Манушчихр и Франграсйан

Изложено по зороастрийским текстам разных эпох, указанным в подстрочных примечаниях. Авторские восполнения фабулы (вне фигурных скобок), в основном, введены искусственно, на основании сюжета «Шахнаме»

{Колдун}[187] Франгр?сйан (среднеперс. Фрасий?к Тур, фарси Афраси?б) {тоже, как и Манушчихр, происходил из рода Траэтаоны: он был сыном Паш?нга (среднеперс.; фарси Пеш?нг) — потомка Туры в пятом поколении}.[188] [203]

Таким же злодеем и дэвопоклонником, как Франграсйан, был {его воинственный брат Керсева?зда (среднеперс. Карсева?з, фарси Гарсива?з). Зато третий из братьев, Аграэра?та (среднеперс. Агрера?т, фарси Агрера?с, Агри?р)}[189] был праведен, мудр, благочестив — и тем любезен Ахура Мазде.

В «Авесте» Аграэрата упоминается несколько раз: в «Мемориальном списке» (131) как «Аграэрата нара?ва», в остальных случаях («Яшт» 9.18; 17.38, 42; 19.77) в сочетании «Сьяваршан нара [„зрелый муж", „человек"] Аграэрата нарава», которое И.М. Стеблин-Каменский толкует как «…Сьяваршан и муж Аграэрата, Наравид» — то есть из рода Наравы (в стихотворном переводе: [мстя за] Сьяваршана / И за Аграэрату, героя Наравида [СК]. Это — лингвистически безупречное (во всяком случае, при современном уровне авестологии) — толкование смущает, однако, тем, что нигде более в зороастрийских текстах, в том числе и в (кратко пересказанной выше) родословной Агрерата и его братьев («Бундахишн» 31.14-15), ни персонаж с именем Нарава, ни родовое имя Наравид не встречаются.

Дж. Дармстетер предлагал (1883 г.) понимать слово «нарава» как антитезу, логическое противопоставление слову «нара»: «нара — нарава», по Дж. Дармстетеру, составляют смысловую пару «человек — получеловек». Это прочтение, с лингвистической точки зрения довольно сомнительное (что оговаривал и сам Дж. Дармстетер[190]), однако, очень хорошо соответствует по смыслу некоторым сведениям об Агрерате, содержащимся в пехлевийских источниках:

«Бундахишн» 29.5: Агрерат, [сын] Пашанга, пребывает [в качестве Рата] в земле Сакастан, и его зовут Гопатшах.

«Бундахишн» 31.20, 22: Агрератом [был] рождён сын Гопатшах. <…> Фрасийак казнил Агрерата <…> [и] Агрерат, в воздаяние [т.е. в качестве награды от Ормазда за мученическую смерть], родил [такого] сына, как Гопатшах.

«Меног-и Храт» 62.31-32: Гопатшах [пребывает] в кешваре Хванирас, и от ног до талии он — бык, а от талии и выше — человек [Ч].

«Датастан-и Деник» 90.4: Правит Гопатшах страною Гопат, чьи границы лежат выше [т.е. выше по течению Вех] Эранвежа на берегу Вех. Он сидит на морском берегу, совершает возлияния язатам и сторожит быка Хадайаш <…>

Первые два фрагмента свидетельствуют о тождественности в некоторых среднеперсидских мифах Агрерата и Гопатшаха — царя страны Гопат. Что же касается некогда общепризнанного отождествления Гопатшаха — царя с Гопатшахом — человекобыком (вторые два фрагмента), — оно, как уже говорилось выше (примеч. 185 на с. 105 и статья: Гопатшах), сейчас отвергается многими исследователями. Тем не менее, решающих доказательств, что оба мифологических персонажа с именем Гопатшах не тождественны, ещё не приведено. Поэтому толкование Дж. Дармстетера «Аграэрата, получеловек» представляется автору заслуживающим внимания.

После {гибели Сайримы и Туры от руки Манушчихра}[191] Франграсйан и Керсевазда стали собирать войска для набега на Арьяна Вэджа. Вскоре у дворца царя Пешенга выстроились несметные полчища туранцев. Со всех концов страны съехались на кровавый клич всадники, сошлись ратники, и каждому не терпелось поскорее в сечу. Негодяй Франграсйан [СК], возглавивший эту дэвовскую армаду, [204] столь был вдохновлён пылом и рвением воинов, что уже не сомневался в лёгкой победе над Манушчихром. Он дал команду — и войско двинулось на запад, в Арьяна Вэджа.

