Смерть
Смерть
На надгробии старом
Слов неведомых грусть.
Кто здесь были? Татары?
Асы? Половцы? Русь?
Чья, в бессменном дозоре,
Здесь осталась тоска,
Путь к Последнему Морю
Не успев отыскать?
Немы камни и кости.
Лишь по трещинам смог
Свесить мягкие космы
Фиолетовый мох,
Да у ног обелиска,
Рядом с мертвым – жива
Разлохматила листья
Золотая трава.
Степь пронизана солнцем,
Трав серебряный звон...
До черты горизонта
Вольно лег тихий Дон
...Тем столетиям – длиться,
Нашим предкам – жить вновь:
В наших жилах струится
Их горячая кровь!
В.И. Сергеев
Абдаллах проснулся от колющей боли во лбу. Голова болела, он чувствовал себя совершенно разбитым и не выспавшимся, но муэдзин, видимо, только что прокричал свое «Аллагу-акбар», призвав к салят аль-фаджр , и во дворе били молотом о наковальню, напоминая рабам, что молитву, – а главное, последующую работу – пропускать недопустимо. Он отмахнул ото лба колкий пучок соломы, поднялся из яслей, нашарил ногами большие деревянные сандалии...
Старик еще лежал. Абдаллах подошел к нему, тронул за плечо – и рука старика упала, завалившись за спину, так, как не могла бы упасть рука живого человека...
Абдаллах в испуге повернул его на спину...
Старик умер совсем недавно, – тело еще не успело окоченеть, – и, видимо, умер легко, ибо на лице его застыла улыбка, похожая на ту, с которой он стоял на степном кургане, облитый потоками нежащего зноя...
***
...Сборы в последнюю дорогу были недолги. Скромная могила приняла тело старика; уста кузницы, огромный русобородый Али с тщательно выбритой головой, которого, единственного среди кузнецов, Абдаллах побаивался, бросил первую горсть земли. «Из нее Мы сотворили вас и в нее возвращаем вас, и из нее изведем вас в другой раз»... Он же, Али, прочел слова салят аль-джайаза : «...Сотвори пристанище его просторным, омой его водой, снегом и градом, очисти его от заблуждений, как очистил бы ты белые одеяния от нечистот; предоставь ему убежище более великолепное, нежели было у него при жизни...»
На нехитрый скарб старика не претендовал никто, и весь он, состоявший из кальяна, сундучка со свитками Корана, Аристотеля и Гомера да затертого молитвенного коврика, – весь он достался Абдаллаху, как самому близкому человеку в его последние дни.
– Бери, бери, – поощрил его Али. – Не смущайся, теперь это твое... ибн Инджиль...
.g».D:TEXTFOENIXJANUCH18.BMP»;3.0»;3.0»;