Глава 20

Глава 20

Развращаясь домой, Ник отнес наброски на кухню, осторожно положил их, чтобы не запачкать и не помять. Затем, прямо противоположно всему этому, он громко стукнул кулаком по столу. Склонившись, Ник стиснул края стола так, что побелели пальцы.

Что нашло на него сегодня?

Скрипя зубами, он ударил ногой шкаф, а затем направился в гостиную, где упал на кушетку.

Он не мог поверить, что атаковал Абби Хемфилл перед сотнями людей. Неужели он действительно сказал, что ее хобби — выгонять, отталкивать людей? Она была нрава. Он не заслуживал того, чтобы работать над этими окнами. И каким ужасным свидетельством он был для всех этих неверующих людей, которые пришли ради самого спектакля. Он таки подбросил им тему для разговоров.

Это было противно даже Брук, ведь она исчезла, не сказав ни слова.

Позвонили в двери, и он сел, глядя на дверь и размышляя, уж не сегодняшняя ли толпа пришла линчевать его.

Встрепенувшись, он подошел к двери и открыл ее. Перед ним стояли мать, сестра Анна и ее муж Винни. Судя по выражению их лиц, они вполне могли сойти за толпу, которую он ожидал увидеть за дверью.

- Что произошло? — спросил он. — Послушайте вы же никогда не приходили так поздно! Что-то не так?

- Ты собираешься впускать нас или мы так и будем стоять у порога? — как-то недовольно спросила мать.

Ник наконец пропустил их и закрыл дверь.

- Мы пришли поговорить с гобой, — произнес Винни совсем чужим и враждебным голосом.

- О чем?

- О том, что ты делаешь с Сонни, — сказала Анна.

Ник нахмурил брови и покачал головой, думая, не пропустил ли он чего-нибудь.

- Что ты имеешь в виду, и что такое я делаю с Сонни?

- Поддерживаешь его интерес к искусству, — бросила его мать.

- Как ты можешь? — спросила Анна, смотря на него с негодованием. — Как ты можешь подрывать наш авторитет? Ты хоть знаешь, что значит проходить с ребенком через подростковый период?

- Подростковый? Парню девятнадцать лет! — Ник устало прислонился к стене, говоря себе, что его аргументы слабы и что он должен сохранять спокойствие. — Послушай, Анна, если я расстроил тебя, извини. Я имею в виду...

- Расстроил меня! — с возмущением закричала она, — меня интересует, как ты смеешь делать это! Ты ведь знаешь, как он нужен Винни в бизнесе.

- Анна, ты уже перегибаешь палку, — сказал Ник, — у парня талант. Я ничего не делал для его появления, это произошло само собой.

- Да? — ехидно спросил Винни, продвигаясь к Нику до тех пор, пока его массивная фигура не остановилась в опасной близости от него, — а как нам быть? Когда мы сегодня нашли краски и остальные художественные принадлежности в комнате Сонни и попросили избавиться от них, он заявил, что если мы не будем разрешать ему рисовать дома, он будет приходить сюда.

- А затем обнаружили, что он сегодня был на церковном собрании с тобой, — добавила Анна, — и что он помогает тебе с этими окнами, вместо того чтобы помогать Винни.

- Чего вы боитесь! — воскликнул Ник, — такое впечатление, что Сонни принимает наркотики или что-нибудь еще в этом же роде. У него есть увлечение — и слава Богу.

- Ты должен бы знать лучше, чем кто-либо другой, — сказала мать, — что увлечение может превратиться в профессию. Может ты и зарабатываешь себе так на жизнь, но это не значит, что Сонни тоже сможет. А работая с отцом, он точно будет хорошо зарабатывать. К тому же он нужен Вини, они уже давно спланировали это. Путь, по которому он направил Сонни, — это Божья воля.

- Если это Божья воля, то почему Бог не сказал об этом самому Сонни?

- Он сказал! Но парень вместо этого решил послушать тебя.

Ник упал на кушетку, желая знать, как долго он сможет себя контролировать. Анна села рядом — ему еще ни разу не приходилось видеть ее лицо таким напряженным. Он пытливо посмотрел на нее: забыла ли она все те битвы, которые происходили между ним и отцом, когда он был в возрасте Сонни. Разве они так ничему и не научили ее о самоопределении человека? Разве она не смогла сделать выводы из того, как у Ника сложилась жизнь?

