Доктрина о предопределении
Доктрина о предопределении
Обсуждая ранее в настоящей главе, природу благодати, мы отмечали близкую связь между "благодатью" и "милостью". Бог не обязан наделять кого?то благодатью, как если бы это был товар, служащий наградой за добрые дела. Благодать — это дар, как неустанно подчеркивал Августин. Однако, такой взгляд на благодать теснейшим образом связывает эту проблему с доктриной предопределении, которая часто считается одним из наиболее загадочных и таинственных сторон христианского богословия. Для исследования того, как эта связь возникла, рассмотрим некоторые аспекты богословия Августина, а затем перейдем к рассмотрению того, как доктрина о предопределении, излагается и трактуется богословием Реформации.
Августин Гиппонийский
Благодать — это дар, а не награда. Этот взгляд имеет для Августина основополагающее значение. Если благодать — награда, то люди могут купить свое спасение ценой добрых дел. Они могут заслужить свое искупление. Однако, это с точки зрения Августина полностью противоречит тому, как доктрина благодати звучит в Новом Завете. Утверждение дарственного характера благодати представляло собой защиту от ложных теорий спасения. Мы уже достаточно подробно рассмотрели то, как Августин понимает благодать, и нет необходимости далее останавливаться на этом вопросе.
Взгляды Августина во многом заслуживают похвалы. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что они имеют свою теневую сторону. По мере обострения пелагианского спора, все четче вырисовывались негативные аспекты его доктрины о благодати. Ниже мы попытаемся рассмотреть некоторые из этих аспектов.
Если благодать — дар, то Бог свободен давать ее или не давать на основании любых внешних соображений. Если она предлагается на основании какого?то из этих соображений, то она перестает быть даром — она становится наградой за конкретный поступок или отношение. Благодать, по мнению Августина, является милостивой лишь в том случае, если она — дар, отражающий свободу дающего. Но дар не дается всем. Он имеет выборочный характер. Благодать дается лишь некоторым. Защита Августином идеи о "милостивом Боге", основанная на его вере в то, что Бог должен быть свободен давать или не давать благодать влечет за собой признание частичности, а не всеобщности благодати.
Если связать этот взгляд с доктриной Августина о грехе, становятся понятны все его следствия. Все человечество запятнано грехом и не может вырваться из его плена. Освободить человечество может лишь благодать. Но благодатью наделяются не все; она дается лишь некоторым людям. В результате, спасены будут лишь некоторые — те, кому дана благодать.
Августин подчеркивает, что это не означает, что некоторые люди предопределены к осуждению. Это означает, что из всей массы падшего человечества Бог избрал некоторых. Эти избранные действительно предопределены к спасению. Остальные, согласно Августину, активно не предопределены к осуждению; они лишь не избраны к спасению. Августин склонен (хотя и не всегда последователен в этом отношении) считать предопределение чем?то активным и положительным — осознанное решение Божье об искуплении. Однако, как указывали его критики, это решение искупить одних означает также решение не искупать других.
Этот вопрос всплыл с новой силой в ходе разразившегося в IX в., великого спора о предопределении, в ходе которого бенедиктинский монах Годескальк из Орбе (ок.804–ок.869, известный также как Готтшалк) разработал доктрину о двойном предопределении, аналогичную той, что позже стала ассоциироваться с Кальвином и его последователями. Следуя с неумолимой логикой выводам, вытекающим из его утверждения о том, что Бог предопределил некоторых к вечному осуждению, Годескальк указывал, что нельзя говорить, что Христос умер за таких людей; если Он действительно умер за них, то Его смерть была тщетна и не изменила их участи.
Колеблясь по поводу следствий этого утверждения, Годескальк высказал предположение что Христос умер лишь ради избранных. Сфера Его искупительных трудов ограничивалась лишь теми, кто был предопределен воспользоваться плодами Его смерти. Большинство авторов IX в. отнеслись к этому утверждению с недоверием, однако, ему суждено было возродиться в позднем кальвинизме.
