтобы заняться собственной сольной карьерой. Им хотелось убежать от негативного настроения, царившего в группе. Теперь нас осталось четверо, Алан, Мик, Тони и я, и мы, умудрённые опытом, оказались на перекрёстке дорог. Наши песни уже не были на верхушках хит-парадов, как ранние работы. В перспективе медленно, но явно высвечивалась дорога в никуда. Истекал срок нашего контракта со «State Records». Мы падали в цене, и, похоже, нам светила отставка. Медленный путь в никуда набирал обороты, когда наши сочинители песен Уэйн и Тони преподнесли нам песню под названием Foe Dee oh Dee.
Мы направлялись в звукозаписывающую студию, чтобы записать нашу следующую пластинку. Я чуть в обморок не упал, когда увидел прикреплённые к музыкальному стенду издевательские слова. Это выглядело так: «Вот ваш настоящий билет во мрак, ребятки».
Я всегда испытывал чувство благодарности Уэйну и Тони за шанс стать богатым и знаменитым. Это вполне справедливо. После нашего первого мощного хита, мы вполне могли принять их песни и позволить им вести себя. Потом последовали другие известные хиты: Juke Box Jive, I can do it и Tonight. Их вполне можно было исполнять и тиражировать. Но только не эту песню.
— Да это же геноцид с вашей стороны и самоубийство — с нашей! — возмущённо сказал я Уэйну.
Но ничего другого у него не было. Мы все могли писать, но Уэйн не позволял нам делать этого. Он вынудил нас записаться на стороне Б. Помню тот вечер, когда он пригласил всех нас в первоклассный ресторан Уэст-Энда. Он зарезервировал помещение VIP, а затем потчевал нас до полной «отключки». Когда нас можно было уже размазывать по столу, он произнёс:
— Кстати, друзья, есть кое-что, с чем всем нам во имя будущего успеха следует разобраться, — сказал он, поддерживая замечательный баланс между дружелюбием и властью. — Как и прежде, Тони и я будем сочинять песни как для стороны А, так и для стороны Б.
Нас как будто булавкой укололи. Никогда тишина не была такой громкой. Мы смотрели друг на друга, не зная, что и сказать. Помимо всего, Уэйн был богом для нас — он и кормил нас, и одевал наши семьи, он также сделал дорогие крыши для наших дорогих домов и наших дорогих голов... Но это заявление?!
— Ладно. Хорошо. Тогда я приму молчание как знак всеобщего согласия, — ответил он.
— Нет, Уэйн! — вскрикнул я, подобно Оливеру Твисту, желающему получить больше. — Это несправедливо!
Уэйн был на грани срыва. Он изо всех сил пытался контролировать раздражение, причиной которого стала дерзкое поведение какого-то выскочки.
— Это моё видение, парни. Это то, как нам нужно действовать.
Я сразу же успокоился.
— Мы очень благодарны вам за то, что вы сделали для нас, но мы — тоже авторы, и тоже хотим получить шанс самим построить свою судьбу. Именно для этой цели мы и напишем все стороны «Б» и половину альбомов.
Ребята так и не сказали ни слова. Даже при том, что мы были весьма обязаны Уэйну и Тони, Sugar Baby Love не стала одной из пятидесяти лучших, пока мы не пропихнули её на шоу «Тор of the Pops». А это значит, что мы тоже имеем отношение к истории её успеха, и у нас было полное право получить справедливое вознаграждение. Уэйн, в конечном счёте, признал поражение, понимая, что мы нужны им, так же как и они нам. Парни вышли из оцепенения и начали оживлённо переговариваться друг с другом. А я испытал облегчение от того, что мой чуть было не взорвавшийся Везувий успокоился.
Уэйн и Тони с неохотой приняли наши условия, и контракт был составлен должным образом. Все остались довольными. Вот так мы и жили. А тут вдруг эта ужасная песня... Foe Dee oh Dee.
Я знал, что у нас должно быть право на защиту от тоталитарных правил, стоящих на пути нашего взаимовыгоднго успеха. Так и есть. Несмотря на тот факт, что мы сделали прекрасную аранжировку, эта песня еле-еле вошла в тридцатку лучших. Да, как ни крути, нельзя же огранить говно как алмаз.
После той неудачной попытки мы так больше и не посещали VIP залы. Всё шло к окончательному разрыву.
Вот, наконец, мы и подошли к завершению наших контрактных отношений. Но благодаря моему взрывному характеру, нам всё-таки дали написать наш последний сингл Baby, I Know. Отодвинув предварительные заказы Уэйна и «State Records», его выпустили, и он вошёл в десятку лучших хитов страны. Наша песня стояла на 20 пунктов выше этой Foe Dee Oh Dee.
Мы оказались в более выгодном положении на той же неделе, когда расторгли контракт с компанией Уэйна «State Redords», и наш менеджер Биг Рой важно направился в Полидор Рекордс. В тот же день, было продано двадцать тысяч копий. Вот такие были деньки. Сегодня двадцать тысяч проданных копий сразу поместили бы вас на первое место списка лучших, а тогда мы продали это количество всего за один день.
Проведя переговоры, Рой вышел с 750 тыс. фунтов, которые ему выдали в качестве задатка. И вот мы снова в чудесном мире музыки.
Но, увы, мы стали дерзкими. Если гордость проявляется перед падением, то мы просто рухнули. Baby, I Know отдавала кантри и отходила от привычного нам квази рок-н-ролла, который мы играли раньше. Нам хотелось стремительно ворваться в альбомный рынок. Мы пытались подражать Eagles[42]. Позже я сочинил и спел ещё одну песню Ladies of Lared, очень медленную, продолжительностью восемь минут. Она была довольно долгой и чуточку соблазняющей. Вот и получилось, что она была слишком длинной для проигрывания, слишком медленной для радио, в общем, ни на что не пригодная.
Отвернувшись от кислого винограда, я стал проявлять больший интерес к духовным вопросам. Вскоре я ушёл из группы, чтобы начать карьеру целителя.