ПРИМЕНЯЯ СКАЗАННОЕ

ПРИМЕНЯЯ СКАЗАННОЕ

Ваши собственные слова послужат вам оправданием или осуждением. (Матфея 12:37, Слово Жизни).

Чтобы быть последовательными, Свидетелям Иеговы будет действительно необходимо применять процитированные выше принципы и внутри своей организации. Принципы, о которых идет речь, следующие:

• Мыслите сами за себя; не позволяйте другим думать вместо вас.

• Веря во что–либо, знайте, почему. «Если причина кажется неубедительной, для чего перенимать такую точку зрения»?

• «Не соглашайтесь с какой–либо идеей просто потому, что ее принимают в вашем круге общения. Убедитесь в том, что принимаемые взгляды правдивы», имеют поддержку в Писании, прочно основываются на нем.

• Не позволяйте другим «нападать» на себя. Не принимайте какую–либо точку зрения из–за давления, из–за страха того, что подумают другие, страха заработать «неприглядный ярлык» — вы тем самым проявите «жалкую незрелость».

• Не позволяйте «давлению авторитета» «подавлять возражения» и запугать вас до такой степени, что вы не станете проверять утверждения этих «авторитетов».

• Выступайте в защиту истины, «не ищите извинений для того, чтобы пойти на компромисс».

Разумеется, приведенные принципы нужно применять с уважением, с ответственностью, по–христиански. Что бы произошло, если сегодня кто–нибудь из Свидетелей Иеговы заявил бы о своем желании поступать именно так, как указано выше, внутри организации, делая это с уважением, ответственностью, по–христиански?

Каждый член Руководящего совета Свидетелей Иеговы, и, я думаю, практически каждый старейшина из более чем 63 000 собраний по всей земле, знает, что это почти неизбежно приведет к тому, что такой человек будет считаться опасным, возможно, подлежащим лишению общения, исключению из собрания. Как было подробно описано, именно так поступали и поступают с растущим числом людей, принимающих эти принципы к сердцу.

Сравните эти напечатанные в журналах принципы о том, как важно иметь по–настоящему прочные убеждения, с существующей среди Свидетелей Иеговы реальностью. Разумеется, чем серьезнее вопрос и чем серьезнее возможные последствия, тем более важно было бы применять эти советы. Одним из примеров является вопрос об «альтернативной службе»; последствиями отказа от нее может быть тюремное заключение на год или несколько лет, отрезанность от родителей и семьи, возможно, и от жены, потеря свободы заниматься работой, которой человек обеспечивал себя, а также потеря всего того, что возможно только на свободе. Посмотрите ввиду всего этого на высказывания членов Комитетов филиалов о молодых Свидетелях, которые могли быть посажены в тюрьму за отказ от предоставляемой правительствами «альтернативной службы» взамен военной службы. Вспомним некоторые из высказываний:

Бельгия: «Мало братьев в действительности в состоянии объяснить по Библии, почему они отказываются… В основном, они знают, что это неправильно, и что Общество считает это неправильным».

Гавайи: «Говоря в общем, здесь у братьев возникают проблемы с тем, чтобы увидеть библейские принципы, лежащие в основе строгого нейтралитета. Когда им становится известна позиция Общества, они полностью следуют ей, но они не очень ясно понимают принципы, на которых основывается наша позиция».

Дания: «Хотя многие молодые братья, похоже, до некоторой степени могут понять аргументы, разобраться в них и объяснить, кажется, что большинство молодых братьев сегодня следуют примеру других и занимают позицию, которую ожидает от них братство, по–настоящему не понимая основных задействованных принципов и аргументов и будучи не в состоянии ясно объяснить свою позицию».

Испания: «Когда старейшина обсуждает с кем–либо вопрос предлагаемой в качестве замены службы, обычно человек принимает мысль о том, что замена службы равнозначна самой службе. Но по–настоящему эта мысль обычно остается непонятой. Скорее, она считается точкой зрения организации, и старейшины объясняют ее настолько хорошо, насколько могут, а братья верно следуют указаниям, так как они знают, что от них это ожидается. Однако нам кажется, что многие братья находят наши рассуждения несколько искусственными».

