3. Непрестанная молитва «Молитесь непрестанно» (1 Фес 5, 17)

«Нам никто не приказывает, — говорил Евагрий, — трудиться, бодрствовать, непрестанно поститься; но нам предписано молиться непрестанно»[2291], потому что наш разум «был сотворен для молитвы»[2292]. Полностью соглашаясь с мнением духовных писателей Востока, Максим Исповедник, в свою очередь, добавляет, что «Священное Писание не предписывает ничего такого, что было бы невозможным»[2293], хотя, конечно, у каждого из духовных авторов была собственная интерпретация этих двух слов — молиться и всегда.

Мессалиаие воспринимали слова этого предписания в буквальном смысле: молиться — значит «возносить молитву» и всегда — значит «отказаться от любого повседневного труда, особенно от физического»[2294].

Acemetes («неусыпающие») верили, что смогут достичь непрерывной молитвы совместными усилиями; поочередно сменяя друг друга, группы монахов совершали богослужения таким образом, чтобы в стенах обители никогда не прерывалась молитва[2295]. Поэтому живущие по соседству называли их акеметами, «неусыпающими»[2296].

Классическое решение проблемы мы находим у Оригена: «Поскольку праведные деяния суть часть молитвы, тот молится непрестанно, кто привносит молитву в свой труд, а труд — в молитву, и тогда мы можем воспринять фразу «молись непрестанно» как осуществимое предписание, то есть мы говорим обо всей жизни какого?либо святого как о непрерывно длящейся молитве, хотя молитва в общепринятом смысле этого слова является лишь частью его жизни»[2297].

Эта мысль величайшего из греческих экзегетов была воспринята как наставление выдающимся латинским автором Августином[2298], среди сирийских авторов следует упомянуть Афраата[2299].

В этом случае возникал вопрос: какой должна быть связь между творимой молитвой и земными делами? Ориген был убежден, что молиться достаточно не менее трех раз в день[2300]. Александр, основатель общины акеметов, составил двадцать четыре ежедневных упражнения, которые соответствовали двадцати четырем часам суток[2301]. Позднее получила развитие теория о семи канонических часах. Однако практически каждый святой на свое усмотрение устанавливал час молитвы[2302].

В чем причина этих различий? «Классическое» решение заключается в том, чтобы «труд» превратить в «молитву». Это означает, что человек трудится в мирном расположении духа, ???????? ?????[2303]. Это состояние возникает и поддерживается созерцанием, благодаря возносимым молитвам. Вот почему монахи стремились продлить часы молитвы. Их целью, как сказал Кассиан, было orationis status («молитвенное состояние»)[2304]. Однако продолжительность молитвенных упражнений неизбежно приводит к усталости и рассеивает внимание. Жизнь же как таковая по сравнению с молитвой является привычным состоянием сердца (??????????)[2305]. Следовательно, мы должны возвышать свои сердца до этого привычного состояния, которое в какой?то мере само заслуживает того, чтобы именоваться молитвой, при этом не имеет значения то, как часто оно побуждает нас творить молитву.

Невозможно достичь непрерывной молитвы сразу. Человек, вступивший на путь веры, дoлжeн начинать с устных молитв и преуспеть в их повторении. Феофан Затворник часто говорил о «молитвенном правиле», которое каждый благочестивый христианин устанавливает вместе со своим духовником; помимо этого, он, несомненно, привносит и другие молитвы, отвечающие его личным потребностям или велению сердца[2306].

В русском тексте Духовной брани можно прочитать, что святые отцы прибегали к помощи «выплескивающихся молитв», чтобы внимание не рассеивалось[2307]. О них упоминает и Кассиан, говоря, что они были распространены в Египте, а также на Синае, в Палестине, Сирии и по всему христианскому миру[2308]. Отличительными чертами этих молитв являются краткость и простота, непрестанное проговаривание вполголоса (??????? — медитировать)[2309]. По началу аскеты использовали в своей практике огромное количество разнообразных молитв подобного рода. Однако с течением времени предпочтение было отдано определенным из них (в частности, ст. 2 из Пс 69: «Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне»)[2310], в конце концов монахи начали отказываться от всех свободных формул в пользу одной единственной — «молитвы Иисусовой»[2311].

