День Ивана Купалы

Как у нас в году три праздника:

Первый праздничек – Семик честной,

Другой праздник – Троицын день,

А третий праздник – Купальница, —

поется в старинной народной песне. «После Семика и нераздельно связанного с ним Троицына дня главным летним праздником у нас в народе является Иванов день, называемый в просторечии Иваном Купалою или прямо Купалою, без всякого добавления к этому имени», – так описан этот праздник в древних рукописях.

Этот праздник справлялся два дня – 23 и 24 июня, во время летнего солнцестояния, когда прекрасное дневное светило, достигнув высшего проявления своих творческих сил, делает первый поворот на зиму. На основании этого предки наши церковный праздник Рождества Иоанна Предтечи даже считали собственно началом лета. Так, в одном древнем сборнике относительно Дня святого Иоанна Предтечи читаем: «Месяца иуния, в 24-й день, Рождество честнаго и славнаго Пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна, отселе начинается лето». Или же в другом подобном рукописном сочинении замечается: «Лето, второе время года, июня от 24-го числа». Совпадая с Днем святой Агриппины и с праздником Рождества святого Иоанна Предтечи, купальские праздники, ведущие свое начало с языческих времен, объединяют этих двух святых христианской церкви. Купало и Купальница – это древние Перун и богиня Заря. По сохранившемуся до наших дней болгарскому поверью, Солнце сбивается в эти дни с пути-дороги, а ясноокая Дева-Заря является на помощь светлому богу. Она не только ведет бога богов по небесной дорожке, но и каждое утро, для придания ему сил и еще большего очарования, умывает его росою с напоенных летними благоуханиями лугов, пестреющих к этому времени всеми цветами.

«Рождество Св. Иоанна Крестителя. Праздник этот, подобно Дню Св. Агриппины, известен в русском народе под именем Ивана Купалы, или просто Иванова дня. Первое из этих названий особенно сильно держится в простонародии. Один из очевидцев этого праздника, игумен Елеазаровской пустыни Памфил, живший в XVI веке, в послании своем к наместнику города Пскова замечает:

“Егда бо приидет праздник, во святую ту нощь мало не весь град возмятется, и в селех возбесятся, в бубны и сопели и гудением струнным, плясканием и плясанием; женам же и девкам и главами киванием, и устнами их неприязнен крик, вся скверныя песни, и хребтом их вихляния, и ногам их скакание и топтание; ту есть мужем и отроком великое падение, мужеско, женско и девичье шептание, блудное им воззрение и женам мужатым осквернение, и девам растление”», – такое описание этого праздника мы можем найти в «Месяцеслове» Калинского.

В «Стоглаве» отмечается, что «в это время мужчины и женщины ходили ночью по домам и улицам, забавлялись играми, пели песни и плясали под гусли. По прошествии ночи с великим криком все отправлялись в рощи и омывались в реке “как бешеные”».

Архимандрит Киево-Печерского монастыря Иннокентий Гизель в своем «Синопсисе» дает описание этого праздника в его время: «В навечерие Рождества Св. Иоанна Предтечи собравшиеся ввечеру юноши мужеска и девическа и женска полу соплетают себе венцы от зелия некоего, и возлагают на главы, и опоясуются ими. Еще же на том бесовском игралищи кладут огонь, и окрест его, вземшеся за руце, нечестиво ходят и скачут, и песни поют, сквернаго Купала часто повторяюще и чрез огонь прескачуще». Накануне праздника парни и девушки бежали на реку – в первый раз купаться, чтобы затем, умывшись вечерней росою, идти на купальские огни. В других местах перед зажиганием костров девушки парились в бане свежими вениками, связанными вместе с душистыми лесными травами. Общее купание с песнями сохранялось далеко не по всей Руси, но вода (омовение) и огонь (очищение) всюду были неразрывно связаны в купальских празднествах, как и в стародавние годы. Костры, зажигавшиеся когда-то в честь Перуна-громовника, служили ярким олицетворением торжества летнего Солнца, вместе с дождем оплодотворяющего землю.