Норвегия: «Братья в Норвегии не соглашаются на гражданскую работу без приговора суда, в основном потому, что они знают, что в этом состоит позиция Общества, а они преданы Обществу. Им трудно понять, почему неправильно соглашаться на работу, когда сама по себе работа не является неправильной и не осуждается в Библии. Они не могут должным образом подтвердить свою позицию из Писания».

Таиланд: «Многие отказались от работы из–за солидарности с группой. Они не знали, по какому принципу или на каком основании, но они слышали, что что–то является неправильным, поэтому они отказались».

Стоит сравнить эти высказывания с заявлениями в «Сторожевой башне» и «Пробудитесь!». Если последние имеют хоть какой–либо вес, то из них следует, что эти молодые Свидетели либо очень уязвимы к идеологической обработке, либо уже являются жертвами внушения и массового убеждения. Многие сотни, даже тысячи этих молодых людей в данное время находятся в тюрьме, а тысячи побывали там до них, но в действительности они не понимают, почему они заняли ту позицию, что привела их к тюремному заключению. Они приняли учение, не видя под ним здравого основания, они допустили, чтобы на их решения оказывали влияние не веские свидетельства из Слова Бога, но «преданность группе», «преданность организации». Те же самые факторы позволяют организациям, которые Свидетели называют «мирскими», проводить свое внушение. Это пример того, как люди соглашаются делать то же самое, что делают их друзья или что говорит им власть (организация), даже несмотря на то, что причины для таких действий кажутся этим людям необоснованными, даже «искусственными». То, что эти молодые люди заняли такую позицию в отношении альтернативной службы, несомненно, не было результатом их собственных рассуждений, но было «позаимствовано» у других. Обеспокоенность тем, что подумают другие в их религиозном сообществе, боязнь негативной реакции организации в виде исключения несомненно оказали существенное влияние на их мышление, заставили их закрыть глаза на все вопросы и просто подчиниться. Эти молодые Свидетели стояли перед правительственными трибуналами и заявили о бескомпромиссной позиции, об отказе проходить альтернативную службу без приговора суда. Возможно, они полагали, что в этом состояло их собственное убеждение. Однако тот факт, что они не могли объяснить причину занятой позиции, говорит о том, что решение за них было принято другими. Вспомним приведенное ранее высказывание из «Сторожевой башни»:

Обычно мы верим в то, во что нам нравится верить. К примеру, нам нравится верить в то, что мы сами за себя думаем. Поэтому для искусных пропагандистов не составляет большого труда убедить нас в том, что их мысли — это в действительности наши мысли. Они сеют какую–либо идею, взращивают ее, но делают это так незаметно, что мы, возможно, думаем, что это наша собственная мысль.

Я понимаю, почему у этих молодых Свидетелей были такие чувства. Хотя сегодня позиция организации гораздо более запутана и содержит больше формальностей, чем в 1940–х годах, в свое время я тоже столкнулся с похожей ситуацией и был готов подвергнуться тюремному заключению[495]. Я чувствовал то же давление: как давление со стороны, так и давление изнутри организации. Давление изнутри оказалось для меня сильнее и заставило меня отказаться не только от участия в вооруженных военных действиях (это решение было бы по–настоящему моим собственным, я и сейчас его придерживаюсь), но и от всякой службы или работы, которую предоставляют отказывающимся от военной службы по убеждениям молодым людям, — это решение не было по–настоящему моим собственным, то есть его я отстаивал не в результате собственных размышлений и выводов.

