О ритуальной чистоте и об изгнании трупной скверны

Изложено по: «Видевдат» 3.14-21, 36-42; 8.1-25, 34-107

Абсолютная строгость предписаний о ритуальной чистоте поддерживается основной зороастрийской концепцией противопоставления доброго и злого начала, когда любое осквернение является выражением деятельности сил Зла, а смерть — их полным торжеством над плотским миром, тем хаосом и разрушением, которые вносит принадлежащий Ангхро Майнью деструктивный принцип Лжи в первоначально статичный мир Ахура Мазды, над которым властвует принцип справедливого миропорядка Истины (авест. Аша). Соблюдение ритуальной чистоты и восстановление её после осквернения играло едва ли не решающую роль в жизни древнего иранского общества, являясь непременным условием и средством достижения праведности, защитой от сил Зла и способом борьбы с ними; основой, позволяющей консервативной зороастрийской общине сохраняться тысячелетиями. <…>

Самым значительным по объёму (превышающему средний объём фрагарда „Видевдата" примерно вдвое) и представительным по части предложенных тем является восьмой фрагард „Видевдата". Он содержит описание похоронного обряда, ритуального омовения, обряда очищения огней и отнесения их к месту священного огня, запреты на половые преступления; кроме того, в восьмом фрагарде перечислены части [275] человеческого тела, приведены зороастрийские молитвы и заклинания. Изложение предписаний, вместе с тем, не является исчерпывающим, — так или иначе их предваряют или возвращаются к ним другие фрагарды „Видевдата" (так что по восьмому фрагарду можно составить впечатление, хотя и неполное, о „Видевдате" вообще). Ритуальному омовению посвящен полностью девятый фрагард. Что касается похоронного обряда, отдельные, не связанные между собой сведения разбросаны по нескольким фрагардам и приводятся, как правило, в связи с описанием очистительных ритуалов. В целом похоронный обряд по „Видевдату" можно представить следующим образом.

Как только душа отлетает от тела, на тело обрушивается дэв смерти в облике отвратительной трупной мухи, прилетающей с севера, где находится зороастрийский ад (7.1, 2). Он поражает соприкасающуюся с телом нижнюю одежду и ложе (7.9-10), жилище, а также ближайших родственников покойного (12) и нескольких человек, оказавшихся рядом (5.27-36). Огонь, ритуальные предметы (чаши, давила и хаому <…>), ритуальный пучок прутьев барсман, использовавшийся во время литургий, и само тело следует вынести из дома (5.39-40). Тело следует положить на высочайшие места, где будет наверняка признано, [что есть] пожирающие трупы собаки и птицы (6.45), которые должны очистить кости от мёртвой плоти. В других пассажах „высочайшее место" для выставления трупов описано как д?хма размером с тело (7.51). Со временем дахмы срывали, и это считалось вторым по значению „ублаготворением" земли (3.13 — см. с. 285). Покойника следует закрепить на кирпиче, камне, извести (8.10) за ноги и волосы, чтобы останки не растащили к огню, воде, земле, растениям пожирающие трупы собаки и птицы (6.46) и хищники (в противном случае виновные подвергались телесному наказанию (6.47, 48)). На трупе не следует оставлять одежду (5.51; 8.23-25). Выставлять тело и закреплять его должны двое нагих, обученных мужчин (8.10). Надо всем, что подверглось осквернению в ходе похорон, совершаются обряды очищения (в том числе с участием собак), читаются молитвы, заговоры (8). В случае невозможности совершить похоронный обряд сразу после смерти, тело должно находиться во временной могиле (5.10-14; 8.4-9). Кости складывали в закрытые хранилища выше собаки, выше лисицы, выше волка, не заливаемые водой дождевой, сверху [льющей] (6.50), по возможности построенные на камне, извести, глине (6.51). По сути, такие костехранилища должны оставаться единственным материальным следом, памятниками зороастрийского похоронного обряда.