Жан Кальвин
Часто считается, что Кальвин сделал доктрину о предопределении центром своей богословской системы. Но внимательное прочтение его "Наставлений" опровергает это часто повторяемое суждение. Он уделяет изложению этой доктрины в своей работе всего 4 главы (кн. III, гл.21–24). Кальвин понимает предопределение как "вечный указ Божий, в котором Он изъявляет Свою волю в отношении каждого человека. Ибо Он не создал каждого в равных условиях, но определил жизнь вечную одним и вечное осуждение другим". Говоря о предопределении, в одном месте Кальвин называет его "ужасным указом": "Я признаю, что этот указ ужасен (horribile)". Но использованное здесь латинское слово лучше переводить как "устрашающий". Французский перевод этого места, сделанный самим Кальвином в 1560 г. гласит: "Я признаю, что этот указ должен устрашать нас" (doit nous epouvanter).
Место рассуждений Жана Кальвина о предопределении в издании 1559 г. его "Наставлений" само по себе имеет значение. Они следуют за его рассуждениями о доктрине благодати. Лишь после изложения великих тем этой доктрины — таких так оправдание верой — Кальвин обращается к рассмотрению таинственного и запутанного вопроса о предопределении. Логически, предопределение должно бы предшествовать такому анализу; в конце концов, предопределение является основанием избрания конкретного человека, и, следовательно, его последующего оправдания и освящения. И все же Жан Кальвин отказывается подчиниться канонам подобной логики. Почему?
Кальвин начинает свой анализ предопределения с рассмотрения наблюдаемых фактов. Некоторые верят евангелию. Некоторые не верят. Основная цель доктрины о предопределении — объяснить, почему некоторые люди откликаются на евангелие, а другие нет. Это — попытка объяснения всего разнообразия человеческих откликов на благодать. Предопределение, согласно Кальвину, следует рассматривать как размышления над данными человеческого опыта, истолкованного в свете Писания, а не как нечто, выведенное на основе априорных идей, касающихся божественного всемогущества. Вера в предопределение сама по себе не догмат веры, а конечный итог основанных на Священном Писании размышлений о том, как благодать воздействует на людей в свете загадок человеческого опыта.
Следует подчеркнуть, что это не является богословским нововведением. Кальвин не вводит в сферу христианского богословия ранее неизвестное понятие. Многие богословы периода позднего средневековья, особенно авторы "современной августинианской школы" (раздел "Схоластика" в гл. 2), такие как Григорий Риминийский и Гуголино Орвиетский, учили доктрине об абсолютном двойном предопределении — что Бог выделяет некоторых для вечной жизни, а других для вечного осуждения, без каких?либо ссылок на их заслуги или проступки. Их участь полностью зависит от воли Божьей, а не от каких?либо особенностей их личности. Вполне возможно, что Кальвин активно заимствовал этот аспект позднесредневекового августинианства, которое действительно имеет большое сходство с его собственным учением.
Предопределение отнюдь не занимает центрального положения в построениях Кальвина. Это — вспомогательная доктрина, стремящаяся прояснить загадочный аспект следствия проповеди евангелия благодати. Однако, по мере того как последователи Кальвина стремились развить и видоизменить его учение в свете новых интеллектуальных достижений, изменения в структуре его богословия, вероятно, стали неизбежны (если такой потенциально предопределяющий образ мысли простителен). В следующем разделе мы исследуем то понимание предопределения, которое приобрело влияние в кальвинизме после смерти Кальвина.
Ортодоксальный протестантизм
Нельзя сказать, что Жан Кальвин разработал "систему" в строгом понимании этого слова. Религиозные идеи Кальвина, представленные в его "Наставлениях" 1559 г., организованы систематически на основании педагогических соображений; они не выводятся на основании какого?либо ведущего умозрительного принципа. Кальвин считал толкование Библии и систематическое богословие по существу одним и тем же и отказывался проводить между ними разграничение, которое стало обычным после его смерти. Но интерес к методу вновь возник после смерти Кальвина. Вопрос о правильной исходной точке богословских размышлений стал вызывать все большие споры.