Я думаю, что все члены Руководящего совета читали процитированные выше статьи: статьи, в которых обсуждались правдивые принципы о важности развития прочных личных убеждений[496]. Когда высказывания членов Комитетов филиалов о слабом понимании вопросов об альтернативной службе рассматривались в Руководящем совете, большинство членов Совета высказались за изменение существовавшей политики. Однако, к моему потрясению, не было проявлено почти никакого сожаления или даже беспокойства в связи с тем, что люди были готовы сесть в тюрьму, не видя на это причин, что в этом конкретном вопросе молодые люди отказывались «подчиняться высшим властям», хотя не были в действительности убеждены из Писания в том, что у них есть основание «выступать против высших властей»[497]. Свидетельства того, что «преданность группе» и по сути слепое подчинение политике организации заняли место личной совести отдельных людей, подменили собой личные их убеждения, похоже, не являлись поводом для значительного беспокойства на обсуждениях в Руководящем совете и никогда не играли на этих встречах сколько–нибудь серьезной роли. Один из членов Руководящего совета даже с одобрением привел слова координатора датского филиала, который относительно того, позволять ли отдельным людям самостоятельно принимать решения в вопросе альтернативной службы, сказал: «Я содрогаюсь при мысли о том, что этим молодым людям предстоит делать собственный выбор»[498]. Это высказывание не только отражает огромное недоверие к молодым Свидетелям Иеговы (а также неуверенность в том, что организация сделала хоть что–нибудь для того, чтобы вывести их из состояния духовного младенчества), но по сути означает, что за этих молодых людей решения должна принимать организация, даже если вследствие этих решений молодые люди попадут в тюрьму. Однако им самим возможность принять свое собственное решение в этом вопросе предоставлена не будет.

Если бы эти молодые люди, как говорится в опубликованных статьях, провели самостоятельное исследование, приняли по–настоящему личное решение, то, как свидетельствуют высказывания членов Комитетов филиалов, их решение бы отличалось от позиции организации. По существующим правилам это привело бы лишь к одному: молодых людей бы объявили «отрекшимися от общения» с собранием. Таким образом, с одной стороны организация очевидно считает этих людей слишком юными или незрелыми, чтобы позволить им принимать собственные решения, выбирать свой путь и поступать с ответственностью в согласии со своей личной христианской совестью перед Богом, но с другой стороны считает их достаточно взрослыми, чтобы они провели часть свой жизни в тюрьме по непонятным для себя причинам.

Однако, конечно же, дело здесь не в молодости. Что верно в отношении этих молодых Свидетелей, верно и в отношении большинства взрослых Свидетелей, когда дело касается целого ряда других вещей: места работы, различных вопросов, связанных с кровью, выбора друзей, высшего образования, а также иных вопросов. Стоит помнить, что члены Комитетов филиалов, которые написали письма, отражающие вышеизложенную точку зрения, сами являлись взрослыми людьми. Однако и они сами чувствовали себя обязанными следовать указаниям организации. По отношению к молодым людям в своих странах, которые бы не подчинились существовавшей политике, они были готовы применить прописанные санкции исключения из собрания или видеть, как другие бы исполняли эти санкции.

В качестве еще одного примера рассмотрим следующий вопрос, который был направлен в Руководящий совет из Германии. Это один из многих подобных примеров, он касался женщины–Свидетельницы, муж которой (не являвшийся Свидетелем) был расквартирован с Оккупационными силами в Германии. В нижеследующем письме излагаются подробности (это фотокопия, в тексте письма содержится несколько орфографических ошибок; имена не приводятся в целях сохранения конфиденциальности):

AD MAY 3 1979

CMC MAY 1 1979

…………………

…………………

25 апреля 1979 года

Общество Сторожевой башни,

117 Адам Стрит

Бруклин, Нью–Йорк, 11 201

США

Дорогие братья!

К этому письму прилагаем письмо, которое Вы отправляли сестре _______. Вы также посылали ей копию «Царственного служения» за сентябрь 1976 года, где она могла прочитать больше информации по поднятой проблеме.

В том же «Царственном служении» упоминается школьный учитель, который может преподавать математику в школе, принадлежащей какой–либо религиозной организации. Похоже, считается, что эта ситуация находится все еще в «серой зоне». После того, как этот материал обсуждался у нас на служебной встрече, некоторые из наших американских сестер в Германии, чьи мужья являются военными, подошли к нам и спросили, могли бы и они тоже при определенных обстоятельствах работать учителями в армейских школах или в американских гарнизонных магазинах военно–торговой службы.

Мы хотели знать наверняка, и потому написали в немецкий филиал с вопросом на этот счет. Братья из немецкого филиала прислали нам ответ от 26 октября 1976 года и сказали нам, что направляют этот вопрос в Бруклин. Мы ждали ответа до 22 марта 1977 года. Братья написали нам, что руководящий совет в Бруклине пришел к заключению, что работа в европейских или американских гарнизонных магазинах больше не попадает в «серую зону», так как человек будет виновен в том, что поддерживает неправильные занятия. Даже работа по продаже пищевых продуктов или одежды для личных потребностей в этих магазинах была бы в прямой связи с армией, и, следовательно, неприемлема для христианина, особенно ввиду того, что эти магазины находятся под надзором генерала. Поэтому, все эти действия больше не попадают в «серую зону».

