Беседа о газетных новостях
Беседа о газетных новостях
В течение многих лет большой швальней монастыря заведовал отец Диадох, монах во всём примерный, до педантичности аккуратный; любитель богослужения, начитанный, тихий нравом и благородный в обращении с людьми, он пользовался общим уважением. Однажды, в день его Ангела, зайдя к нему, я нашёл его в обществе своих духовных друзей: одного старца-духовника, отца Трофима, и старца Силуана. Что было до меня — не знаю, но я услышал следующее: духовник рассказал что-то прочитанное им в газете и, обратившись к старцу Силуану, спросил:
— А вы, отец Силуан, что скажете по этому поводу?
— Я, батюшка, не люблю газет и газетных новостей, — ответил он.
— Почему так?
— Потому что чтение газет омрачает ум и мешает чисто молиться.
— Странно, — говорит духовник. — По-моему, наоборот, газеты помогают молиться. Живём мы здесь, в пустыни, ничего не видим, и так душа постепенно забывает о мире, замыкается в себе, и молитва от этого слабеет… Я когда читаю газеты, то вижу, как живёт мир и как страдают люди, и от этого у меня появляется желание молиться. Тогда служу ли я литургию, молюсь ли у себя в келье, я от души прошу Бога за людей и за мир.
— Душа, когда молится за мир, без газет лучше знает, как скорбит вся земля, знает она и какие нужды есть у людей и жалеет их.
— Как может душа знать от себя, что творится в мире? — спросил духовник.
— Газеты пишут не о людях, а о событиях, и то неверно; они приводят ум в смущение, и правды из них всё равно не узнаешь, а молитва очищает ум, и он лучше видит всё.
— Неясно мне, что вы хотите сказать? — опять спросил духовник.
Все ждали ответа старца Силуана, но он сидел молча, с наклонённой головой, и не позволил себе в присутствии духовника и старых монахов объяснять — каким образом душа, вдали от всего, молясь о всём мире, духом может знать жизнь мира и нужды и страдания людей.
Удостоенный познания, какого удостаиваются лишь единицы на поколения, он в беседах словно стыдился идти дальше намёка, благодаря чему его великая мудрость и совершенно исключительный опыт часто оставались сокрытыми от собеседника. Обычно старец, видя, что его первые слова остались невоспринятыми, не надеялся уже «объяснениями» дать понять то, что познаётся прежде всего опытом, а раскрывать последний он не решался по своему духовному целомудрию. Так при жизни своей он остался «неявленным». Несомненно, это была не только воля Божья о нём, но и его собственное желание, которое принял Бог и исполнил, скрыв его даже от отцов Святой Горы.