Таким образом, из этих обрядов праздника Купалы мы видим, что он был для наших предков каким-то великим днем очищения огнем и водою и вместе с тем служил праздником летнего солнцестояния, когда обыкновенно Природа действует с особенною всеоживляющею и всевозбужда ющею силою. Именно древнерусский Купала был праздником очистительным. У многих народов древности огонь почитался высшею очистительною стихией и на поклонении ему даже основывались целые религии. Еще в XIII–XIV веках великие русские князья, прежде чем выйти к татарским ханам, проходили через горящие костры. Омовение водою почти у всех древних народов также признавалось действием очищения; даже в нашей церкви погружение крещаемого в воду знаменует видимым образом очищение его от первородного и других грехов.

При совпадении древнего праздника Купалы с Днем святого Предтечи Иоанна оба эти празднества в народном понятии очень легко смешались между собою, тем более что в истории святого Иоанна Крестителя предки наши могли найти черты, которые могли подать повод к такому смешению. Самое имя Купалы, от глагола «купать» – погружать в воду, омывать тело, делать его чистым (отсюда купель), – возбуждает мысль о святом Иоанне Крестителе. В простонародье слово «купально» употребляется в смысле очищения. Потому о самом святом Иоанне Предтече, крестившем Христа в Иордани, попросту нередко говорят в народных песнях, что он «купал Христа».

Вместе с тем к Иоанну Крестителю предки наши относили и крещение другого рода, именно – огненное. Подтверждением этому можно считать то, что в наших богослужебных книгах святому Иоанну Крестителю постоянно придаются названия «Света», «Звезды, предшествующей Солнцу» (то есть Иисусу Христу). В самом Евангелии Иоанн Креститель называется светильником «иже бе светя и горя». Наши благочестивые книжники Древней Руси очень часто называли Иоанна Крестителя «пресветлым Солнцем». Недаром в те времена думали, что в день Предтечи Иоанна Солнце выезжает из своего чертога на трех конях, серебряном, золотом и бриллиантовом, навстречу Месяцу.

Таким образом, в народном представлении празднество древнерусского Купалы слилось с праздником христианским в честь святого Иоанна Крестителя и он сделался покровителем всего, что прежде присвоялось языческому Купале. Поэтому-то предки наши, сохранив верования и обычаи древнего Купалы, соединили их с Днем и именем святого Иоанна Крестителя.

Приуроченные к именам христианских святынь, эти древние празднества были известны не только большинству европейских народов, но даже в Древней Индии и Персии, где приблизительно в то же самое время и с теми же обрядами справлялось празднование богу огня.

Эти дни отмечались у древних греков и римлян, в древней Германии, в Англии.

В славянском мире, у всех без исключения народностей, до сих пор купальские празднества еще не утратили своего первоначального значения, несмотря на многовековую давность христианства. Из народной веры они перешли в круг простонародных суеверий, из старинных обрядов – в обычаи, в большинстве случаев служащие забавой для сельской молодежи. В те давние времена, когда еще была свежа в народе память языческого прошлого, церковь вела упорную борьбу с этими обычаями и играми, уничтожались бесценные сокровища: пергаменты, свитки, рукописные книги, в которых описывались обряды торжеств, связанных с определенными празднествами, и сейчас лишь в немногих трудах, оставленных пытливыми исследователями старины, можно найти более или менее ясное представление о связи современных простонародных поверий с былой верою.

В «Стоглаве» рассказывается о купальских празднествах, что во время них «нецыи, пожар запалив, предскакаху по древнему некоему обычаю»; что «против праздника Рождества Великаго Иоанна Предтечи, и в нощи на самый праздник, и в весь день и до нощи, мужи и жены и дети в домех, и по улицам ходя и по водам, глумы творят всякими играми, и всякими скомрашествы, и песни сатанинскими, и плясками, гусльми и иными многими виды и скаредными образовании. И егда нощь мимо ходит, тогда отходят к роще с великим кричанием, аки беси, и омываются водою». Столетие спустя один русский церковный писатель (XVII века) называет купальские огни и перескакивание через них «обычаем поганым в честь идолов». Но время идет неумолимо, стерлось в памяти языческое происхождение многих обычаев, и никому уже не мешает цветистая пестрядь народных обычаев, еле сочащимися ручейками вытекающих из обмелевшего моря славянских преданий.