Именно это стремление к установлению логической исходной точки для богословия позволяет нам понять то значение, которое стали уделять доктрине о предопределении в богословии Реформации. Кальвин сосредотачивался на конкретном историческом явлении Иисуса Христа, а затем переходил к рассмотрению его следствий (то есть, используя правильную терминологию, подход Кальвина является аналитическим и индуктивным). В отличие от этого, Теодор Беза — позднейший последователь Кальвина — начинает с общих принципов и переходит к выводу их следствий для христианского богословия (то есть, его подход является дедуктивным и синтетическим).
Какие же общие принципы использует Т. Беза в качестве логической исходной точки для своей богословской систематизации? Он основывает свою систему на божественном указе об избрании — то есть, на божественном решении избрать одних людей для спасения, а других для осуждения. Все остальное богословие занимается исследованием следствий этих решений. Доктрина о предопределении, таким образом, приобретает статус управляющего принципа.
Следует отметить одно важное следствие такого хода мысли — доктрину об "ограниченном или особом искуплении" (Термин "искупление" часто используется для обозначения "благ, вытекающих их смерти Христа"). Рассмотрим следующий вопрос. За кого умер Христос? Традиционный ответ на этот вопрос имеет следующий вид: Христос умер за всех; но, хотя Его смерть достаточна для искупления всех, она эффективна лишь для тех, кто признает ее искупительное действие. Эта доктрина вызывала большое неудовольствие сторонников арминианства, к которому мы вскоре обратимся.
Но прежде чем сделать это, следует рассмотреть идею о "кальвинизме пяти пунктов". Этот термин обозначает 5 центральных принципов сотериологии Реформации (то есть, понимания искупления, связанного с авторами — кальвинистами), четко сформулированных на Дортском синоде (1618–1619):
1) абсолютная греховность человеческой природы;
2) безусловное избрание, заключающееся в том, что назначение человека предопределяется не на основании каких?либо предвиденных заслуг, качеств или достижений;
3) ограниченное искупление, заключающееся в том, что Христос умер лишь для избранных;
4) несомненная благодать, посредством которой избранные призываются и искупаются;
5) сохранность святых, заключающаяся в том, что те, кто воистину предопределен, не могут изменить своего призвания.
В среде сторонников кальвинизма разгорелся серьезный спор по поводу логического порядка "указов об избрании". В этом споре педантов, который часто становился символом богословского обскурантизма, можно выделить две классические позиции.
1. Сторонники инфралапсарианства, группировавшиеся вокруг Франциска Турреттини (1623–1687), указывали, что избрание предполагает падение человечества. Указы об избрании направлены к человечеству как "массе падших" (massa perditions). Иными словами, божественное решение о предопределении одних к избранию, а других к осуждению — это отклик на грехопадение. Объектом этого решения являются падшие люди.
2. Сторонники супралапсарианства, выразителем взглядов которых был Т. Беза, считали, что избрание предшествовало грехопадению. Здесь, объектом божественного указа о предопределении является человечество до грехопадения. Грехопадение, таким образом, рассматривается как средство осуществления указа об избрании.
Следует отметить и третью позицию, связанную главным образом с Моисеем Амиро (1596–1664) и кальвинистской академией в Сомюре (Франция). Эта позиция, часто называемая "гипотетическим универсализмом", не пользовалась особым влиянием в кальвинизме.