Я обсудил это с сестрой ______, которая хотела точно удостовериться в этом вопросе и которая написала вам письмо, сказав мне, что какое бы решение не приняли братья в Бруклине, она так и поступит. После того, как я прочитал ей ответ, я обсудил ваше письмо с другими старейшинами и нашим районным надзирателем. Мы все пришли к выводу, что оно, похоже, противоречит письму, которое мы получали из руководящего совета. Хотя в своем письме вы упоминаете, что она работает в Департаменте обороны, в следующем абзаце вы пишете, что не знаете, какой конкретно работой она занимается. Наш вопрос состоит в том, имеет ли это какое–нибудь значение, потому что она получает зарплату из армии точно так же, как и те, кто работает в гарнизонном магазине продавая еду или одежду. Если эта работа попадает в «черную зону», то также должна быть запрещена и работа учителем.

Старейшины здесь в Германии вполне хорошо решали такие ситуации до тех пор, пока в «Царственном служении» не появилась статья о брате, который работает в школе, принадлежащей религиозной организации. Как мы поняли, этот вопрос является делом совести, попадающим в «серую зону». С этого времени нам приходится отвечать на вопросы типа: если брату можно работать в школе, принадлежащей какой–либо религиозной организации, то почему нельзя работать в школе, которая находится под руководством армии? Мы преподаем просто математику, английский язык и т. д., мы не нарушаем свой нейтралитет. Если первый случай попадает в «серую зону», то почему со вторым дела обстоят не так?

На районном конгрессе старейшина задал вопрос: «Если сестра не оставит работу в школе, находящейся под надзором департамента Обороны, будет ли она лишена общения?». Районный надзиратель дал ясный утвердительный ответ на этот вопрос.

После вашего письма сестре ______ мы снова запутались, и были бы признательны, если вы разъясните этот вопрос. Ждем вашего ответа и по–прежнему храним организацию Иеговы чистой.

Посылаем вам нашу горячую христианскую любовь и приветствия,

Ваш брат,

Рей Хильдуд

Эти немецкие старейшины признают, что «запутались» в правилах организации. С одной стороны, Свидетелям было разрешено преподавать нерелигиозный предмет в школе, принадлежащей какой–либо религиозной организации, но с другой стороны, им нельзя было преподавать тот же самый предмет в школах для детей армейского персонала, если эта школа содержалась или руководилась военными.

Так как Общество Сторожевой башни рассматривает все религиозные организации, кроме собственной, в качестве части «Вавилона великого», великой блудницы из книги Откровение, и, следовательно, в качестве противников Бога и Христа, трудно понять, почему в отношении школ, содержащихся за счет Департамента обороны, была занята иная позиция, нежели в отношении школ, содержащихся за счет церковной организации. Однако по какой–то непостижимой причине одна работа разрешена, другая же приведет к лишению общения.

Даже если Свидетель чего–то не понимает, он должен подчиниться — в этом состоит склад ума, прививаемый всем Свидетелям. Обратите внимание на приводимые слова Свидетельницы, чей вопрос тогда решался: «какое бы решение не приняли братья в Бруклине, она так и поступит». Это считается правильным отношением, «теократическим» отношением, выражением преданности Божьей организации. Однако это в точности противоречит ранее приводимым принципам из журналов Общества, в которых людей призывали не поддаваться авторитарному внушению и не позволять другим думать за себя.

Когда старейшины говорят в письме, что будут «по–прежнему хранить организацию Иеговы чистой», что это по сути означает? Это означает, что эти мужчины будут по–прежнему со всем должным рвением придерживаться действующих в данный определенный момент правил, что они будут лишать общения тех, кто не придерживается этих правил (например таких людей, которые будут заниматься работой, ранее попадавшей в «серую зону», но сейчас постановлением организации перенесенной в «черную зону»). Старейшины могут быть «запутавшимися» (как они сами говорят), но это не остановит их от того, чтобы лишить человека общения, изгнать его, признав его поведение нехристианским. Главное — послушание правилу Общества. При этом создается ощущение, что «если организация указывает нам что–то сделать, мы не будем нести ответственности перед Богом за ошибку». Тот же самый склад ума можно было видеть у людей во многих странах, которые, совершая серьезные несправедливости, заглушали свое чувство вины и извиняли себя тем, что они «просто выполняли приказы начальников». Даже светские суды отвергли такое извинение. Насколько же решительнее должны отвергать его христиане!