Остаётся неясным, какими обрядами должны были сопровождаться у зороастрийцев массовые похороны, когда исполнение столь сложных предписаний было невозможно в силу объективных причин — например во время войны, на поле сражения после битвы.[39] Несомненно только, что для подобных ситуаций был предусмотрен (или даже импровизировался) некий упрощённый, „компромиссный" вариант ритуала. По-видимому, в некоторых случаях трупы закапывали в землю, каким-то образом „изолировав" мёртвую плоть от священной стихии (например, засыпав дно ямы известью или сухой глиной). Возможно, именно об этом сообщает Геродот (VII.24): «С телами павших царь [Ксеркс] сделал вот что. Из всего числа павших в его войске под Фермопилами — а их было 20000 человек — Ксеркс велел оставить около 1000, а для остальных вырыть могилы и предать погребению. Могилы были покрыты листвой и засыпаны землёй, чтоб люди с кораблей их не увидели".[40]

Если тело человека после смерти становится объектом скорейшего уничтожения, то о посмертной судьбе души зороастриец должен заботиться всю жизнь, готовясь предстать на суде, где будут взвешены его благие и злые мысли, слова и дела, и перед ним раскроются врата рая или разверзнется бездна ада».[41] [276]

— О праведный Ахура Мазда! Что делать маздаяснийцам, если в доме умрёт человек или собака?[42] — спросил Заратуштра.

И сказал Ахура Мазда:

— Пусть они разыщут дахму,[43] приготовят дахму. Если признают, что легче перенести покойника, тогда пусть вынесут покойника, а дом пусть оставят [на месте]; пусть окурят этот дом <…> наиблагоуханными растениями. Если [же] признают, что легче перенести дом, тогда пусть перенесут дом, а покойника пусть оставят [на месте]; пусть окурят этот дом <…> наиблагоуханными растениями.

— О Создатель плотского мира, праведный! [Кр]— спрашивал Заратуштра дальше. — Если в маздаяснийском доме умрёт человек или собака, [когда] начнётся дождь ли, снег ли, буря ли, темень ли, или наступление дней, [когда] скот в укрытиях, люди в укрытиях [Кр], и невозможно соблюсти надлежащий погребальный ритуал, что тогда делать маздаяснийцам?

И сказал Ахура Мазда:

— Где в этом доме маздаяснийском более всего земля наичистейшая, земля наисухая, чтобы меньше всего тем путём проходили[44] мелкий и крупный скот, огонь Ахура Мазды, барсман, по Истине простёртый, мужи праведные [Кр], там пусть хоронят мёртвого. На тридцать шагов от святых стихий, барсмана и мужей праведных — не ближе! — допускается погребение мертвеца. Пусть маздаяснийцы яму выкопают здесь, в этой земле, — [глубиной] в полноги — в твёрдой, в полчеловека — в мягкой; на это место пусть принесут золы или [сухого] навоза, а сверху нанесут кирпича или камня, или сухой глины, или сора.

«Сухие вещества — зола, навоз, кирпич, камень, сухая глина, сор, — должны служить слоем, изолирующим ритуально чистую землю от нечистого трупа. Видимо, использование на разных этапах похоронного обряда той или иной подстилки для изоляции земли от трупа было довольно широко распространено в древности; зафиксировано оно и в этнографической литературе. <…> В Каушика-сутре („Атхарваведа") предписывается перенести умирающего к трём священным огням, где он должен встретить смерть на полу — на месте, вымазанном коровьим помётом, покрытом травой или соломой, посыпанном зёрнами сезама и камешками. <…> В пятом фрагарде предписывается [277] по наступлению зимы дом за домом, род за родом возвести три таких „могилы" (5.10) такой величины, чтобы в полный рост ни головой не упираться, ни ногами впереди, ни руками окрест (5.11). Находившееся здесь тело должно было быть выставлено в течение года (5.14). Аналогичные сооружения, не имеющие нормальной двери, строились также для изоляции людей в состоянии нечистоты: для перенесшего труп в одиночку — пожизненно (3.15-18 — см. с. 279-280), для женщин и раненых с кровотечениями (5.59), для родившей мёртвого ребёнка (5.45-49) — до восстановления ритуально чистого состояния».[45]

