6. Мунитский бог — это лишь вторичная, возникшая во времени персонификация, сгусток изначально безличной энергии, имеющий два полюса — мужское и женское начала, между которыми в своеобразном энергообмене пульсирует напряжение

6. Мунитский бог — это лишь вторичная, возникшая во времени персонификация, сгусток изначально безличной энергии, имеющий два полюса — мужское и женское начала, между которыми в своеобразном энергообмене пульсирует напряжение

“Божественный Принцип” видится мунитам как последнее и окончательное новое откровение. Девочки и мальчики, которые на улицах клянчат деньги, говорят: “Мы Библию очень любим, мы ее читаем и не знаем”, но как только спросишь у них что-нибудь конкретное, они ответят: “А этого мы пока не проходили”. А если начнешь выяснять, что же, собственно, они про Библию знают, они скажут, что есть Старый Завет, Второй Завет(то есть Новый Завет) и “Завершенный Завет”, или “Божественный Принцип”. Таким образом, “Божественный Принцип” — это последнее слово, которое стоит над предыдущими Заветами, являясь ключом к Новому и Ветхому Заветам; там объясняется, как нужно Библию читать и понимать. Библию муниты, как правило, не знают, кроме нескольких историй, которые их мессия излагает весьма произвольно.

Необходимо вновь оговориться, что все нижеизложенное относится к английской (и переведенной с нее русской) версии “Божественного Принципа” — весьма смягченной версии корейского издания.

Верят ли муниты в личностного Бога? На этот счет в “Принципе” содержатся весьма противоречивые сведения. С одной стороны, муниты уверяют “внешних”, что они являются строгими монотеистами и веруют в личностного Бога — Отца и Творца Вселенной.[291] Муниты говорят, что Бог обладает чувствительным сердцем, и обращаются к Нему с молитвой, как к личности.

Правда, этот бог весьма далек от христианского понятия о Божестве: как и “традиционный” восточный Абсолют, он содержит в себе мужское и женское начала:

Эту первопричину нашего мира мы называем Бог, и Его сон-сан и хён-сан — первоначальный сон-сан (кор. “внутренняя природа”) и первоначальный хён-сан (кор. “внешняя форма”). <…> Бог — это субъект, чьи дуальные свойства ян-сон (положительность, мужское начало) и ым-сон (отрицательность, женское начало) пребывают в гармоничном единстве друг с другом.[292]

Более того, мунитский бог несовершенен, несамодостаточен и не всемогущ.

Страдает ли Бог от одиночества? <…> Подобно нам, у Бога есть любовь, жизнь, род, совесть, но Он не в состоянии чувствовать их, оставаясь в одиночестве. Так как они находятся в совершенном равновесии, Бог их не ощущает. Чтобы их почувствовать, Богу требуется партнер — объект. <…> Человек не понимал, что Богу абсолютно необходим партнер в любви.[293]

Бог творит мир вынужденно, он несовершенен без него:

Отношения между Богом и миром творения подобны отношениям между сонсан и хён-сан, т. е. это присущие дуальным свойствам взаимодополняющие отношения внутреннего и внешнего, причины и следствия, субъекта и объекта, вертикального и горизонтального.[294]

Значит, ранее заявленные внутрибожественные свойства на деле выходят отношениями между богом и миром. Следовательно, бог и мир неразрывны и не могут существовать один без другого. В другом месте Мун заявляет об этом прямым текстом: “Бог не может существовать в одиночестве”.[295] Более того, оказывается, что бог сам находится в постоянном развитии и, по всей видимости, все же был сотворен:

Бог тоже имел период роста… Бог возрастал… Ребенок растет, вы росли, и точно так же Бог рос. Каждый индивидуальный человек, рожденный у своих родителей, является свидетельством роста всего сотворенного, включая также и Бога.[296]

Оказывается, что мы и являемся богом, обретшим существование в нас и неспособным к осознанному бытию без нашего участия:

…человек является видимой формой Бога, а Бог является невидимой формой человека. Субъект и объект едины в своем существе. Человек является воплощенным Богом. <…> Мы — зеркала, отражающие характеристики Бога. Бог в точности такой же, как вы и я.[297]

Но коль скоро мунитский бог-отец — это несамостоятельное и несовершенное антропоморфное нарциссическое существо, осознающее себя, лишь любуясь своим отражением в творении, то действительно ли он — первопричина всего сущего? И туг в русской (также как и в английской) христианизированной версии “Принципа” мы видим странное противоречие. С одной стороны, “Принцип” гласит:

Бог — Создатель всего, что есть в мире. Он — абсолютная реальность, вечное существо, являющееся причиной Самого Себя и пребывающее вне измерений времени и пространства.[298]

Но продолжим цитату:

Следовательно, энергия, обеспечивающая Его существование, также должна быть абсолютной, вечной и являться причиной самой себя. Она источник всех видов энергий и сил, которые обеспечивают существование всего, что есть в мире творения. Мы называем эту основополагающую энергию универсальной изначальной силой.[299]

Итак, в то же самое время мунитский бог — это лишь вторичная, возникшая во времени персонификация, сгусток изначально безличной энергии, имеющей два полюса — мужское и женское начала, между которыми в своеобразном энергообмене пульсирует напряжение. Это дает силу для существования всему миру:

Благодаря этому основанию (энергообмену дуальных свойств Бога-энергии. — А. Д.) Бог существует вечно и порождает всю энергию, необходимую для сотворения мира и поддержания его существования.[300]

Таким образом, мы видим, что о “строгом монотеизме” мунизма говорить не приходится: все это не более, чем прикрытие, “эзотерический разрыв”, разработанный для удобства вербовки адептов в христианском мире. На самом же деле возникающая во времени и только лишь в соотношении с миром “личность” мунитского бога напоминает более всего персонифицирующиеся время от времени силы природы в построенных на атеистическом гуманизме научно-фантастических романах братьев Стругацких. Да, с молоком матери всосавшие представление о личностном Боге муниты-европейцы могут вопреки фактам считать, что их религия основана на поклонении тому же самому Богу, и обращаться к Нему (а не к самим себе — воплощенному богу — единственной личностной божественной реалии) с молитвой, и твердить о своем “строгом монотеизме”. На самом же деле, учитывая противоречивость (а зачастую и несовместимость) высказываний о боге мунитских источников, мы можем сделать вывод, что в мунитских текстах словом “Бог” означаются две реалии.

Одна — это рефлексирующий и терзающийся неудачник, постоянно стремящийся к ускользающему от него совершенству и жадно выпрашивающий знаки любви у отражающих его бытие людей, без которых он даже не способен осознать сам себя. Другая — типично восточная безличностная пантеистическая система, основанная на диктатуре абсолюта — непреклонного безличного закона, наподобие марксистско-ленинского закона исторической необходимости, заранее предопределившего все, лишь слегка замаскированного несколькими антропоморфными характеристиками. Именно этот абсолют эманирует из себя и бога-отца, и его воплощение в человечестве, и весь мир, имманентно входящих в него и являющих с ним единое бытие, основанное на единстве противоположностей — внутреннего и внешнего, мужского и женского, положительного и отрицательного.