Обычно так именуется молитва, название которой соответствует греческому ???? ????? (где имя ????? стоит в родительном падеже объекта). На протяжении веков она выражалась следующим образом: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» (меня; грешного — добавляют русские). Эта молитва была названа «сердцем Православия»[2312], она восходит к глубокой древности и остается широко распространенной и поныне на христианском Востоке[2313].

Византийские и русские монахи Иисусову молитву творили по четкам (???????????, ????????????, вервица), которые помогают считать количество призываний имени и сопровождающих их поклонов[2314].

До середины XI в. эта молитва не была распространена так широко, как это произошло в XIV в.: различные авторы, включенные или не включенные в «Добротолюбие», старались превзойти друг друга, восхваляя ее великолепие[2315]. Феофан Затворник, вослед за многими другими, обращается к наставлению Аввы Филимона[2316]: «Обратись к нему в едином порыве: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного. Делай это постоянно, в храме и дома, в трудах, в пути, за столом и в постели, лишь открыв глаза и до того времени, как ты их закроешь. Это полностью соответствует тому, когда нечто выносят на солнечный свет, ибо означает предстать перед лицом Господа, который и есть солнце духовного мира»[2317].

Присоединяясь к тому, что уже было сказано о молитве в целом[2318], следует отметить, что в ней также различаются три ступени: молитвословная, умная и сердечная[2319]. Повторение вслух обладает безусловной ценностью, как и способ произнесения кратких, многократно повторяемых молитв[2320]. Однако Феофан Затворник был прав, возражая тем, кто хотел придать этой молитве почти сакраментальную силу, он был уверен, что они прибегают к ней как к своего рода талисману, панацее[2321].

Обращаясь к содержанию молитвы, некоторые авторы, начиная с XIV в., высоко оценивали безупречное совершенство формулы и приписывали ей большую силу[2322]. И все же представляется возможным выделить в этой молитве две части. Вторая часть позволяет отнести Иисусову молитву к многочисленным катаниктическим молитвам, распространенным в монашеских кругах, практиковавших пентос[2323]. Более поздние авторы, напротив, отдают предпочтение первой части молитвы, полагая что особая сила заключена в имени Господа. Однако не следует все же разделять две составляющих: поклонение и сокрушение, созерцание бездны, разделяющей божественное и человеческое, но в то же время и того, что превосходит все — милосердие Богочеловека[2324].

И, наконец, стадия сердца. «Возьми за привычку, — писал Феофан Затворник, — ? творить молитву своим умом в сердце: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня”. И эта молитва, когда ты, наконец, выучишь ее должным образом, или, еще лучше, когда она войдет в твое сердце, приведет тебя к вожделенной цели: она соединит воедино твой ум и сердце, приведет в порядок твои мысли и даст тебе силы управлять движениями души»[2325].

Целью этой молитвы является создание определенного состояния сердца и усиление этого состояния. Исихасты с горы Афон хотели помочь этому процессу внутренней ассимиляции средствами психосоматического метода. Старейшим среди апологетов этого метода был монах Никифор, живший во второй половине XIII века[2326]. Нравственное предуготовление предполагало совесть (атеггтпга, беспечалие)[2327]. К обязательным внешним условиям, сопутствующим молитве, были отнесены следующие: в закрытой келье, сидя на невысокой скамье, подбородком опираясь на грудь, «обращая телесный взор со всеми помыслами в центр живота, именуемый также пупком»[2328].

Упражнение включало также размеренное замедление дыхания (позднее было отмечено, что повторение словесной формулы молитвы должно быть ритмически связано с замедленным дыханием), мысленное исследование своего «я» в поисках в нем сердца и непрерывное призывание имени Иисуса.

Болезненный и поначалу исполненный тьмы разум, соединясь с молитвой, вскоре порождал радость и неизреченные наслаждения, становился непобедимым перед происками Врага, ощущал нарастающую любовь к Богу и великому сиянию (позднее прозванному Фаворским светом)[2329].

Читатели Запада узнали молитву Иисусову благодаря переведенным на различные языки[2330] Откровенным рассказам странника своему духовному отцу[2331].

