2. Творения духовных авторов отдельных Церквей

Первыми греческими «духовными» писателями, без сомнения, являются древние отцы. Христианский Восток никогда не забывал о «духовной» наполненности их произведений. Ограничимся пока лишь некоторыми предварительными замечаниями, адресованными тем, кто сегодня обращается к изучению патристики с этой точки зрения.

Значение, приписываемое тому или иному творению в руководствах к изучению патрологии, не всегда соответствует его реальному влиянию: часто духовные отцы читали и перечитывали сотницы (центурии) — сборники изречений, сгруппированных по сотням — но о них учебники патрологии[63] упоминают лишь вскользь. Поскольку не всегда была возможность иметь в руках произведения целиком, бытовали сборники проповедей (омелиа–рии)[64], антологии (прежде всего, Пандекты Никона Черногорца[65] и Сборник Павла Евергета[66], а в позднейшую эпоху Добротолю–бие Никодима Святогорца)[67]. Каждая отдельная Церковь, каждое духовное направление и почти каждый монастырь имели в своем распоряжении «своих отцов», выбранных по идеологическим критериям или же случайно.

Укажем, однако, несколько произведений, необходимых для изучения духовной традиции: творение Оригена О молитве; Житие св. Антония Великого, написанное Афанасием; Отечники (Патерики); Лавсийская история Палладия; Луг духовный Иоанна Мосха;

Жизнеописания сирийских монахов Феодорита Кирского; Правила Василия Великого; О жизни Моисея и Толкования на Песнь песней Григория Нисского; О молитве и Главы практические Еваг–рия Понтийского; Сотницы о духовном совершенстве Диадоха Фотикийского; Сотницы о любви Максима Исповедника; Лестви–ца Райская Иоанна Лествичника. Из латинских отцов на Востоке читали Диалоги Григория Великого (прозванного вслед за тем Григорием Двоесловом); Кассиан же, писавший по–латыни, тем не менее считается восточным автором.

Первым учителем византийской эпохи является Феодор Студит (+ 826), реформатор монастырской жизни «согласно учению Отцов», в духе василианского кеновитизма[68] (общежительного монашества Василия Великого).

В IX–X вв. ничего значительного не прибавилось в аскетической книжности. В атмосфере приближающейся духовной засухи в Персии открывается новый источник — греческий перевод творений сирийского инока Исаака Ниневийского. По существу это было возвращением к созерцательному по своему духу учению Евагрия[69].

Одиннадцатый век оставил нам великого мистика Симеона Нового Богослова (+ 1022), а также несколько знаменитых типиконов (Евергета, Пакуриана, Алексия Студита, Михаила Аттали–ата), сыгравших важную роль в становлении монашества[70]. Со своим неизменным спутником Никитой Стефатос Симеон разделит подобающие почести, особенно начиная с XIV века[71].

На заре XIV в. Григорий Синаит[72] откроет собой наиболее значительное в истории Византии возрождение духовной традиции исихазма на Афоне[73]. В средоточии богословского синтеза Григория Паламы (+ 1359) находятся учение об обожении человека и связанное с ним учение о «Фаворском свете»[74]. Среди его последователей почетное место занимает Николай Кавасила (+ около 1380), чей труд Жизнь во Христе считается одним из лучших творений византийской духовной традиции[75].

Что касается последующих столетий, ограничимся лишь упоминанием произведений и имен авторов, которых издатели Добротолюбия сочли достойными войти в их сборник Tomus Hagioriticus, составленный Филофеем Коккиносом, а именно сотницы двух ксанфопулосских иноков — Каллиста и Игнатия; Симеона Солунского и некоторых других.

В течение двух веков наиболее популярной настольной книгой аскетов была Спасение грешных Агапия Ландо (+ до 1664)[76]. В конце XVIII в. греческая Церковь переживает великое духовное обновление, главными подвижниками которого являются Макарий Коринфский (+ 1805) и Никодим Наксос (Святогорец) (+ 1809). Они опубликовали Добротолюбие, или словеса и главизны священного трезвения[77] ^— сборник наиболее важных текстов о жизни и молитве исихастов от отцов–пустынников до проповедников неоисихазма. Влияние этого обширного собрания станет особенно ощутимым в России в XIX веке[78]. До наших дней остается весьма почитаемой Невидимая брань Никодима Святогорца — греческое переложение Духовной брани Л. Скуполи[79].