- Я желаю своему сыну только лучшего, Ник, — сказала она ему. Ее голос стал тише и мягче, когда она искренне попыталась переубедить его, — мы ведь просто хотим, чтобы он имел хорошую работу и мог зарабатывать себе на жизнь.

Ник невесело рассмеялся и, спрыгнув с кушетки, жестом показал на дом, давая понять, что он зарабатывает вовсе не хуже их. Дом служил немалым доказательством этого.

- Но разве я себя не обеспечиваю? — спросил он. — Разве я плохо зарабатываю? У банка, в котором я взял, кредит, нареканий нет.

- У тебя даже нет семьи! — закричала Анна, как будто это означало полный провал в жизни.

- Как Сонни сможет содержать семью, рисуя картины? Если это возможно, то почему же ты до сих пор не сделал этого?

Ник прошелся по комнате, потирая шею, отчаянно пытаясь не взорваться перед этими людьми, которые были так дороги ему. Стараясь сдержать свой нарастающий гнев, он подошел к окну, облокотился на подоконник и стал смотреть на маленький канал за домом.

- То, что я не женат, не имеет совершенно никакого отношения к моей живописи.

- Это непосредственно связано с твоей живописью! — вырвалось у его матери, — из-за искусства ты сделал самую большую ошибку в жизни, — завел романчик с ученицей.

- Что? — вопрос прозвучал в комнате как удар кнута, и он повернулся для того, чтобы отразить обвинение своей матери.

- Эта женщина, Брук Мартин. Она уже однажды испортила твое имя. И не думай, что мы не слышали о последних происшествиях.

Ник открыл было рот, чтобы ответить, но сдержал себя, закусив губу. Он сказал себе, что сжег уже достаточно мостов за этот вечер. Все эти эмоции не стоили того, чтобы вышвырнуть своих родственников за дверь. Несмотря на их недоверие, он нуждался в них.

- Во-первых, — как можно спокойнее попытался произнести Ник, пытаясь погасить пламя, бушевавшее внутри, — я, кажется, говорил вам семь лет назад, что между нами ничего не было. Я думал, хоть вы поверите мне.

- Весь этот проект является лишь причиной того, чтобы быть с ней, я знаю! — прокричала его мать.

Ник на секунду задержал дыхание, сжав обе руки в кулак. Он закрыл глаза и напомнил себе, что любит свою маму. Все равно ничего нового он не услышал. Она наседала на него с того дня, когда узнала о его намерении изучать искусство, а не что-нибудь, по ее словам, более практичное.

- Мама, я скажу это один раз, и, надеюсь, что ты услышишь. У нас с Брук Мартин никогда не было романа, как нет и сейчас.

Он взял ее за руку, понимая, что мама чувствует дрожь в его теле.

- Мама, я люблю тебя, но ты никогда не понимала одной вещи. Я давно научился принимать твою критику и меня это уже даже не задевает. Но не поступай точно так же с Сонни. Он чудесный парень и заслуживает стать тем, кем хочет. Если это электрика, отлично, а если нет, то не заставляй его бросать все то, что так важно для него.

- Так ты не будешь помогать нам? — спросил Винни.

Ник повернулся к шурину, который стоял, как тигр перед прыжком.

- Винни, я не буду никоим образом помогать Сонни в противостоянии тебе. Я не буду потворствовать бунту или проявлению неуважения к вам. Однако он уже дав­но не подросток, ему девятнадцать лет, и если он хочет использовать мою студию для работы над картинами, в которых ему хочется раскрыть себя, то почему бы и нет? Пускай. Стараясь остановить его, ты только сделаешь его страсть сильнее. Поверь мне, так было со мной.

- Я не могу в это поверить, — воскликнула Анна со слезами на глазах, — ты хочешь, чтобы мы снова прошли через все это? Через такие же распри с отцом, как тогда, в твоем детстве, ты этого нам желаешь?

Вдруг через его гнев проглянула жалость. Похоже, его сестра никогда не поймет, что принятие Божьего дара не является слабостью или предательством любимых людей.

- Я ничего не желаю тебе, сестра, — сказал Ник, — ты сама внушаешь себе это. Просто разреши сыну делать то, к чему он стремиться. Обещаю, это не испортит его.

Анна проглотила слезы.

- Пошли, Винни, — сказала она, — Мама.

Мать Ника стояла посреди комнаты и смотрела на него, чувства ее смешались.

- Дайте юноше немного свободы, мама, — продолжал он, — немного краски еще никому не мешало.

Мать ничего не сказала, развернулась и последовала за Анной и Винни прочь из гостиной.