7:1-23 Истинная и ложная религия

Споры об отношении Иисуса к ритуальной нечистоте (1:40–45; 5:21–43) и другим религиозным вопросам (напр.: 2:1–3:35) достигают кульминации, когда противники Иисуса заметили, что Его ученики не моют руки.

7:1. Неясно, почему именно фарисеи, сосредоточенные в основном в Иерусалиме, пришли в Галилею. Некоторые комментаторы полагают, что они пришли специально, чтобы оценить учение Иисуса и проверить, не лжеучитель ли Он, вводящий народ в заблуждение (см.: Втор. 13:13,14). Такое предположение вполне резонно; однако, если бы у них были такие серьезные намерения, Марк не преминул бы это отметить. Возможно, они прибыли просто из любопытства, чтобы послушать и оценить популярного учителя; возможно также, что это были фарисеи из числа местных, которые проживали в Галилее. В Галилее к тому времени было много *книжников.

7:2,3. *Фарисеи относились к омовению рук как к неотъемлемому элементу ритуальной чистоты, хотя это правило не встречается в *Ветхом Завете и, возможно, возникло под влиянием греков. Марк дает своей языческой аудитории лишь самое общее представление об этом гораздо более сложном ритуале (который, по мнению ряда исследователей, был предназначен для исполнения в определенные дни), хотя его читатели могли быть знакомы с подобными обычаями, соблюдавшимися евреями *диаспоры.

7:4. Омовение рук избавляло от ритуальной нечистоты, подхваченной на рыночной площади; руки, вероятно, погружали в воду по запястья или обливали водой из чистого сосуда. Кроме того, у фарисеев было правило очищать от скверны сами сосуды, полностью погружая их в воду.

7:5. Фарисеи высоко чтили свои традиции. Не желая никаких нововведений сверх самых необходимых, они обосновывали все, что возможно, учением своих предшественников. Поэтому они хотели выяснить, какую позицию занимает Иисус, популярный учитель, по отношению к вопросам, освещенным их традицией (таким, как омовение рук), чтобы оценить соответствующим образом Его учение.

7:6–8. Иисус цитирует пророчество Исаии, адресованное народу Израиля (Ис. 29:13), который, проявляя показное благочестие, сердцем был далек от Бога (Ис. 1:10–20). Саму традицию, в которой фарисеи видели средоточие религиозности, — ибо она возникла из опыта толкования и применения Божьего закона несколькими поколениями благочестивых и мудрых учителей, — Иисус объявляет искажением смысла простой и ясной вести Бога.

7:9—13. Многие еврейские учителя считали заповедь о почитании отца и матери наиболее важной в *законе. Законоучители дополнили ее обязанностью детей содержать родителей в старости. В то же время, традиция позволяла жертвовать, или посвящать, какие-то предметы храму. (Слово «корван» встречается на пожертвованных сосудах и означает «посвящается Богу».)

Некоторые казавшиеся благочестивыми люди использовали это установление, чтобы удерживать то, что могло бы пойти на содержание их родителей, — вопреки твердому убеждению фарисеев о необходимости поддерживать родителей. Объектом критики Иисуса является здесь не религиозная теория фарисеев, а их непоследовательность при воплощении теории в жизнь: любовь к *закону заставила их (как и некоторых современных христиан) уделять столько внимания его юридическим нюансам, что им пришлось создавать лазейки, чтобы не нарушить дух закона.

7:14,15. Известно, что другие учителя высказывались по этому поводу так же, как Иисус, но в конфиденциальном порядке и только изредка. Если рассматривать слова Иисуса буквально, то из них следует, что все различия между чистым и нечистым в законе носят весьма условный характер. Поскольку это различие создавало главную преграду между евреями и *язычниками (см.: Рим. 14), заявление Иисуса открывало путь для национального и культурного примирения в застольном общении.

7:16–19. Иисус говорит, что не пища определяет суть человека; создавая свое Евангелие в период ожесточенных споров об обычаях между новообращенными христианами из иудеев и язычников, Марк применяет этот принцип к кошерным законам Лев. 11 (свиньи, собаки, летучие мыши и т. д. считаются отныне «чистыми», т. е. пригодными в пищу). Надо полагать, пожелание Марка не встретило одобрения у большинства евреев. Более свободные александрийские евреи, которые уже не считали необходимым соблюдение пищевых законов (Лев. 11; Втор. 14), вызывали презрение у своих консервативных единоверцев в Египте и, конечно, находили не много сторонников среди палестинских евреев.

7:20–23. Многие еврейские учителя согласились бы с тем, что названные Иисусом пороки греховны, и что они исходят из человеческого сердца. (Перечисление пороков входило в арсенал средств, широко используемых древними учителями нравственности.) Но они едва ли согласились бы с Иисусом, что юридические тонкости интересуют их больше, чем этические вопросы, несмотря на то, что, будучи законниками, они уделяли больше времени правовым проблемам, чем возрождению сердца.