— Здесь пусть положат бесчувственное тело, — продолжал Ахура Мазда, — на две ли ночи, на три ли ночи, на месяц ли, — на всё время, пока не прилетят птицы, не произрастут растения, не растекутся лужи, ветер не высушит землю. И вот когда прилетят птицы, произрастут растения, растекутся лужи, ветер высушит землю, тогда пусть маздаяснийцы в этом доме брешь прорежут. Двое мужчин[46] [из] проворных, умелых, — нагие, неодетые, должны, закрепив труп на глиняном кирпиче, положить его на известь [?],[47] в такое место, где будет наверняка признано, [что есть] пожирающие трупы собаки и пожирающие трупы птицы.[48] Тут эти переносчики трупов[49] пусть сядут на удалении от покойника в три шага. И да возгласит Глава[50] праведный маздаяснийцам: «Пусть маздаяснийцы соберут мочи, чтобы ею переносчики трупов вымыли волосы и тело!» [Кр]. Моча эта должна быть — мелкого или крупного скота, не мужчин, не женщин, кроме двоих — мужа и жены в кровнородственном браке [Кр]. [278]

— По пути, по которому проносят мёртвых собак и мёртвых людей [Кр], — продолжал наставлять Заратуштру Мазда, — никому проходить не дозволяется: ни людям, ни мелкому скоту, ни крупному; ни барсмана там проносить нельзя, ни огня. Только не относится сей запрет собаке — {ибо дэв трупной скверны Друхш-йа-На?су не выносит её взгляда}.[51] Собаку жёлтую четырёхглазую, белую желтоухую[52] трижды да проведут тогда по этому пути. И с проведением, о Спитама Заратуштра, собаки жёлтой четырёхглазой, белой желтоухой, Друхш-йа-Насу улетает в северную сторону [Кр]. Если же, о Заратуштра, нет уверенности, что ритуал совершён удачно и Друхш-йа-Насу изгнан, пусть снова проведут собаку — но уже шесть раз. Если не поможет и это, пусть девять раз проведут собаку жёлтую четырёхглазую, <…> белую желтоухую… [Кр] А если дэв скверны всё равно не улетит, пусть вместе с собакой пройдёт священник[53] и воспоёт победоносные слова:[54]

«Как избранный Владыка,

Так праведный Глава,

Благой податель Мысли,

Дел в мире ради Мазды,

Что властью ради Господа

Пасти поставлен нищих.[55]

Кого Ты на защиту

Поставишь мне, о Мазда,

Когда меня лукавый[56]

Замыслил погубить?

Кого как не Огонь Твой

И Мысль Твою [Благую],

Удел которых Истину, [279]

О Господи, плодить!

Наставь меня учением,

По вере мне подай!

Кому разбить преграды,

Твоим храня ученьем

Мне в доме домочадцев?[57]

Кто жизни исцелитель?

Открой же Судию!

Тому Благою Мыслью

Придут пусть к Послушанью,

К кому велишь, о Мазда.

Да хранят нас от напасти Мазда и Спента Армайти! Сгинь, дэвовский Друхш! сгинь, дэвовское отродье! Сгинь, дэвами сотворенный! сгинь, дэвов создание, Друхш! сгинь, Друхш! убирайся, Друхш! пропади пропадом, чтобы, на севере сгинув, не губить мира плотского Истины!»

После этого вольны маздаяснийцы по этому пути проводить — мелкий или крупный скот, мужчин или женщин, или огонь, сына Ахура Мазды, или барсман, по Истине простёртый. После этого вольны маздаяснийцы этого дома жертву принести мясом и мёдом, будучи столь же безгрешными, как и прежде. <…>

— Да не понесёт никто в одиночку мёртвого! [Кр] — предупредил Ахура Мазда. — А если понесёт один мёртвого, смешается с ним труп через нос, через глаза, через рот, <…> через детородный орган, через задний проход. До кончиков ногтей на него [трупная скверна] Друхш-йа-Насу набрасывается. Не очиститься ему после этого во веки веков.

— О Создатель плотского мира, праведный! Где тому человеку место, который [в одиночку] пронёс мёртвого?

И сказал Ахура Мазда:

— Где на земле безводнее всего, бестравнее всего, чище всего землёй, меньше всего по дороге проходит скота мелкого и крупного, огня Ахура Мазды, барсмана, по Истине простёртого, мужей праведных. <…> Здесь маздаяснийцы эту землю пусть стеной вокруг обнесут, после чего еду пусть поставят маздаяснийцы, после чего одежду пусть поставят маздаяснийцы. Из самой что ни на есть наиубогой, из самой что ни на есть наиветшайшей да ест [грешник, пронёсший труп в одиночку,] еду, да одевает одежду, всё время, пока не станет старым ли, дряхлым ли, с иссякшим ли семенем.[58]

А когда он станет старым ли, дряхлым ли, с иссякшим ли [280] семенем, кого-нибудь после этого пусть пошлют маздаяснийцы [из] наисильнейших, наиловчайших, наиискуснейших, чтобы на вершине горы ему башку по основание отъяли; из самых всежрущих созданий Святого Духа, пожирающих трупы, пусть выбросят труп птицам грифам, так произнося: «Этим отрекается он от всех злых мыслей, злых слов, злых дел». Если другие злые дела совершены [им], — во искупление их — наказание, а если других злых дел не совершено, — искупление этому человеку во веки веков.