Арминианство
Арминианство названо по имени Якова Арминия (1560–1609), который выступал против доктрины Реформации о частичном искуплении. По его убеждению, Христос умер за всех, а не только ради избранных. После Дортского синода подобные взгляды были приняты у голландских деятелей Реформации, что привело к опубликованию в 1610 г. "Увещеваний". В них утверждался всеобщий характер и границы трудов Иисуса Христа: "Своим вечным и неизменным указом во Христе Бог, еще до существования мира определил избрать из падшего и греховного человечества к жизни вечной всех тех, которые через божественную благодать верят во Христа и пребывают в вере и послушании… Спаситель мира Христос умер для всех и каждого человека и, благодаря Своей крестной смерти, достиг примирения и прощения для всех, но таким образом, что этим могут пользоваться лишь верные".
Идея о предопределении таким образом сохраняется: но ее отправные точки радикально изменяются. В то время как Дортский синод понимал предопределение как дело индивидуальное, арминиане понимали его коллективно: Бог предопределил, что конкретная группа людей — а именно те, кто верят в Иисуса Христа — будет спасена. Своей верой люди удовлетворяют предопределенному условию спасения.
Арминианство вскоре достигло значительного влияния в евангелистском христианстве XVIII в. Несмотря на противодействие Джорджа Уайтфилда, который придерживался более кальвинистких взглядов, Чарльз Уэсли (1707–1788) настойчиво внедрял арминианство в методистской церкви. Например, в его гимне "Позволит ли Иисус умереть грешнику?" настойчиво утверждается доктрина о всеобщем искуплении человечества:
Любовь Твоя пусть сердце мне крепит,
Любовь, которая всех грешников живит,
Чтобы любая падшая душа
Вкусила благодать, которая меня нашла,
И всяк со мною мог бы подтвердить
Предвечную любовь,
Какой лишь Ты один мог возлюбить.
В XVIII в. эти взгляды достигли большого влияния и в Северной Америке: в произведениях Джонатана Эдвардса часто указывается на несостоятельность и недостатки его арминианских оппонентов.
Карл Барт
Одной из наиболее интересных черт богословия Барта является то, как оно взаимодействует с богословием периода ортодоксального протестантизма. Именно серьезность, с которой Барт относится к произведениям этого периода, частично объясняет использование в отношении общего подхода Барта термина "неоортодоксия". Особый интерес представляет рассмотрение Бартом доктрины Реформации о предопределении, поскольку это показывает, как он может заимствовать традиционные термины и придавать им радикально новое значение в контексте своего богословия.
Подход Барта к предопределению ("Церковная догматика", т.2, ч.2) основывается на двух главных посылках:
1. Иисус Христос — выбирающий Бог.
2. Иисус Христос — избранный человек.
Эта христологическая ориентация предопределения сохраняется на протяжении всего анализа этой доктрины. "В своей наиболее простой и всеобъемлющей форме доктрина о предопределении состоит в утверждении, что божественное предопределение представляет собой избрание Иисусом Христом. Но концепция избрания имеет двоякое отношение — она относится к избирающему и к избранному". Так что же предопределил Бог? Ответ Карла Барта на этот вопрос состоит из нескольких компонентов, из которых особое значение имеют следующие:
1. "Бог избрал быть другом и партнером человека". Своим свободным и суверенным решением Бог избрал вступить в отношения с человеком. Таким образом, Барт утверждает божественное расположение к человеку, несмотря на его греховность и падшесть.
2. Бог избрал показать это расположение, отдав Христа во искупление человечества. "Согласно Библии именно это произошло в воплощении Сына Божьего, в Его смерти и страстях, и в Его воскресении из мертвых". Сам акт искупления человечества — выражение божественной самоизбранности быть искупителем падшего человечества.
3. Бог избрал полностью взять на Себя боль и цену искупления. Бог избрал принять крест Голгофы в качестве царского престола. Бог избрал принять участь падшего человечества, особенно в его страданиях и смерти. Чтобы искупить человечество Бог избрал путь Самоуничижения и Самоунижения.