Но все возвращается на круги своя. Вот и сейчас мы повернулись лицом к народным обычаям, и как прекрасно, что они все еще живы. Купальские обычаи наиболее сохранились в средней полосе России, на Севере. День Аграфены-купальщицы (23 июня) посвящается здесь собиранию трав, имеющих, по народным преданиям, целебную силу. В старину верили, что Рождество Иоанна Крестителя придает нужные свойства или силы травам и цветам, и потому, согласно с народным обычаем и верованием, на Рождество Иоанна Предтечи запасались разными травами и цветами. Так, царь Алексей Михайлович в 1657 году писал к московскому ловчему, стольнику Матюшкину: «Которые волости у тебя в Конюшенном Приказе ведомы, и ты б велел тех волостей крестьянам и бобылям на Рождество Иоанна Предтечи, июня в 23-й день, набрать цвету серебориннаго, да трав империновой да мятной с цветом, и дятлю, и дятельнаго корня, по 5 пудов». В Румянцевском сборнике 1754 года читаем: «В Ивановскую ночь кладов стерегут, и на травах парятся в банях, и травы рвут, и коренья копают, еще березки подвязывают, ветви сплетают, да жив будет того лета человек».

В древнерусских травниках даны самые подробные описания целебных трав, кореньев и цветов, и их сбор приурочивается к Иванову дню или Ивановой ночи. Из собираемых в канун Купалы травяных зелий пользуются особенным уважением «купаленка» («желтоголов») и цветок иван-да-марья. С последним связано стародавнее предание о купавшихся в дождевых потоках Перуне-громовнике и богине Заре.

Иван да Марья

На горе купалыся;

Гдзе Иван купався —

Берег колыхався,

Гдзе Марья купалась —

Трава расцилалась…

Кроме целебных трав, в ночь под Ивана Купалу народное суеверие советует искать и такие «лютые коренья» и «злыя былия», как любисток-трава, перелет-трава, разрыв-трава. Перед силою последней не может уцелеть ни один замок, как бы он ни был крепок.

В XVI и XVII столетиях, когда велась активная борьба с ведьмами и колдунами, собиратели трав преследовались наряду с закоренелыми преступниками. «Егда приходит великий праздник, день Рождества Предтечева, – сообщает летописец, – исходят мужие и жены-чаровницы по лугам и по болотам, и в пустыни и в дубравы, ищущи смертныя травы и приветрочрева, от травнаго зелия на пагубу человеком и скотом; ту же и дивия корения копают на потворение мужем своим. Сия вся творят действом диаволим, с приговоры сатанинскими».

В «Разрядных книгах» имеются сведения записи о целом ряде старинных судебных волокит о таких травоведах. Достаточно было найти у кого-нибудь неведомый корень или пучок неизвестной травы, чтобы этому было придано значение злого умысла. Пойманных накануне Иванова дня «ведунов» даже пытали и били батогами, чтобы «не повадно было носить и собирать травы и коренья».

Цвет папоротника – златоогненный цвет русских народных сказок; с ним связаны старинные поверья о кладах, зарытых в лесных дебрях. Ходит молва и теперь, что папоротник цветет только в Иванову ночь, – точнее, в самую полночь под Иванов день. Немногим удается найти и сорвать дивный царь-цвет: окружен он зоркою стражей изо всякой лесной нечисти. Вот как сказано о нем в древнем травнике: «Есть та черная папорть, растет в лесах, в лугах, ростом в аршин и выше стебель, а на стебле маленьки листочки, а с исподу большие листы… а цветет она накануне Иванова дня в полночь… Тот цвет очень надобен, если кто хочет богат и мудр быти. А брать тот цвет не просто, с надобностями: в Иванову ночь идти к тому месту, где растет трава папороть, и, очертясь кругом, говорить: талон Божий суд твой, да воскреснет Бог!». Это не то что купаленка, медвежье ушко или богатенка, которые тоже собирают в эту ночь. Тех – сколько хочешь можно найти в лесу. Но очень трудно сказать, так ли это на самом деле: ведь свидетелей этого уже давно нет в живых, но тем не менее в каждом поверье имеется какая-то тайна, дающая ему начало и без которой оно не жило бы до настоящего времени.