— О Создатель плотского мира, праведный! [Кр] — продолжал расспрашивать Заратуштра. — Кто одежду оставит поверх покойника, — тканую или кожаную, — такую, что ступни человека покроет, какое ему наказание?

«По описанному в „Видевдате" обряду, труп должен выставляться на дахме без всякой одежды. Современные зороастрийцы предварительно, до выставления, и после троекратного обмывания мочой, покойника „облачали с головы до ног в белые хлопчатобумажные одежды, которые должны быть чистыми, но бывшими уже в употреблении: одевать что-либо новое на покойника запрещается как греховная пустая трата. Эта одежда <…> состояла из священной рубахи, хлопчатобумажных штанов, едва прикрывавших колени, грубых обмоток на ногах и сложенного головного убора, завязанного под подбородком" (М. Бойс). Затем тело заворачивали в саван из хлопчатобумажного полотна так, чтобы открытым оставалось только лицо (на которое, в свою очередь, клали кусок белой ткани, приподнимаемый при обряде сагдид). В саван запихивали ножницы, которыми на дахме лишь надрезали его ткань, не обнажая тело. По мнению М. Бойс, древний обычай выставлять тела на дахме обнажёнными был оставлен в Иране после IX в., но сохранялся индийскими парсами.[59] Для сравнения можно заметить, что <…> погребальная одежда мусульманина-шиита состоит из трёх частей: „набедренной повязки" <…> от пупа до коленей, рубахи <…> до середины голени ноги и полотна <…>»[60]

И сказал Ахура Мазда:

— Пусть нанесут ему четыре сотни ударов конской плетью, четыре сотни [ударов плетью], «делающей послушными» [Кр]. Если же одежды столько, что она покрывает всего мертвеца, тогда наказание грешнику, допустившему это, — тысяча ударов плетью Сраоша-чарана.

— Но как же, о Ахура праведный, очиститься от скверны тем двум маздаяснийцам, которые случайно наткнутся на мёртвое тело — по лесу ли проходя, по полю, в горах или ещё где-нибудь? Какие ритуалы им выполнить надлежит? И как очиститься людям, отнёсшим труп человека или собаки на дахму? — спросил Заратуштра.

И благой бог дал такое наставление:

— Если обглодан был мертвец пожирающими трупы собаками или пожирающими трупы птицами, то пусть [маздаяснийцы] [281] омоют своё тело коровьей мочой и водой,[61] тогда очистятся [Кр]. А если мертвец не был обглодан, пусть маздаяснийцы трижды выроют три ямы и дважды омоются мочой, а на третий раз — водой. Сперва им надлежит вымыть руки, а затем облить водой макушку.

— О Создатель плотского мира, праведный! И когда вода благая приходит на макушку, на лоб, куда же Друхш-йа-Насу обрушивается?

И сказал Ахура Мазда:

— Дальше, между бровей на переносицу, Друхш-йа-Насу обрушивается.

— О Создатель плотского мира, праведный! И когда вода благая дальше, между бровей на переносицу приходит, куда же Друхш-йа-Насу обрушивается?

И сказал Ахура Мазда:

— На затылок Друхш-йа-Насу обрушивается.

— О Создатель плотского мира, праведный! И когда вода благая на затылок приходит, куда же Друхш-йа-Насу обрушивается?