Удача, действительно, на первых порах сопутствовала Франграсйану; но то была не богодарованная удача, ниспосылаемая благой Аши, дочерью Ахуры, — злому туранцу помогал Ангхро Майнью. {Армия Франграсйана окружила боевую дружину Манушчихра в горах Падашхв?р. Иранцы не выдержали яростного натиска: их войско было сокрушено [и] разбито, [и великий] урон [был] в их рядах},[192] — туранец уже торжествовал, предвкушая, как он казнит пленников и обезглавит царя Манушчихра. И так бы тому и быть, и пала бы великая держава! — но, на горе злодею Франграсйану, кровожадному Керсевазде и их вдохновителю Ангхро Майнью, Аграэрата был не таков, как его братья. {Аграэрата просил покровительства у язатов,[193] и он получил [то] благо, что войско и военачальники иранцев были спасены им от того бедствия.

Разгневанный Франграсйан немедленно казнил своего несчастного брата}.[194] Кровь богомерзкого Туры текла в его жилах — и он оказался достоин своего предка: тот был братоубийцей, и таким же братоубийцей стал Франграсйан. {Но Ахура Мазда щедро вознаградил Аграэрату за благое дело: Аграэрата <…> родил [такого] сына, как Гопатшах}.[195] Это он, сын Аграэраты, {получеловек-полубык Гопатшах совершает возлияния богам на берегу Вахви Датии}.[196]

Манушчихр и его воины были спасены от неминуемой смерти. Но Франграсйан победил — {и, торжествующий победитель, он воцарился в Арьяна Вэджа.

Манушчихру было суждено править державой сто двадцать лет, — но из тех ста двадцати лет двенадцать пришлось на правление туранского захватчика}.[197]

Однако сам захватчик не ведал, что его царствование в лучшей из стран будет столь коротким: он-то думал, что царить ему до конца жизни, а верховенство туранцев над иранцами утвердилось навеки. И он решил заполучить Хварну — ту самую Хварну, {которая воплощала божье благословение Гайа Мартану},[198] {которая передавалась всем [205] царям Парадата},[199] {которую утратил сияющий Иима}[200] {и за обладание которой бились Атар и Ажи Дахака, змей}.[201]

С тех пор, {как Хварной завладел повелитель водной стихии Апам Напат, огненное божество пребывало в пучине океана Ворукаши}.[202] Но Франграсйан не сразу отправился к океанскому берегу: {перед тем он принёс жертву благой Ардвисуре Анахите у края пропасти, — сто коней, тысячу быков и десять тысяч овец. И просил он её [Бр] об удаче.

Вот так просил он Ардви:

«Такую дай удачу,

Благая Ардаисура,

В средине Ворукаши

Чтобы обрёл я Хварну,

Которой завладели

Грядущие и бывшие

Цари арийских стран,

Обрёл то, чем владеет

Спитама Заратуштра [СК]}.[203]

Судя по толкованию в «Денкарте» (VII.2.68) фрагмента «Зам-яшта» («Яшт» 19.56-64), где эти строки о Хварне и Заратуштре неоднократно повторяются, Франграсйан имеет в виду ещё не родившегося Заратуштру — грядущего пророка (см. далее — на с. 206 перед внутритекстовым комментарием). Подобное — и, казалось бы, само собой разумеющееся — заключение нельзя было бы с полной уверенностью сделать на основании одной только логики последовательности событий легендарной истории, поскольку в мифологической хронологии, даже если ограничивать её рамками только одного источника, логики зачастую нет. И вполне может быть, что составитель 19-го яшта и его современники понимали эти строки иначе, нежели поздней истолковали их авторы «Денкарта».

И лишь воспев эту молитву богине, злодей отправился к океану.

{Достать пытался Хварну

Тур, негодяй Франграсйан

Из моря Ворукаша.

Нагой, одежды сбросив,

Поплыл Франграсйан к Хварне

<…>

Но Хварна отступила,

Но Хварна отошла.

<…>

И выскочил Франграсйан,

Из туров самый бойкий,

Из моря Ворукаши, [206]

Ругательства крича:

«Итэ-ита-ятна-ахмай…[204]

Нельзя достать мне Хварну,

Которой завладели

Грядущие и бывшие

Цари арийских стран,

Достать то, чем владеет

Спитама Заратуштра.

А то смешал бы вместе

Всё твёрдое и жидкое,

Великое и доброе,

Чтоб огорчился порче

Творец Ахура Мазда!» [СК]

Ещё дважды он нырял в морскую пучину, пытаясь достать огнеблещущий диск, — и ещё дважды Хварна отступала [СК], и Франграсйан с пустыми руками плыл к берегу, выкрикивая ругательства. Того, что пристало бывшим и грядущим [СК] царям, он не смог заполучить на этот раз.}[205] {Не дала ему удачи Ардвисура Анахита.}[206] И после тоже не было удачи Франграсйану, {когда он по всем семи каршварам искал божественную Хварну:

           …оба отвернулись,

И Хварна, и Спитама.