Во II–V вв. родиной, дорогой сердцу грекоязычной христианской духовной традиции, был Египет; но одновременно с этой ученой духовностью, в первую очередь александрийской, в христианском Египте развивается духовная литература населения, говорившего на египетском языке, который на своей заключительной стадии развития превратился в коптский, существовавший в виде различных диалектов. С литературной точки зрения наиболее важным является саидский диалект, бытовавший на юге; на ахминикс–ком, субахминском и фаюмском диалектах Среднего Египта написаны многочисленные апокрифические произведения и манихейс–кие рукописи. Богайрский, диалект Нитрии, последним развился как литературный язык, в первую очередь в связи с переводами саидских рукописей, выполненных в IX–X вв., когда мона–стырь св. Макария стал столицей египетской Церкви. С этой поры коптский язык все более и более соперничает с арабским.

Что касается многих апокрифов Ветхого и Нового Завета, границы между гностическими, манихейскими и ортодоксальными рукописями зачастую трудно определимы. Чувство прекрасного, соединенное с самыми высшими формами христианского благочестия, нашло свое выражение в агиографических писаниях. Среди коптских манускриптов значительное место занимают монашеские сочинения, так как коптский язык был языком большинства древних монахов. Среди этих рукописей содержится и множество переводов с греческого.

В период Аксумского царства (V–VII вв.) активно переводят с греческого. Наибольшее количество оригинальных произведений появляется:

а) при митрополите Салама (в 1350–1390 гг.), давшем живой импульс к созданию агиографических произведений;

б) в период правления Зара Иакоба (1434–1468), прилагавшего все усилия к тому, чтобы своему народу дать правило веры и составить узаконения от имени Церкви;

в) в XVII в., когда приезжают миссионеры–иезуиты в связи с богословскими прениями;

г) наконец, в эпоху реакции против монофизитов в XVIII веке.

Эфиопская литература подчас выражает весьма своеобразные идей, типичные для умонастроений этой культуры. Мы находим духовные поучения, рассеянные среди Деяний мучеников, биографий основателей монастырей, апокрифических текстов, литургических гимнов, даже внутри законодательных кодексов. Благоговейное почитание Богородицы, составляющее гордость эфиопской Церкви, породило удивительную лирическую поэзию. Книга чудес Марии (Та’атга Maryam), переведенная на арабский язык с французского, в XIII в. покорила Египет и Эфиопию; и по настоящее время она является излюбленным духовным чтением. Книга Земмарии представляет собой сборник евхаристических гимнов. Апокалиптическая и апокрифическая литература в Эфиопии всегда пользовалась большой популярностью: по своей форме и идеям она продолжает библейскую традицию, что особенно драгоценно в произведениях этого жанра[81].

Сирийцами называют не только жителей Сирии, но также и тех, чей обряд использует или использовал в прошлом сирийский язык: яковитов, несторианцев, маронитов, сиро–малабаров. Большинство их писателей творили на сирийском языке. Однако после нашествия арабов многим пришлось принять язык завоевателей. Сирийская духовная литература весьма богата[82].

Два великих классика среди сирийских отцов творили в IV в. — Афраат[83] и Ефрем[84]. Среди последователей этой древней духовности в V в. выделяется Иоанн Отшельник (Апамейский)[85]. Важнейшими писателями VI в. являются Иаков Серугский[86], Филоксен Мабугс–кий[87], Стефан Бар–Судаили[88]. В VII в. — Иаков Эдесский[89], Дадишо Кватрайя[90], книга которого Одиночество семи недель[91] является в сущности исчерпывающим изложением аскетического и мистического учения. Большой популярностью в монашеских кругах почти всех восточных Церквей пользовались произведения Исаака Ниневийского (ск. в конце VII в.)[92], подлинного мистика, который в своем личном искании Бога опирался на духовный опыт других аскетов; его несомненным учителем остается Евагрий Понтийский.

Упомянем также Иоанна Далиафа (VIII в.)[93], Иакова (Дионисия) Бар–Салиби (+ 1171)[94], арабского писателя XIII в. Иоанна бен Абу Захария[95] и многих других.

