г. Масштаб работы, совершенной Христом
г. Масштаб работы, совершенной Христом
Размышляя над параллелью между Адамом и Христом, многие исследователи пришли к выводу, что Павел учит здесь «универсализму», а именно: жизнь, обретенная Христом, столь же универсальна, как и смерть, явившаяся после Адама. Неужели это именно так? Согласно стиху 18, одно преступление принесло осуждение всем человекам, тогда как одно праведное деяние принесло оправдание всем человекам. Аналогично, согласно стиху 19, через непослушание одного человека многие обрели статус грешников, а через послушание одного человека многие стали праведниками.
С этими стихами естественно перекликается рассуждение Павла в 1 Послании к Коринфянам: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут…» (1 Кор. 15:22). Например, следующий комментарий предлагает профессор Крэнфилд (хотя и по поводу другого стиха): «Дело, совершенное Христом, так же универсально по своему воздействию, как и грех, совершенный первым человеком. Павел больше не имеет в виду только церковь: его взор охватывает все человечество»[300].
Одним из аргументов, приводимых универсалистами, является (как и в цитировавшихся выше стихах 18–19) следующий: выражения «многие» и «все человеки» синомичны и, следовательно, взаимозаменяемы. В часто цитируемой статье из ТСНЗ[301] Иоахим Джеремия показывает, что в греческом polloi означает «эксклюзивный», то есть относящийся ко многим или к большинству, но не ко всем. А в древнееврейской и иудейско–греческой литературе слово polloi имеет значение «инклюзивный», то есть «множество, не поддающееся счету», «огромное множество», фактически «все». Он особо отмечает Ис. 52:13—53:12, где «много» или «многие» встречается 5 раз, и, очевидно, имеется в виду «все».
Он также подчеркивает, что фраза «подверглись смерти многие» в стихе 15 имеет то же значение, что и «смерть перешла во всех человеков» в стихе 12. Однако, как признает и сам профессор Джеремия, его вывод не является окончательным, поскольку hoipolloi может означать «очень большое количество» в противоположность понятию «один», а не «все» в противоположность понятию «некоторые».
Разумеется, у нас нет права утверждать, что слово «все» абсолютно в своем значении и не приемлет никаких других толкований, поскольку в Писании оно нередко употребляется в значении «все» в пределах определенной категории или контекста или с позиции конкретной перспективы. К примеру, когда в день Пятидесятницы, как сказано, Бог излил Свой Дух «на всякую плоть» (Деян. 2:17), то здесь подразумевается не всякое человеческое существо этого мира, но представители всех человеческих категорий, всех наций, возрастов, социальных слоев и обоих полов. Когда Лука позже говорит, что «все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе» от Павла в Эфесе (Деян. 19:10), очевидно, он имеет в виду выходцев из всех частей этого региона.
Таким образом, выражение «все человеки» в главе 5 Послания к Римлянам подразумевает абсолютно всех, и на это есть ряд причин. Во–первых, два человеческих сообщества, соответствующих Адаму и Христу, соотносятся с ними по–разному. «В Адаме» мы — по рождению во плоти, «во Христе» — только новое рождение и по вере.
Так что фраза в одном из созвучных отрывков 1 Послания к Коринфянам «как в Адаме все умирают» подразумевает буквально всех без исключения, «все», кто живет во Христе, — это те, «кто принадлежат Ему» (1 Кор. 15:22 и дал.)[302]. Во–вторых, в Рим. 5:17 ясно сказано, что те, которые «царствуют в жизни» через Христа, — это не все, но только «приемлющие обилие благодати». В–третьих, на протяжении всего Послания к Римлянам Павел подчеркивает, что оправдание даруется «через веру»(напр.: 1:16 и дал.; 3:21 идал.;4:1 и дал.), следовательно, не все люди получат оправдание независимо от того, верят они или нет. В–четвертых, в Послании также звучит торжественное предупреждение о том, что в последний день Божий гнев изольется (2:5, 8) и те, кто упорствует в своих греховных исканиях, погибнут (2:12).
Такая основательная аргументация осложняет, если не вообще исключает, возможность трактовки использованного Павлом слова «все» как «все без исключения» и, следовательно, возможность веры во всеобщее спасение.