4. Бог избрал снять с нас негативные аспекты Своего суждения. Бог оставляет Христа, чтобы мы не были оставлены. То темное в предопределении, что должно было бы, утверждает Барт, быть уделом падшего человечества, направляется на Христа, Бога избирающего и избранного человека. Бог пожелал понести "отвержение, осуждение и смерть", которые являются неизбежными следствиями греха. Таким образом, "отвержение не может более стать уделом человечества". Христос понес то, что должно было бы понести греховное человечество, чтобы ему никогда не нужно было нести это.
"Если предопределение и содержит НЕТ, то это НЕТ не сказано человеку. Если оно влечет исключение и отвержение, то это не исключение и отвержение человека. Если оно направлено на осуждение и смерть, то это не осуждение и смерть человека".
Карл Барт, таким образом, исключает любое понятие о "предопределении человека к осуждению". Единственно, Кто предопределен к осуждению, это Иисус Христос, Который "извечно пожелал пострадать за нас".
Следствия этого подхода ясны. Несмотря на то, что представляется обратное, человечество не может быть осуждено. В конечном итоге, благодать восторжествует, даже над неверием. Доктрина Барта о предопределении устраняет возможность отвержения человечества. Так как Христос понес наказание и боль отвержения Богом, это никогда не может вновь стать уделом человечества. Вместе с ее характерным акцентом на "победе благодати", доктрина Барта о предопределении указывает на всеобщее восстановление и спасение человечества — позиция, которая вызвала значительную критику со стороны авторов, которые в целом сочувственно относились к его общей позиции. Пример такого критика — Эмиль Бруннер: "Что означает утверждение, что "Иисус является единственным по — настоящему отвергнутым человеком" для положения человечества? Очевидно вот что: "Не существует возможности осуждения. Решение уже было принято в Иисусе Христе для всего человечества. Не имеет значения, знают люди об этом или нет, верят ли они в это или нет. Они похожи на людей, которым кажется, что они погибают в штормящем море. Но в действительности они находятся не в море, где можно утонуть, а на мелководье, где утонуть нельзя. Они не знают об этом".
Предопределение и экономика: тезис Вебера
Одной из наиболее привлекательных сторон акцента, который кальвинизм делает на предопределении является его воздействие на взгляды людей, верящих в это предопределение. Особое значение имеет вопрос об уверенности: как может верующий узнать, что он среди избранных. Хотя Кальвин подчеркивает, что дела основанием для спасения не являются, он, тем не менее, дает понять, что они есть некое основание для уверенности. Дела можно считать "свидетельством того, что Бог обитает и царствует в нас". Верующие не спасаются своими делами; их спасение проявляется в делах. "Благодать добрых дел… показывает, что дух усыновления дан нам". Это стремление видеть в делах свидетельство избранности можно считать первоосновой, вокруг которой формируется этика дел, имеющая яркий наставительный оттенок: благодаря деятельности в миру, верующий может успокоить свою встревоженную совесть тем, что он находится среди избранных.
Волнение по поводу вопроса об избранности впоследствии стало отличительной чертой кальвинистской духовности, и, как правило, кальвинистские проповедники и духовные писатели уделяли ему большое внимание. Однако, основополагающий ответ всегда оставался одним и тем же: верующий, совершающий добрые дела, действительно является избранным. Теодор Беза говорит об этом следующим образом: "Именно по этой причине Св. Петр призывает нас посредством добрых дел убедиться в своем призвании и избранности. Дело не в том, что они являются причиной нашего призвания и избранности… Но, поскольку добрые дела служат для нашей совести свидетельством того, что Иисус Христос обитает в нас, то, следовательно, мы не погибнем, будучи избранными к спасению".
И вновь мы находим ту же мысль: дела свидетельствуют о спасении, но не являются его причиной; они являются следствием спасения, а не его предусловием. Посредством апостериорных рассуждений верующий может прийти к выводу о своей избранности по ее следствиям (добрым делам). Наряду с прославлением Бога и проявлением благодарности верующего, подобные человеческие нравственные действия играют для встревоженной христианской совести жизненно важную психологическую роль, уверяя верующего, что он действительно избран.
