Глава 17

Глава 17

    И была дорога в Назарет над удивительно прекрасной израильской долиной.

2. Между израильской и арабской частями Назарета — небольшая гора. На горе — часовня, возведённая крестоносцами много веков назад в память о Свершении.

3. Часовня заброшена, поругана, и мало кто знает, что две тысячи лет назад на этом месте был небольшой природный грот, где Сын Человеческий укрывался от недобрых глаз гонящих Его.

4. Шёл дождь, горел костёр в гроте, и внимали ученики Истине, струящейся из уст Сына Божиего. Так было...

5. Ныне ученики вновь внимают Слову Божиему в забытой часовне над гротом, который сохранил огонь костра и огонь Сердца того далёкого разговора.

6. Храм Благой Вести в Назарете. Учитель надолго остановился у древних стен жилища Марии и Иосифа.

7. Новый храм, поставленный над древними каменьями, заставил путников содрогнуться от бетонного холода.

8. Но живые камни древнего жилища заговорили в сердце Учителя глубоким трепетным вздохом.

9. Здесь было зарождение плоти Свершения. Здесь до пяти лет протекало житие семьи. “Эти камни можно считать домом!” — молвил Виссарион.

10. Домом для Учителя с учениками в новом Свершении стал белокаменный женский монастырь, поставленный над древним храмом первых христиан, ушедших в скрытую жизнь от запретов и гонений, дабы там творить молитву Господнюю во Славу Его и возрождение Сына Его возлюбленного.

11. Здесь, в этом древнем храме,  жила непродолжительное время и Матушка Мариам после распятия Сына Её, вознося молитвы Отцу во Имя возвращения на Землю Сына Человеческого.

12. Двор монастыря наполнен солнцем и теплом, и две высокие стройные пальмы поддерживают собой глубокое израильское небо.

13. Учитель с учениками отдыхали после дороги и небольшого ужина, состоявшего из бананов и мандаринов.

14. Владимир постирал уставшую, пыльную одежду и собрался сушить её в монастырском дворе.

15. “Не надо это делать”, — тихо и твёрдо сказал Учитель.

16. “Но ведь в комнате это до завтра не высохнет... Только на улице, во дворе. Да и ночью никто не увидит... Получается, что лучше одежду совсем не стирать и ходить грязными?”

17. Виссарион промолчал.

18. Ученик вывесил постиранное под покровом густого израильского вечера в монастырском дворе.

19. А ближе к утру пошёл грустный дождь. Дождь вымочил одежду и уронил её на землю.

20. Утром Владимир вернулся в комнату с мокрым запачканным бельём и плохим настроением.

21. “И одежда осталась грязной, и душа нечиста”, — негромко сказал Учитель.

22. Ночью в монастырском дворе пред взорами Виссариона, Владимира и Вадима зримо предстало явление великое. Раздвинулись чудесным светлым кругом ночные облака, и на главы смотрящих снизошли три нерукотворных Луча.

23. И были Лучи эти всевидящим Оком Отца, кругом братьев святых, являющих Глас Господень в уши человеческие, и руками Матушки, простёртыми с Небес и нежно касающимися волос тех, кто был рядом с Сыном Её.

24. И поведали святые братья крупинки жития прошлого: о рождении близ Назарета, когда ушла семья на перепись в Вифлеем; о жизни до пятилетнего возраста в Назарете; о последующих четырёх годах жизни, проведённых в небольшом городе, которого нет ныне, находившемся в трёх днях пути на север от Назарета...

25. И сказал Учитель: “Как хотелось вспомнить детство. Тепло матери, отца... И сейчас, в монастырском дворе, пред каменным изображением Матушки, Иосифа и маленького Иисуса, по Воле Отца Я воочию вспомнил, как стоял рядом с родителями, чувствуя локтями тепло их тел. Почувствовал атмосферу детства.

26. Художник верно выразил каждый штрих... Этот детский взгляд, обращённый к звёздам.

27. Трудно было тогда думать о Высшем, был лишь долгий взгляд к звёздам...

28. Вспомнились колючки, которые, затерявшись в дорожной пыли, внезапно вонзались в детские стопы...”

29. В новом дне предстал пред взорами идущих Иерусалим.

30. Всё смешалось в великом граде. У святых мест идёт торговля. Всё продаётся и покупается. Улыбка человеческая имеет определённую цену. Человек не замечает, где он живёт и что творит.

31. Это величайшая награда и тяжелейшее испытание — жить в святом месте.

32. Ночь, однажды опустившаяся над Иерусалимом, спутала все ориентиры и ценности человеческие. И диавол в этой тьме успешно подменил Истину диким суррогатом из названий, внешних проявлений, торговли и обрядов...

33. Храм Господень. Великое печальное место.

34. Сердца путников пронзила тяжёлая, тянущая боль: одинокое, пустынное место во храме, наполненное страданием и горем, — здесь каждый камень хранит боль мученической смерти тысяч людей.

35. Это — двухтысячелетняя дорога смерти с умирающими в страданиях по обе её стороны.

36. Эта нескончаемая дорога привела сегодня великий град к бездне безверия и гибели.

37. И на этой дороге остались вечные следы израненного тела Сына Человеческого.

38. Поклоняясь Истине, люди потеряли Её в сердце своём.

