II Лопатищи

Лопатищи в настоящее время представляют собой село из ста с лишним домов[374]. Оно тянется по обеим сторонам широкой долины, которая, сужаясь к северу, одним своим концом выходит к разрыву между двумя цепями возвышенностей: здесь Волга и пристань Работки. Недалеко проходит дорога, связывающая Нижний Новгород с Макарьевским монастырем. Долина орошена рядом маленьких речек, на ней расположены цветущие луга, почва плодородная, леса близко.

В начале XVII века Лопатищи были маленькой деревней, непосредственно подчиненной Московскому государству. Заселилась деревня недавно. Жители добывали себе пропитание не столько земледелием, сколько рыбной ловлей, охотой на бобров и сбором дикого меда[375]. В 1621 г. там было лишь 19 дворов и 24 семейства. Но уже появилась церковь, и деревня была переименована в сельцо. Царь вместе с Григоровым передал его Федору Волынскому, и тот поселил в Лопатищах свое го управляющего, слуг и девять работников, организовав там три усадьбы. Сельское хозяйство было еще там слабо развито: 45 га принадлежало владельцу, и 100 га – крестьянам. Господствовало трехполье, но община имела еще луга, дававшие 150 стогов сена и богатые диким медом леса, где заготовлялись дрова и бревна для строительства[376].

Лопатищи под управлением Волынского, а может быть, скорее, благодаря своему благоприятному географическому положению, стали быстро разрастаться. Переписчики 1646 г. находят там уже не 19, а 60 крестьянских дворов с числом мужских душ, равным 223, включая сюда и детей. За 25 лет население утроилось. Вместе с прилегающими деревнями приход насчитывал уже 259 дворов и 541 душу мужского пола; в общем, включая детей, было 1000 жителей[377].

Новый пастырь мужественно приступил к исполнению своих обязанностей. Но порученные его попечению души были грубыми и трудно поддающимися духовному воздействию. Это были преимущественно новоселы; в описи 1646 г. мы находим лишь пять семей, уже живших в Лопатищах в 1621 г. Это, кстати сказать, наиболее многочисленные семьи, в восемь, пять, четыре и три человека. Семьи эти хорошо обосновались, достигли добрым поведением и упорным трудом относительного благополучия. На них можно было положиться. Но было еще двенадцать бобылей! Они не участвовали в расходах общины, не были тесно связаны с ней материально, и у них не было культурных навыков, способных сдерживать разные страсти. Основная же масса состояла из наполовину укрепившихся тут людей, вынужденных упорно бороться за свое место под солнцем. Слишком они были погружены в тяжелую работу по распашке целины, чтобы заботиться об очищении глубинных слоев своих душ! На долю Аввакума падал весь труд: ему надлежало тут взять на себя извечный труд Церкви, как в Божественном, так и в человеческом плане, труд, стремящийся мало-помалу поднять к Небу скорбное человечество!

Нам трудно представить себе начало этого пастырского служения. Хотя он и стремился к реформе, Аввакум все же, возможно, не имел перед собой четкой программы действий. В основном он довольствовался инструкциями, полученными им при его поставлении в священники. Его задача заключалась в том, чтобы применить их как к самому себе, так и к другим. Мы можем с большой долей вероятности представить себе Аввакума добрым семьянином, усердным священником и ревностным пастырем, борющимся за духовное и материальное процветание своей паствы.