И сказал Ахура Мазда:

— Дальше, на верхнюю челюсть Друхш-йа-Насу обрушивается [Кр]. Потом вода приходит на челюсть, и Друхш-йа-Насу кидается на правое ухо; затем, спасаясь от воды, — на левое ухо; и так он спускается вниз по человеческому телу, по всем членам его, пока не будет загнан благой водой под ступни. Под подошву загнанный [Друхш-йа-Насу] крылу мухи подобен. <…> Разом на пальцы оперевшись и пятки задрав, правые пальцы следует облить, и тогда Друхш-йа-Насу, на левые пальцы обрушивается. Левые пальцы следует облить. И тогда изгнан Друхш-йа-Насу в форме отвратительной мухи, [прилетающей] с северной стороны, с торчащими вперёд коленями, поднятым кверху задом, [которая] вся покрыта пятнами, как ужаснейшие храфстра. <…>

— О Создатель плотского мира, праведный! Если маздаяснийцы пешком ли проходя, пробегая ли, верхом ли, проезжая ли, наткнутся на огонь трупы варящий,[62] [на котором] труп бы варили, труп бы жарили, что тогда делать маздаяснийцам?[282]

И сказал Ахура Мазда:

— Пусть будет убит варящий труп, пусть убьют его, пусть котёл разнесут. <…> Вне пламени [этого] огня следует дрова прожечь, — то ли дерево, что с семенем огня,[63] или то, что для этого огня выложено,[64] — это дерево огнесеющее пусть вынесут, пусть вытащат, как можно скорее пусть выбросят [Кр] — девятью охапками пусть разнесут осквернённый огонь настолько от огня трупы варящего, как большая пядь[65] [Кр].

«Тушить огонь недопустимо, поэтому следует девятью охапками разнести осквернённый костёр. Над головнями, перекладывал их в углубления в земле, проделывают подобие очистительного обряда, совершаемого над человеком».[66]

Выслушав это наставление, Заратуштра приступил к Ахуре со следующим вопросом:

— О Создатель плотского мира, праведный! — воскликнул он. — Кто огонь истечения варящий[67] отнесёт к положенному месту,[68] какая этому человеку будет мзда после отделения души от тела?[69]

И сказал Ахура Мазда:

— Как если бы он в этой жизни плотской тысячу головней огня отнёс к положенному месту. <…>

— О Создатель плотского мира, праведный! Кто огонь от котла отнесёт к положенному месту, какая этому человеку будет мзда после отделения души от тела?

И сказал Ахура Мазда:

— Как если бы он в этой жизни плотской пятьдесят головней огня отнёс к положенному месту. <…> [283]

— О Создатель плотского мира, праведный! Кто огонь от места, где стойбище для скота, отнесёт к положенному месту, какая этому человеку будет мзда после отделения души от тела?

И сказал Ахура Мазда:

— Как если бы он в этой жизни плотской тридцать головней огня отнёс к положенному месту. <…>

— О Создатель плотского мира, праведный! Смогут ли очиститься те два человека, о Ахура Мазда праведный, что на труп наткнулись в глуши, в месте диком? <…>

И сказал Ахура Мазда:

— Смогут очиститься, о Заратуштра праведный! [Кр] Пусть убегут как можно быстрее прочь от мёртвого тела и омоются согласно обряду коровьей мочой и водой.

Пробежав первую хатру, пусть [каждый из тех двоих] бежит и дальше, с тем, чтобы там, где кто-либо из плотских существ ему повстречается, громогласно крик испустить: «Здесь на мёртвое тело наткнувшийся, — не ища того мыслью, не ища того словом, не ища того делом; да будет велено мне очиститься».[70] Если, пробежав, первых (людей) встретит [на пути], и они его не очистят, треть [вины] за его дело разделят [Кр]. То же самое пусть кричит он и пробежав вторую хатру, и пробежав третью. Если после второй хатры не помогут ему совершить очистительный ритуал — разделят половину вины за осквернение, а если на третьей хатре не помогут — всю вину на себя возьмут. Если же нигде не помогут ему, пусть каждый из тех двоих очищается сам коровьей мочой и водой.

— О Создатель плотского мира, праведный! Если будет вода на этом пути, требующая наказания «за воду»,[71] какое ему наказание?

— Пусть нанесут ему четыре сотни ударов конской плетью, — был ответ великого бога.

— А если будет растение на этом пути, требующее наказания «за огонь»,[72] какое ему наказание?

— Пусть нанесут ему четыре сотни ударов конской плетью, четыре сотни [ударов плетью], «делающей послушными». Такое ему наказание, такое ему искупление, искупающему здесь праведнику, а неискупившим — «воистину в Доме Лжи[73] постояльцами быть»[74] [Кр], — сказал Ахура Мазда Заратуштре. [284]