Аскетическое учение сирийцев, при всей своей оригинальности, сохраняет тесную связь с древней духовной традицией. Оно основано на чаянии «жизни, что последует после воскресения» (Иоанн Отшельник). Стремление к точности приводит многих авторов к тому, что можно назвать научным подходом в изучении и описании движений души, страстей и молитвенного состояния. Как бы то ни было, их психологические наблюдения в целом являются более тонкими, чем замечания греков.

Священная гимнография, метрические проповеди (memre) стоят в ряду лучших образцов христианской поэзии. В многочисленных комментариях к книгам Нового и Ветхого Завета читается настоятельное приглашение обратиться к тайнам Священного Писания взором дитяти; они ищут прообразы Христа в поступках и деяниях ветхозаветных патриархов, образы Церкви — жены Христовой, правила повседневной жизни.

Армянская литература развивается от Месропа (+ 441) до наших дней. Как и сирийская, в своей основе это религиозная литература. Армяне много переводили, особенно в V, VIII и XII веках. Но начиная с V в. писатели создают и оригинальные произведения. Величайшем из них в X в. был Григорий Нарекаци, прозванный «Пиндар Армении». Под влиянием греческих отцов он написал Толкование на Песнь песней[96]. Но главным произведением, которое греки называют его именем «Нарек», является сборник 92 Священных элегий или, как мы сказали бы, Возношений, Молитв[97].

В XIII в. заканчивается золотой век армянской литературы. И только в XVIII в., когда по всей Европе умножаются гимназии и типографии, вновь расцветает и литература. Но подлинное обновление для армянской культуры связано с Мехитаристами[98].

Общие черты армянской духовной традиции выявляются на фоне истории армянского народа: великие потрясения препятствуют созданию великих богословских трудов. Монашество, следуя правилу Василия Великого, было тесно связано с литургической практикой. Привычка строго придерживаться обычаев и традиций прежде всего выражается во множестве гимнов, молитв, возношений Богу, среди которых мы находим и наиболее прекрасные из мистических творений всего мира[99].

Грузинская религиозная литература состоит в большей степени из переводов с греческого, армянского, сирийского, арабского. В начале VII в. Грузинская Церковь порвала с Арменией и с этого времени связала себя с халкидонским православием и византийской литературой.

«Золотой век» грузинской литературы (начиная с основания монастыря Иберов Иверона на Афонской горе в 980 г. до середины XVIII в.) ознаменован бесчисленными переводами аскетических трудов, выполненными активными переводчиками афонской школы и их последователями: св. Ефимом Святогорцем (+ 1028)[100], св. Георгием Святогорцем (+ 1065), Феофилом (XI–XII вв.), Ефремом Мцыри («Младший» + ок. 1100), Арсением Иквальто (+ ок. 1130), Иоанном Петрици (+ ок. 1125) и другими.

Особенно в повествовательной литературе отмечается известное количество независимых от греческой традиции произведений, таких как Жития Сирийских Отцов тринадцати иноков из Сирии, которые, вероятно, принесли монашество в Грузию, и в VI в. роман Варлаам и Иоасаф.

Оставаясь верной греко–халкидонскому православию, Грузинская Церковь сохранила также восточные невизантийские черты, что позволило ей сохранить свою самобытность[101].

Духовная традиция славян восходит к традиции древних отцов и к византийским течениям. Начиная с XVII в. она испытывает влияние Запада. Но на протяжении столетий традиции слились и развивались в согласии с умонастроениями славянских народов.

Самыми древними источниками этой традиции являются многочисленные жития святых, часто рукописные. Монашество получает широкое распространение начиная с XI века. Жизнеописания первых киевских аскетов вскоре были собраны в Киево–Печерский Патерик[102]. Позднее появились монашеские Уставы, в частности Нила Сорского (+ 1508)[103] и Иосифа Волоколамского (+ 1515)[104].

Именно монашество подарило духовной традиции славян ее лучших авторов: Дмитрия Ростовского (+ 1709)[105], Тихона Задонского (+ 1783)[106], Паисия Величковского (+ 1794)[107], Феофана Затворника (+ 1894)[108].

Следует отметить, что по сути дела религиозное вдохновение характеризует произведения русских писателей и мыслителей: Ф. Достоевского (+ 1881), В. Соловьева (+ 1900), П. Флоренского (+ 1937).

Однако, чтобы выявить отличительные черты славянской духовности, следует обратиться к живой традиции народного благочестия, духовному учению отцов (знаменитых старцев)[109], обрядам и обычаям Церкви в этих странах.