В книге рассматривается, как странник, простой крестьянин, ищет в течение долгого времени ответ на вечный вопрос: «как молиться не переставая?». И старец, его духовный отец, предлагает ему несложный способ. Странник начинает непрерывно призывать Иисуса и доходит с 3000 до 6000 и 12000 призываний в день. После этого он уже не считает их, потому что его губы и язык произносят слова независимо от его воли, без какого бы то ни было усилия с его стороны, и даже во время сна.

По прошествии определенного времени он переходит к следующей стадии: движение переводится с его губ, которые остаются неподвижными, к языку. Затем молитва переходит от языка к сердцу. Странник осознает, что теперь его молитва проговаривается согласно с биением его сердца, как если бы сердце повторяло: «Один — Господи, два — Иисусе, три — Христе» и так далее.

Вывод, предлагаемый читателю, заключается в том, что человек, который соединяет молитву с биением своего сердца, уже никогда не перестанет молиться, поскольку в этом случае молитва становится жизненно важной функцией его существования. Является ли это уже совершенной молитвой? Странник прямо не утверждает этого, но верит, что он, с помощью благодати Божьей, на правильном пути к достижению этого совершенства в молитве.

Позднейшие комментаторы четко различали молитву как таковую и психосоматический метод, который рассматривался лишь как «вспомогательное средство»[2332].

Благоговейное почитание имени Иисуса является результатом медленного пробуждения христианского чувства[2333]. Можно проследить восточную традицию начиная с V в. вплоть до русских духовных наставников XVIII века[2334]. Оттенки этого почитания многочисленны. Для Исихия это призывание Иисуса связано с трезвенностью (nepsis)[2335], так как, с его точки зрения, оно представляет реальный и действенный антиррезис в духовной брани против демонов[2336]. Начиная с XIV в. некоторые авторы усматривали в ней краткое изложение сути христианской веры[2337].

Исключительное почитание имени Иисуса привело некоторых русских монахов конца XIX в., прозванных «имяславцами», к доктрине, которая впоследствии пошатнула устои Русской Церкви, особенно в 1912–1913 годах[2338]. Не отождествляя имени с личностью, С. Булгаков развивал теорию динамической и квазисакраментальной силы имени Божия[2339]. Иван Кологривов, следуя восточной традиции, связывает произнесение имени Иисуса губами с присутствием Господа в «освященной иконе»[2340].

Тем не менее не следует недооценивать того, какой интерес представляет психосоматический метод для религиозной психологии[2341]. Он многое открывает.

Уже в античности врачи сходились на том, что весьма затруднительным представляется ответ на вопрос: «как вдох и выдох сочетаются с другими функциями организма[2342]?» Отцы Церкви воспринимали это как взаимодействие между рпеита, с одной стороны, и кровью, душой и голосом — с другой[2343]. В наше время техника дыхания исихастов сравнивается с дыхательными упражнениями в йоге индусов, с пранаямой (ргапауата), которая ставит своей целью унифицирование сознания и приготовление к медитации[2344], или с подобием «третьего способа моления» Игнатия Лойолы[2345].

Авторы Бесед о молитве Иисусовой[2346] и Рассказов странника не видели ничего дурного в том, что после усердного применения описываемого способа приходят теплота и чувство утешения, но они предупреждали об опасности принимать «природный феномен» за истинную благодать Духа, что, конечно, было бы серьезным заблуждением.

Можно отметить и некоторые другие побочные эффекты, возникающие в результате сосредоточения внимания на сердце в прямом, а не в переносном значении этого слова[2347], — это кинестетические ощущения, приходящие из области сердца и побуждающие к движению «внутрь себя»[2348].

Спокойная обстановка, мрак, положение сидя, расслабление мышц — все это может быть приобщено к целостному переживанию, когда внимание души зависит от положения тела, функцию которого во время молитвы можно сравнить с функцией «фундамента здания»[2349].

С другой стороны, все великие духовные писатели сходятся на том, что способ произнесения молитвы как таковой не может рассматриваться в качестве «прямого пути» к созерцанию, в отрыве от обычных способов христианского делания. Более того, вышеописанный метод далеко не всегда подходит любому верующему и часто может оказаться даже опасным без личного участия духовного наставника[2350].