Эта идея часто излагается в виде "практического силлогизма", довода, построенного по следующей модели: «Все, кто избраны, проявляют определенные признаки, являющиеся следствиями этого избрания. Я проявляю эти признаки — следовательно, я нахожусь среди избранных».
Этот syllogismus practicus, таким образом, усматривает основание для уверенности в избранности в наличии в жизни верующего "определенных признаков". Таким образом, существует сильное психологическое стремление доказать себе и всему миру свою избранность проявив ее признаки — среди которых искреннее желание служить Богу и прославлять Его, трудясь в мире. Именно это стремление, как утверждает социолог Макс Вебер, стоит за возникновением в кальвинистских обществах капитализма.
Популярная версия тезиса Вебера гласит, что капитализм стал непосредственным результатом протестантской Реформации. Такое заявление представляется исторически неправдоподобным и, в любом случае, это не то, что хотел сказать Вебер. Он подчеркивал, что он "не имеет никакого намерения поддерживать столь глупый и доктринерский тезис, что дух капитализма… мог возникнуть лишь в результате определенного воздействия Реформации. Факты о том, что определенные важные формы капиталистической деловой организации были известны значительно раньше Реформации, являются сами по себе достаточным опровержением подобного утверждения".
Макс Вебер утверждал, что в XVI в. возник новый "дух капитализма". Объяснений требует не столько капитализм, сколько "конкретная форма капитализма".
Протестантизм, утверждает Вебер, выработал психологические предусловия, существенные для развития современного капитализма. Действительно, Вебер усмотрел основополагающий вклад кальвинизма в том, что он, являясь системой веры, выработал определенные психологические импульсы. Вебер делал особый акцент на понятии о "призвании", которое он связывал с кальвинистской идеей о предопределении. Кальвинисты, уверенные в своем личном спасении, смогли включиться в мирскую деятельность без серьезных волнений по поводу влияния ее на спасение. Стремление доказать свою избранность привело к активному стремлению к мирскому успеху — успеху, который, как указывают историки, не замедлил последовать.
В наши задачи не входит критическое исследование тезиса Вебера. Одни его считают полностью дискредитированным; в другие продолжают его разделять. Мы стремимся лишь отметить, что Вебер правильно указал, что религиозные идеи могут оказать мощное экономическое и социальное воздействие на формирование современного уклада жизни в Европе. Сам факт того, что Вебер утверждал, что религиозная мысль Реформации могла придать стимул развитию современного капитализма, является мощным свидетельством необходимости изучать богословие, чтобы правильно понять историю человечества. Он также указывает на то, что такие явно абстрактные идеи, как предопределение, могут оказать вполне конкретное воздействие на историю!
В настоящей главе был сделан краткий обзор обширнейшего материала, связанного с христианским пониманием человеческой природы, греха и благодати. Исследована была лишь небольшая часть споров, проходивших в христианстве. Тем не менее, были отмечены основные вехи, которые продолжают играть важную роль в современных дискуссиях об этих вопросах.
Вопросы к двенадцатой главе
1. Кратко опишите основные вопросы, вокруг которых вращался пелагианский спор.
2. Почему Августин верил в первородный грех?
3. Представьте себе, что вы объясняете идею о благодати человеку, не имеющему богословского образования, с ограниченным интервалом фиксации внимания. Что бы вы могли сказать об этой идее в 200 или менее словах?
4. Мартин Лютер ассоциируется с доктриной об "оправдании одной верой". Что он имел в виду под этим? Каковыми были другие альтернативы, которые он отверг?
5. "Если вы не предопределены, так станьте предопределенным". Как подобный взгляд связан с тезисом Макса Вебера о происхождении капитализма?