39. Когда же произошла подмена? Уж не тогда ли, когда много веков назад на месте распятия Сына Божиего встали торговые ряды, а люди отдавали и продолжают отдавать слёзы свои и молитвы месту,  находящемуся в стороне от истинного?

40. Уж не тогда ли, когда православие и католицизм поставили храмы на могиле Матушки в разных частях Иерусалима, считая веру свою более истинной?

41. Но предполагаемых мест захоронения Матушки не два, а больше. Ибо много вероисповеданий, много и версий.

42. Истина же в том, что могила Матушки — в Вифлееме.

43. И никто из живущих и проповедующих своё понимание Истины не знает места сего истинного...

44. А поздним вечером, среди закрывшихся до утра маленьких магазинчиков, на мокрой от печального дождя каменной дороге стоял Сын Человеческий. Стоял на месте Своего распятия.

45. Небо было затянуто тучами, померк свет фонарей и витрин, грустно блестели камни...

46. Величественный храм и монастырь Святой Марии Магдалины предстали пред путниками в наступившем дне.

47. Как возвеличено человеком имя человеческое! А истинной памяти об этой женщине не хранит никто!

48. И не ведают люди, что плоть Марии Магдалины покоится среди раннехристианских захоронений, ­в одной из пещер, находящихся чуть выше монастыря. И стоит у могилы табличка с надписью: “Хри­­­с­ти­анское захоронение I-II век”.

49. А когда-то, после казни Сына Человеческого, которого она любила, ей не хватило сил и веры исполнять и нести средь людей Истину, данную Им...

50. Гефсиманский сад с оливковыми деревьями встретил идущих разноязыким гомоном туристов, спешивших посетить как можно больше святых мест.

51. И среди деревьев сада — дерево-патриарх. Сколько ему лет? Никто не знает. Но многие верят, что это древо помнит великое прошлое.

52. И, уйдя от разноязыкого шума, покрывающего суетой святые места, Учитель с учениками уединились в маленькой оливковой роще рядом с садом Гефсиманским.

53. Окутанные дыханием и памятью земли древней, вознесли они молитву Отцу любящему.

54. И наполнились сердца их трепетом великим и Силою безмерной, дабы могли они достойно нести Истину Его к землям, не ведающим о Ней, к сердцам ждущим...

55. На пути обратном в старый город путники коснулись ветхозаветного прошлого.

56. Время ожило гробницами царя Соломона и пророка Захарии. Великие усыпальницы великих пророков. Сколько труда и духа вложено в эти библейские исполины, вырубленные в скалах!

57. И какова мерзость запустения, царящая во времени сегодняшнем! Гробницы и могильные плиты предков осквернены нечистотами и мусором.

58. Рядом, в нескольких десятках метров, двое несчастных, озираясь по сторонам, ломами и лопатами пробивали каменное тело древней усыпальницы в поисках сокровищ.

59. И над всем этим — бесконечное, терпеливое израильское небо.

60. Велика сила князя тьмы, манипулирующего рассудком и руками рабов своих...

61. Вифлеем предстал пред стопами Сына Человеческого храмом Рождества Спасителя, принадлежащим армянской григорианской церкви.

62. Здесь, на месте храма, две тысячи лет назад Мария с младенцем и Иосиф останавливались на ночлег и для скромной трапезы.

63. Рождение же Сына Человеческого произошло не в Вифлееме, а в одном из селений близ Назарета... Снова ошибка, снова подмена, возведённая до божественного поклонения...

64. Учитель долго не задержался во храме. Он был молчалив и печален. “Сердце ноет, — сказал Он. — Пойдёмте за город, к могиле Матушки”.

65. Ведомые Отцом, путники вышли за город к небольшой скалистой долине.

66. Внизу — чистый ручей, стадо овец, оливковые деревья, разбросанные по долине и по склонам её.

67. Склоны долины — это забытые и разрушенные временем и ветром захоронения, вырубленные в древних камнях небольшими гротами.

68. Учитель, быстро переходя с камня на камень и поднимаясь всё выше, шёл к обвалившемуся гроту. Ученики едва поспевали за Ним. Казалось, Он шёл давно знакомой тропой. Сердце вело Его...

69. “Здесь! — тихо молвил Сын Человеческий. — Вот и сбывается реченное Отцом Моим... И да коснутся руки земли упокоения Матушки. И да коснётся Сын! И да познает!

70. Велика Слава Отца и неисповедимы Пути Его!

71. Если раньше мать проливала слёзы над могилой Сына, то ныне Сын преклонил колени у праха материнского”.

72. И после долгой, трепетной молитвы возложил Учитель большой каменный крест над прахом материнским, собранный из разбросанных временем каменных остатков древних гротов.

73. И это мгновение возвестили колокола вифлеемские трепетным мелодичным звоном на всю Вселенную.

74. Настала последняя, тре­тья ночь в Иерусалиме. Лунная, звёзд­ная, прохладная.

75. И провёл эти ночи Сын Че­ловеческий вместе с идущими за Ним в ста метрах от Голгофы, в холодном каменном жилище, предоставленном арабской семьёй за недорогую плату.

76. Каждый вечер Он уходил на крышу старого дома и оставался наедине с Небесами и ночным уставшим Иерусалимом.

77. И в последнюю ночь Учитель остался наедине с печальным, наполненным тяжестью прожитых веков городом.

78. А Владимир и Вадим, чуть в стороне, вознесли молитву Отцу от сердец своих переполненных. И было куполом в таинстве сем звёздное небо...