Примером того, как подобное стремление повиноваться организации может оказывать купирующее, ограничивающее влияние на мышление человека, явился для меня случай, рассказанный Робертом Лангом, который тогда был помощником надзирателя Дома Вефиля в международной штаб–квартире. Его перевели в другое собрание в районе Нью–Йорка, и, как он рассказывал мне, на одной из первых посещенных им там встреч к нему подошли старейшины, чтобы спросить совета. Похоже, что одна молодая женщина, сестра одного из служебных помощников, была лишена общения, однако по–прежнему посещала встречи. У нее был маленький ребенок, которого она приносила с собой в Зал Царства в детской коляске. Сам Зал располагался на втором этаже здания, а лестница была длинная и крутая. Когда эта женщина приходила на встречи, то, поднимаясь по ступенькам спиной вперед, она тянула за собой коляску, в которой находился ребенок. Вопрос, который задали старейшины состоял в следующем: можно ли было брату этой лишенной общения женщины помогать ей подниматься по ступенькам! Некоторые думали, что можно, другие говорили, нет, нельзя, раз она лишена общения, к ней нужно относиться так, словно ее нет в здании. К своей чести, Ланг ответил: «Я не знаю, какое есть на этот счет правило, но я знаю одно: если я увижу ее внизу когда она станет поднимать коляску по ступенькам, я помогу ей! Когда я только подумаю о том, что может случиться, если она споткнется и не удержит коляску…»[499].

Что больше всего пугает в этом случае, так это то, что взрослые люди не считали себя вправе руководствоваться голосом собственного сердца и разума в ситуации, в которой так ясно нужно было проявить человеческую доброту. Они больше беспокоились не о жизни младенца, а о том, какое правило было в организации на этот счет. Они проявили себя глубоко обедненными людьми в вопросах нравственности, справедливости и несправедливости.

Подобные случаи не являлись редкостью. В «Кризисе совести» упоминается о написанных мною в 1974 году статьях, которые значительно умерили отношение к лишенным общения[500]. Задание подготовить эти статьи было дано в результате сообщений о случаях, когда лишенные общения лица желали посещать встречи, но у них не было транспорта, чтобы добираться до места проведения встреч. Один такой случай касался молодой девушки, которая была лишена общения еще в подростковом возрасте. Позднее она переехала в сельскую местность, где и обратилась к старейшинам с просьбой о «восстановлении», но те ответили ей, что для этого ей необходимо посещать встречи в Зале Царства. Автобусы в ее местности не ходили, а автомобиля у нее не было. Ее мать написала в штаб–квартиру, обеспокоенная тем, что ее дочь одна идет пешком по сельской дороге, и просила сделать что–нибудь «в виде исключения», чтобы старейшины могли ей помочь.

В то же самое время пришло письмо от старейшин одного из собраний на Среднем западе. Они сообщали о лишенной общения женщине, которая затем попала в центр реабилитации в связи с наркотической зависимостью. Она также желала посещать встречи, однако ей было позволено покидать центр только если кто–нибудь забирал ее с собой под свою ответственность, предоставляя ей необходимый транспорт. В письме старейшины написали, что они брали ее на встречи, но тут же добавляли, что они не разговаривали с ней, что она просто молча садилась в машину, молча ехала с ними в Зал Царства, садилась на задних рядах в Зале, а после того, как встречи заканчивались, возвращалась к машине и ехала обратно в центр. Зачем же они написали свое письмо? Они были глубоко обеспокоены тем, не противоречили ли их действия существующим в организации правилам!