По воле это было

Моей — Ахура Мазды,

И Веры чтущих Мазду [СК].}[207]

{Да! Столь был велик, праведен и прозорлив пророк Спитама Заратуштра, что даже до того, как он пришёл в мир через рождение, он смог воспрепятствовать колдуну Франграсйану.}[208]

Следующая строфа «Денкарта» (VII.2.69), ссылаясь на «Авесту», гласит, что Фрасийак искал Хварну во всех семи каршварах; в другом фрагменте (VII.11.3) сообщается, что Фрасийак обладал ею [Хварной], когда Дрве Зениг?к был сокрушён им.

«Авеста» содержит лишь ссылку на этот миф («Яшт» 19.93); полный сюжет известен по неортодоксальной версии «Бундахишна» — «Большому Бундахишну» (41): Дрве («Демон[?])», «Зловерный[?]») Зенигак — арабский военачальник, колдун, вторгся с войском в Иран и убивал праведных зороастрийцев своим злым взглядом; иранцы воззвали о помощи к Фрасийаку, и Фрасийак убил колдуна. В «Авесте» Дрве Зенигак — Дрв?у Зайни?гу («Зловерный[?] Зайнигу»), иноверец; Франграсйан убивает его [207] хоть и не обладая Хварной, но — оружием Саошьянта («Яшт» 19.93), грядущего Спасителя мира, который чудесным образом родится из семени Заратуштры; этим же оружием (см. примеч. 442 на с. 193) Траэтаона убивает Ажи Дахаку.

По-видимому, этот миф, содержание которого совершенно не соответствует образу Франграсйана–Фрасийака как «злейшего из туранцев», уже во времена первой кодификации «Авесты» был чем-то вроде апокрифа — сказанием, не подлежащим канонизации, но и не отвергавшимся как «ложь» или «ересь» (для сравнения: в православии не канонизированы сказания об Успении Богородицы, о сошествии Христа в ад и др., — и, тем не менее, иконы на эти сюжеты есть во всех церквях).

{Свой царский чертог завоеватель воздвиг и обустроил под землёй — внутри горы Бакуир, — той самой горы, в долине которой Йима некогда построил множество несметное селений и городов. }[209]

Благостная Арьяна Вэджа, цветущая земля, попала под иго иноземцев. Но предводитель захватчиков творил на покорённых землях не только зло: он совершил и множество добрых деяний. {Он провёл семь каналов, дабы морские корабли могли заходить в города, отстоящие далеко от моря; основал много селений на побережье и отвёл солёную воду из озера Канса?ва (среднеперс. Кансу?, Кеянси?х, в поздней традиции Канса?й), что в земле саков, кочевников.}[210] {Когда-то в давние времена это озеро было самым чистым и самым благотворным из маленьких морей: змеи, лягушки и прочие храфстра не обитали на его берегах, омываемых прозрачной водой. Потом вода сделалась солёной, и стало невозможно подойти [к озеру] ближе чем на парасанг, столь велики зловоние и солёные [испарения] из-за неистовства горячего ветра.}[211] {Франграсйан[212] сделал много оттоков из озера Кансавы; поэтому божественное озеро снова стало пригодным для людей, пригодным для верблюдов, пригодным для быков, пригодным для ослов, как больших, так и маленьких; и по берегам озера стали селиться люди.}[213]

{Когда мировая история подойдёт к своему концу, из этого озера родится Саошьянт.}[214]

Пехлевийские источники часто представляют Фрасийака культурным героем (мотив, совершенно чуждый «Авесте»): он строит чудесные дворцы, орошает поля, прокапывает судоходные каналы и т.п.; некоторые тексты изображают его ревностным огнепоклонником, строителем храма Огня. Однако и в среднеперсидской традиции Фрасийак по-прежнему — кочевник, захватчик, враг зороастрийцев. Обе эти тенденции существовали параллельно на протяжении всей истории сасанидского Ирана и сохранились даже в мусульманскую эпоху, когда Афрасиаб стал связываться с арабским нашествием и отождествляться с Дахаком. [208]

{А во владениях царя Манушчихра тем временем, на беду иноземцам, восторжествовал закон земледельческий, и была провозглашена праведная маздаяснийская Вера. Её провозгласила Спента Армайти. В облике девушки она пришла в дом Манушчихра. Её одежды сияли небесным сиянием, и свет от лучей разливался во все стороны на расстояние в хатру, которая [длиною] как парасанг; и была она опоясана поясом, который есть воплощение Религии маздаяснийской[215]}.[216]

И тогда воспрявший духом Манушчихр повёл иранцев против завоевателей — изгонять их прочь с богоблагословенной земли.

