Всенародно в единогласно

По общепринятой версии именно так. «всенародно и единогласно», был в обход старшего брата и законного наследника избран на престол 10–летний царевич Петр Алексеевич (в будущем предпочитавший именоваться Петром Первым, Великим или попросту Отцом Отечества) [376].

Ход событий был прост. Днем 27 апреля 1682 г., между 12–м и 13–м часами после рассвета, в Кремле произошел дворцовый переворот. Трапеза 23–го числа у патриарха, на которую были приглашены самые верные друзья царя Федора, стала зримым признаком объединения вокруг Иоакима подавляющего большинства аристократов и придворных чинов. При первом известии о кончине государя — с указанием времени которой даже официальные источники путаются — духовенство окружило маленького Петра, которому тут же присягнули «бояре, окольничие, и думные, и ближние люди».

Одновременно заранее распределенные лица привели к кресту представителей нижних дворцовых чинов и служащих центральных приказов, опечатали Большую казну, Казенный двор и мастерские палаты. Особое внимание было обращено на то, чтобы «уговорить» к присяге московский гарнизон, начиная, естественно, с дежурившего в Кремле стрелецкого полка А. Карандеева. С помощью духовенства крестоцелование гвардейских полков началось успешно, и только некоторое время спустя, в удалении от энергичного патриарха, процесс принятия присяги младшему царевичу вместо старшего начал пробуксовывать.

С объяснением, почему, собственно, следует целовать крест «меньшему брату мимо большего», первоначально не мудрствовали. Светские чиновники и разосланные Иоакимом по всем концам столицы власти объявляли попросту, что почивший государь самолично «вручил» скипетр своему младшему брату. Об этом начали было извещать всю страну и «иноземных потентатов». Однако уже в первых числах мая правители, нагло поправшие права 16–летнего царевича Ивана Алексеевича в условиях острого народного негодования на «неправды и нестерпимые обиды» от властей предержащих, оказались в занятной и поучительной ситуации. Москвичи, которых смена власти коснулась в первую очередь, не отказались присягнуть мальчику царской крови — но не пожелали подчиняться негодяям, презревшим правду даже в наследовании трона.

«Что же ныне, при сем государе Петре Алексеевиче, который млад и на управление не способен, те бояре и правители станут в этом царстве творить?» — риторически вопрошали себя стрельцы, солдаты, зажиточные горожане, работные люди и холопы. Ответ напрашивался: «Как волки станут нас, бедных овец, по своей воле во свое насыщение и утешение пожирать!» Тут–то патриарх, выступавший важной, если не главной фигурой дворцового переворота, и проявил политическую волю. Иоаким объявил, что Петр посажен на трон отнюдь не «изменниками–боярами и думными людьми» — он избран на царство представителями всех сословий, Земским собором, под архиерейским руководством, «всенародно и единогласно».

Считается, что у лжи короткие ножки, тем более что обман патриарха и его сторонников был немедленно опровергнут народным восстанием против узурпаторов. Но в России официальный документ часто сильнее действительности. В «избрание» Петра верили авторы выдающихся общих исторических трудов и специальных исследований, расходясь лишь в определении юридической состоятельности избирательного органа. Спорили, был то полноценный Земский собор, проходивший в сложных условиях, или «фиктивный собор, пародия на древнерусское представительное учреждение», «разыгранная сторонниками царевича Петра» [377].