На заседании Руководящего совета было принято решение, что такую помощь оказывать можно, и, как уже говорилось, мне было поручено написать статьи, отражающие изменение в политике организации[501]. В первое воскресенье после этого заседания я поехал в Нью–Джерси с тем, чтобы выступить там с публичной речью. Когда я был в зале, ко мне подошел один местный старейшина и задал вопрос. Он рассказал об одной лишенной общения женщине, которая жила в нескольких километрах от Зала Царства и которой требовалась помощь для того, чтобы она могла добираться на встречи. Она сообщала, что не могла позволить себе еженедельно платить за такси, и что без посторонней помощи ей бы приходилось проходить пешком значительное расстояние. Старейшина сказал, что в то же самое воскресенье несколько «сестер» из собрания ехали на собрание на машине и проезжали мимо этой женщины. По его словам, они приехали в зал в слезах, так как чувствовали, что не имели права остановиться. Мне было особенно радостно сообщить ему, что те люди, кого он и все Свидетели считают «Верховным судом», приняли решение, разрешающее оказывать такую помощь.

Опять же, трагической чертой всего этого является то, что добрые и прекрасные человеческие чувства оказываются раздавленными, скованными, парализованными давлением и внушением организации. В действительности, в тех статьях за 1974 год я пошел намного дальше, чем просто предоставление транспорта или проявление обычной вежливости к лишенным общения. Была умерена позиция во многих других областях, особенно тех, что касались семейных взаимоотношений. Перед публикацией статьи были одобрены Руководящим советом. То, что многие, возможно, даже большинство Свидетелей с благодарностью приняли эти статьи, считая, что в них более правильно отражалось милосердное отношение Бога и Христа, некоторым образом отражает действительное состояние их сердца.

Как описано и в «Кризисе совести», через год после моего выхода из Руководящего совета, в «Сторожевой башне» за 15 сентября 1981 года в отношении поведения с лишенными общения был во многом был произведен возврат к позиции, существовавшей до 1974 года. В некоторых аспектах новая позиция была даже еще более жесткой, чем раньше. Мне печально, что некоторые старейшины и разъездные надзиратели выражали удовлетворение тем, что они посчитали «усилением» политики организации. И, как мы видели в 11 главе, мужчины и женщины сегодня позволяют этой политике серьезно вмешиваться в их отношения с другими людьми. Когда так происходит, люди позволяют другим брать верх над своей совестью, позволяют исходящим от организации произвольным решениям говорить им, когда можно проявлять сострадание, а когда нет. Если завтра организация изменит свою позицию, то большинство ее членов также изменят свою. Это ни что иное как внушение в одной из своих самых худших форм.

Что верно в отношении принятия правил организации, так же верно и в отношении доктрин организации и ее толкования Писания. По сути, именно это почти безоговорочное принятие учений организации предшествует принятию правил, лежит в основе такого соглашательства. Точно также верно и то, что подавляющее большинство Свидетелей, включая старейшин, столкнутся с серьезными трудностями при обосновании существенной части этих учений, при условии, что они смогут пользоваться одной лишь Библией. Однако старейшины готовы лишить общения любого члена собрания, который бы подвергал серьезному сомнению эти учения или заявил бы, что по совести не может согласиться с ними.

Что движет людьми, когда они позволяют организации вытеснить их собственную совесть и подменить ее точкой зрения организации или по крайней мере когда они позволяют этой коллективной «совести» брать верх над своим мнением? Что движет старейшинами, когда они лишают общения людей, когда сами эти старейшины не убеждены по настоящему в глубине своего разума и сердца в том, что позиция организации непременно является правильной, в действительности основанной на Писании[502]?

Я задавал эти вопросы себе, когда думал о своем личном прошлом в качестве Свидетеля. Хотя те случаи лишения общения, в которых я, будучи членом правовых комитетов, лично принимал участие, касались явной безнравственности, я отдаю себе отчет, что на протяжении большей части моей «свидетельской» жизни, я старательно стремился поддерживать и объяснять все выдвигаемые правила и учения. Я считаю себя человеком среднего ума, однако в течение десятилетий вся моя жизнь была полностью посвящена тому, чтобы поддерживать любую публикуемую организацией информацию. Как и Павел, могу сказать, что я «преуспевал в своей религии более многих моих ровесников, проявляя гораздо большее рвение к традициям» организации[503]. Как же такое случилось? И как такое случается с миллионами других людей? Немало факторов играют свою роль. Рассмотрим один пример.