После Иванова дня – первый покос. День ведьм, оборотней, колдунов и проказ всякой нежити, начиная с домовых и кончая русалками, – этот праздник является, по верной народной примете, также и днем полной зрелости полевых и лесных трав, расцветающих к этому времени во всей красе. Недаром пчела в записанной Далем пословице говорит мужику: «Корми меня до Ивана – сделаю из тебя пана». «До Ивана просите, детки, дождя у Бога, – говорит наш крестьянин, – а после Ивана я и сам упрошу». Все растущее на земле – к Иванову дню в полном соку. Потому-то и самый сбор лечебных и всяких иных трав приурочен к этой поре.

В древности в честь бога-Огня, бога-Грома, бога-Солнца зажигались во время летнего солнцеворота праздничные огни. В купальских празднествах и теперь самым ярким по окраске обычаем является некогда осуждавшееся наравне с идолослужением возжжение купальских костров. И в наши дни у всех славян в ночь под Ивана Купалу загораются по полям, берегам рек и холмам праздничные огни. В некоторых местах для зажжения купальского костра пользуются «живым огнем», добываемым путем трения дерева о дерево. При первой вспышке пламени собравшаяся молодежь откликается огню веселыми купальскими песнями. Девушки, разодетые во все яркое и пестрое и убранные цветами, и парни, схватившись попарно за руки, перепрыгивают через пламя, связывая с удачею или неудачею своего прыжка судьбу своей супружеской жизни.

По словам некоторых суеверных старожилов Украины, прыганье через купальские костры избавляет от сорока злых недугов, в том числе и от бесплодия. Где-то эти костры заменяются кучами жгучей травы – крапивы. В купальских кострах матери сжигают снятые с больных детей рубашки, чтобы вместе с ними сгорела и болезнь, через эти костры принято перегонять стада. Головешки с Иванова костра разбрасывают по полям и огородам – «от червей». В Белоруссии крестьянки вбивают у околицы в землю большой кол, обложенный соломою и кострикою от кудели, в ночь на Ивана зажигают его и, подбрасывая в огонь березовые ветки, припевают-приговаривают слова, относящиеся к урожаю льна.

В старину в честь ясноокой и светлокудрой богини весны Лады приносилась жертва – белый петух. В настоящее же время в эти дни на купальских пирушках непременно едят белого петуха.

Во второй половине XIX века на Иванов день существовал любопытный обычай, имеющий связь с чествованием Лады. Деревенская молодежь наряжала соломенную куклу, убирала ее платками, монистами и цветочными венками и приносила на место купальского игрища. Здесь стояла уже срубленная в соседнем лесу верба или «тополя», увешанная лентами. Дерево называлось «мареною» (Морана – богиня смерти).

Под него ставилась принесенная кукла, а возле нее – стол с яствами и питиями, вскладчину припасенными для праздника. Зажигался костер; через огонь начинали прыгать попарно, держа в руках «Ладу» (как охранительницу). На рассвете «Ладу» и дерево-марену топили в реке, срывая с них все наряды-уборы.

Ходыли дивочки

Коло Мариночки,

Коло мово Купала.

Купався Иван,

Та в воду упав.

Купала на Ивана!

Эта старинная песня повторялась бесчисленное количество раз.

А в некоторых местах Ладу изображала самая красивая девушка в деревне. Ее с ног до головы опутывали венками и перевязями из цветов и вели в лес. «Дзевко-Купало», не имеющая на себе никакого наряда, кроме выращенного матерью природою, раздавала с завязанными глазами подругам венки в кругу веселого хоровода. Кому какой венок достанется – такова и судьба того…

В стародавние годы в купальские игрища входили совершаемые и теперь по иным местам на Всесвятское заговенье проводы русалок. Русалки, по древнему верованию славян, – души утопленниц или детей, умерших некрещеными.

Весною, гласит седая старина, оживают они. Русалки (мавки), живущие, по народному поверью, в реках и озерах, с наступлением весенних праздников оживают, вылезают из воды и виснут по деревьям, бродят по земле. У славян-язычников вода слыла ближайшим путем-дорогою в подземные недра. Придет на светлорусский простор Иван Купала – и нет им более места на земле, уходить пора в свое подводное царство.

Русалочки-земляночки

На дуб лезли,

Кору грызли,

Свалилися, забилися… —

поется в одной купальской песне.

Виновника празднеств вспоминают также в приметах: «Сильная роса на Ивана Купалу – к урожаю огурцов»; «на Иванову ночь звездно – много грибов».