Тем не менее, отрывок Рим. 5:12—21 дает серьезные основания для уверенности, что спасется очень большое число людей, что масштаб искупительной жертвенной работы Христа, хотя и не всеобъемлющ, все же чрезвычайно велик. Об этом свидетельствует лексика данного текста, а точнее — три момента, которые следует отметить.
Первое: он пользуется специфическим «царственным» языком. Пять раз встречается глагол bosileuo, означающий царствовать как basileus (король, царь), обладать царственной властью, применять власть. Трижды он используется в отношении царства греха и смерти (14, 17, 21) и дважды — когда речь идет о Божьем народе, царствующем в жизни через Христа, и о царствовании благодати к жизни вечной. Но нельзя понимать так, будто оба вида царствования будут универсальными, ведь и все цари в ходе истории управляли конкретными царствами на ограниченных территориях. Тем не менее использование одних и тех же метафорических средств в отношении обоих царств, очевидно, подтверждает, что царство жизни будет в большой степени сопоставимо с царством смерти, а царство благодати — с царством греха.
Но работа, совершенная Христом, не просто идентична работе Адама. Здесь более приемлемо противопоставление. Отсюда, во–вторых, и «изобилующий» язык, смело используемый Павлом, особенно глагол perisseud«изобиловать», «пребывать в изобилии», «выходить за пределы» или «переливаться через край» и глагол hyperperisseuo «пребывать в состоянии еще большего изобилия». По поводу второго епископ Лайтфут сказал следующее: «Perisseuein не удовлетворяет святого Павла и он удваивает выразительность [303]. Такими средствами пользуется Павел, говоря о Божьей благодати и даре (15,17), добавляя, что, если умножается грех, благодать начинает преизобиловать (20). Имеются ли в виду богатые урожаи, обильные дожди или разливы рек — мы должны быть одинаково внимательны к этим словам. Ясно лишь то, что он относит их только к работе Христа; и было бы совершенно неоправданным относить их к Адаму И хотя непослушание Адама привело ко всеобщему греху и смерти, то в отношении благодати Христа всегда допускалась гораздо большая щедрость как в качественном, так и в количественном отношении, что абсолютно отсутствует в толковании совершенного Адамом. «В благодати нет и капли расчета», — пишет доктор Ллойд–Джонс[304]. Ведь «Благодать — это высшая степень щедрости»[305].
В–третьих, Павел дважды использует прием a fortiori («то тем более»), чтобы в обоих случаях утверждать, что дар благодати не как преступление (15а). Поскольку если через преступление одного человека многие умерли (это повторяется в стихах 15 и 17), то тем более через благодать одного человека Иисуса Христа благодать Бога обильно излилась на многих (156) и тем более полно получатели обильной Божьей благодати и дара будут царствовать в жизни! (17). Таким образом, Адам здесь — просто «один человек» (без имени), а Иисус Христос — особый посланец Божьей благодати. Конкретно один человек совершил преступление, а Божья благодать обильно излилась в виде дара. Преступление привело к смерти, и смерти заслуженной (ср.: 6:23), тогда как дар не был заслужен, но был дан совершенно безвозмездно.
Итак, сделано три противопоставления относительно исполнителя действия, самого действия и его последствий. И все три констатируют величайшее превосходство Иисуса Христа. И это понятно, ведь Бог выше человека, благодать выше греха, а жизнь (дар Бога) выше смерти (последствия грехопадения).
Целенаправленное использование этих трех речевых моделей («царственный» язык, «изобилующий» язык и язык а fortiori), несомненно, способствует пониманию того, что работа Христа в конце концов окажется для всех гораздо более действенной, чем работа Адама, что Христос воздвигнет к жизни гораздо большее число людей, чем Адам поверг в смерть, что благодать Бога изольется в гораздо более многочисленных благословениях, чем последствия Адамова грехопадения.
Когда возникает вопрос, в каком смысле дар не как преступление (15), но значительно превосходит его, некоторые осторожные исследователи склонны отвечать, что язык а fortiori — чисто логический прием, не связанный ни с каким количественным смыслом, и означает только «естественно, более»[306]. Но очевидно, что это совершенно не согласуется с положениями Павла. Он утверждает, что работа Христа совершеннее работы Адама не только в отношении самой природы поступка и достижения результатов, но и в степени ее успешности. Даже если допустить, что слово «многие» не означает «все» или даже «огромная масса людей»[307], то оно, несомненно, означает «очень большое множество», другими словами — большинство.