Две рати сошлись. Зазвенели мечи, запели стрелы в воздухе, кровь полилась на землю. К концу дня, когда Солнце-Хвархшайта ушло за горизонт, было объявлено перемирие. Утомлённые воины отправились отдыхать, а Манушчихр и Франграсйан встретились для переговоров. И было между ними решено заключить соглашение: пусть самый искусный лучник из дружины Манушчихра выпустит стрелу с горы Арьяхшу?та; где стрела упадёт, там отныне и будет проходить граница арийских и туранских земель. Сам великий Митра, бог клятвы и договора, да будет тому свидетелем.

Лучшим лучником слыл юный Эре?хш (или: Эре?хша; средне-перс. и фарси Ара?хш). Манушчихр призвал его и сказал:

— В твоих руках — судьба твоей родины и твоего народа. Ступай же, достойный сын благородного отца! Да пребудут с тобою боги!

Эрехш не ответил. К чему высокопарные слова? — всё ясно и так. Он молча взял лук, забросил за спину колчан со стрелами и отправился к Арьяхшуте.

С первыми проблесками зари он был уже высоко на склоне горы. Повернувшись лицом на восток, он вложил стрелу в тетиву и стал ждать. Он должен был выпустить стрелу сразу с восходом Солнца. Пылающий огненный диск уже показался из-под земли, — но пока один только Эрехш видел его: ведь он стоял высоко над долиной, овеваемый утренним горным ветром, а внизу, где собрались в ожидании арийские и туранские воины, ещё царила беспроглядная темень.

Но вот скользнул по долине первый солнечный зайчик, второй, третий, и ещё, и ещё; и вот поток света хлынул вниз с поднебесья. Заискрились снегами вершины, защебетали птицы. Эрехш воззвал к язатам, изо всех сил натянул тетиву — и выстрелил.

И — рухнул на землю. Когда воины Манушчихра поднялись на Арьяхшуту и склонились над ним, он был уже мёртв. Сколько было сил у благородного юноши — все он вложил выстрел. Жизнь покинула его. [209]

А небесная стрела, {что выпустил Эрехш, стрелок из ариев лучший [СК], летела так же быстро, как летит Тиштрия.

               …Её направил

Творец Ахура Мазда,

Бессмертные Святые

И сам могучий Митра,

Чьи пастбища просторны,

Ей проложили путь.

За ней летели следом

Высокая, благая,

Божественная Аши,

А рядом с ней Паренди

На колеснице быстрой,

Пока не долетела

До Хванава?нт горы,

Пока не опустилась

Стрела на Хванавант [СК]}.[217]

Солнце-Хвархшайта уже почти скрылось за горизонтом, когда стрела Эрехша дрогнула на излёте, накренилась остриём вниз и упала на Хванавант. Там её и нашли гонцы.

Арийцы ликовали. {Земли у горы Падахшвар, которые захватил Франграсйан, он [Манушчихр] по договору забрал и Франграсйана назад, вернул [их] во владение стран иранских.}[218] И снова полновластно воцарился в Арьяна Вэджа. {Отныне Иран навсегда стал победоносным против иноземцев.}[219]

Оставшиеся годы своего царствования Манушчихр целиком посвятил мирному труду и успел совершить много добрых дел, возрадовавших Ахуру. {Во продолжение благого дела Франграсйана — ведь нечестивый туранец творил и добро — Манушчихр прокопал новые каналы в озеро Кансава, дабы туда ещё больше стекало чистой пресной воды.}[220]

{Он и в других местах прокопал каналы и воздвиг плотины — вот почему с тех пор маздаяснийцы говорят: «Я почитаю Фрат [Евфрат], который Манушчихр прокопал ради [блага] его собственной души; [ибо] он преградил воды [и] дал напиться.}[221] {Он сделал всю иранскую землю плодородной.}[222]

{И ещё благодаря Манушчихру люди открыли для себя чудесные свойства овцы Кури?шк. Эта большерогая овца может скакать [210] иноходью, как конь, легко взбирается в горы по крутым склонам. Манушчихр пользовался ею как лошадью — и с той поры иранцы, собираясь в дальний путь через горные перевалы, седлают овцу Куришк.}[223]

{Манушчихром были рождены [сыновья] Фриш, Наот?ра (среднеперс. Нот?р, фарси Новз?р) и Дураср?б.}[224] {А от неправедной сестры Манушчихра — Мануш?к и злого Айшмы пошёл род противников Заратуштры.}[225]