Как сказал Кальвин, благодать Христа «принадлежит большему числу людей, чем осуждение, полученное от первого человека». «Если падение Адама повлекло за собой падение многих, то действенность благодати Бога в благословении многих значительно сильнее, потому что Христос намного более силен спасать, чем был Адам — разрушать»[308].
Ходж, такой же, как и Кальвин, сторонник Реформации, пошел даже дальше него. Комментируя стих 20, он заявляет, что «благовестие о благодати Бога оказалось гораздо более результативным в принесении доброго плода, чем грех — в принесении плода зла»[309]. Комментируя затем стих 21, он говорит: «Здесь с совершенной определенностью утверждается, что благие плоды дела искупления значительно перевешивают злодеяния, ставшие результатом грехопадения».
Это объясняется частично тем, что Ступень бытия, на которую Христос «возносит Свой народ, гораздо выше той, которой смогло бы достичь человечество, не знавшее греха». Частично же и тем, что благословения, происшедшие от искупительного деяния, «не ограничиваются человеческим родом», потому что мудрость Бога через Его Церковь открывается в ходе истории правителям и властям (ср.: Еф. 3:10). Но прежде всего это объясняется тем, что «число спасенных, несомненно, значительно превысит число потерянных». Он завершает следующим образом: «У нас есть основания верить, что численное соотношение между потерянными и спасенными людьми будет таким же, как между числом заключенных в тюрьмах и всем обществом[310].
Но не только в главе 5 Послания к Римлянам черпаем мы свою уверенность в этом. Мы также убеждены, что Бог выполнит Свое обещание сделать семя Авраамово таким же многочисленным, как звезды на небе, пыль на земле и песок на берегу. Разумеется, здесь имеются в виду члены духовной семьи Авраама, включающей всех верующих. Сейчас наш отец — Авраам, а не Адам, и дети его численно будут значительно превосходить Адамово потомство. Когда все искупленные соберутся перед троном Бога, то это будет «великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков…» (Отк. 7:9).
Это обетование должно стать мощным стимулом к евангелизации всего мира. Божье обетование дает нам уверенность в том, что миссия Церкви будет сопровождаться великими благословениями и что великая жатва еще впереди. Нам не сказано, как именно Бог обеспечит достижение таких результатов. Нам лишь дано знать, что мы должны нести Благую весть всем народам и что Божья благодать восторжествует в конце времен.
Наше конечное упование — на благодать Бога. Слово «благодать» является ключевым во всех трех проанализированных выше языковых моделях. Благодать будет царствовать (21), благодать преизбыточествует (15) и тем более получившие благодать от Бога будут царствовать в жизни (17). Такая тавтология настраивает нас на мысль о том, что все это — дело будущего. Но кто же царствует сегодня? Кто сегодня на троне? До прихода Христа трон был занят грехом и смертью (14, 17) и мир был завален трупами. Но с приходом Христа на троне восседает благодать и те, кто принял эту благодать; и их царствование — это царствование жизни (17,21).
Стих 21 суммирует конечную цель Бога: Дабы fhinaj, как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась чрез праведность к жизни венной Иисусом Христом, Господом нашим. Видим ли мы это сейчас вокруг нас? С точки зрения трезвой оценки реальности, кто сегодня на троне? Неужели мы все еще живем в ветхозаветное время под знаком Адама, так, будто и вызов ему все еще не брошен и Христос вообще не пришел? Или же мы — истинные новозаветные христиане, глаза которых устремлены на Христа распятого, воскресшего и царствующего? Неужели все еще царствует вина и смерть? Или благодать и жизнь? Несомненно, создается впечатление, что в мире царствует грех и дьявол, потому что многие продолжают им поклоняться.
Но это — иллюзия, блеф, поскольку на Кресте они были решительно повержены, сброшены с трона и обезоружены (ср.: Кол. 2:15). И сейчас царствует Христос, воссевший по правую руку Отца, и все положено к ногам Его, и Он приглашает к Себе все народы и ожидает того времени, когда оставшиеся враги станут подножием ног Его (Пс. 109:1; и напр., Еф. 1:20 и дал.).