Приготовление, поставление и вынос покойника

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Приготовление, поставление и вынос покойника

Наша Святая Церковь заботится не только о том, чтобы предусмотреть все необходимое в этом тленном мире на нашем пути ко Христу. Ее любовь сияет нам в час нашего отшествия и продолжается после нашего ухода из мира. Все это выражается в глубоко волнующем Последовании погребения, панихидах и вообще в молитвах об упокоении души усопшего. Но прежде чем говорить об этом, скажем кратко и о последних заботах, отдаваемых нашим умершим братьям и сестрам перед погребением. Эти труды сострадания сопряжены с душевными потребностями человека и отражают древнюю церковную традицию. Они означают уважение к освященности тела, даже если оно мертво. В этом духе выдержано письмо Василия Великого правителю Севастии [[763]]. В Севастии скончался некий воин, и его родственникам сообщено было об этом в Александрию с тем, чтобы они приехали и перевезли его туда для погребения. Святитель одобряет предстоящее верующим далекое и опасное путешествие, полагая эти действия правильными и необходимыми. Поэтому он ходатайствует перед правителем, чтобы перене{стр. 334}сение тела для погребения в Александрии было осуществлено за счет «общественного иждивения»!

Святитель Григорий Богослов, этот боговдохновенный иерарх с чуткою душою, любящий уединение, «кормящий старость Божией милостью и упованием на Небо» [[764]], говоря о последних о себе заботах, которых он желал бы после смерти, вопрошает: «Кто положит перст на мои померкшие очи?» [[765]] Вопрос этот напоминает нам слова нашей народной молитвы: «Да удостоит меня Бог, чтобы друг закрыл очи мои». Желание Григория Богослова не чуждо духу Церкви Христовой. Сам Бог, убеждая в Вирсавии (у колодца клятвы) старого Иакова идти в Египет встретить Иосифа, говорил ему среди прочего: «Иосиф, любимый сын твой от возлюбленной твоей Рахили, закроет глаза твои» (Быт. 46, 4). Таково было Божие благословение Патриарху. Во времена Григория Богослова этот обычай выполнялся неукоснительно и благоговейно. Заслуживает внимания свидетельство о последнем часе святой Макрины, сестры Василия Великого, окончившей свою жизнь в монастыре и завещавшей, чтобы глаза ей закрыл брат ее, епископ Григорий Нисский. Святой «приложил ослабевшую от печали руку к святому лику для того только, чтобы не показать, что пренебрегает завещанием ее, потому что глаза ее не нуждались в совершении сего дела, они благолепно были закрыты веками, как бывает во сне, уста прилично сомкнуты, руки благообразно сложены на груди, да и само тело, благовидно лежащее, не имело никакой нужды в руке поправляющего». Известно при этом, что святая незадолго перед тем как испустить дух, почти совершенно истощила себя горячей молитвою [[766]]. Свя{стр. 335}титель Иоанн Златоуст, восхваляя самопожертвование епископа Антиохии Флавиана, который отправился в Константинополь, чтобы заступиться за жителей своего города перед императором, и оставил находящуюся при смерти сестру, о которой некому было позаботиться, писал: «Она каждодневно молила нас и закрыть ей глаза, и сложить и сомкнуть уста, и позаботиться обо всем прочем, что нужно к погребению…» Но Флавиан не поддался слабости, «предпочтя страх Божий всякому родству» [[767]].

Последние заботы о покойных с самого начала считались у христиан столь святым делом, что они стремились печься даже об умерших от заразных болезней. Вот что пишет историк Евсевий: «Они (т. е. христиане) принимали тела святых на распростертые руки и прижимали их к груди, отерев глаза и закрыв рот, несли на своих плечах и не могли от них оторваться, обнимая; омыв, заворачивали в красивые покровы, а вскоре им уделяли те же заботы: оставшиеся в живых всегда следовали за теми, кто скончался до них». Напротив, язычники, узнав, что человек поражен заразной болезнью, тотчас оставляли его, причем покидали даже своих близких [[768]]. Из Жития святого Маркиана Константинопольского (V в.; память 10 января.) мы узнаем, что блаженный бродил ночами по площадям и улицам города, отыскивая непогребенных по бедности покойников. Если удавалось найти такого, он радовался ему, словно бесценному сокровищу. Он принимал на себя попечение о покойном, обращаясь к нему, как к живому: «Встань, брат, поцелуемся!» И вслед за этим призывом святого Бог, вознаграждая любовь раба Своего, позволял умершему на мгновение воскреснуть и приветствовать {стр. 336} «усердного угодника Божия». Тотчас после этого он «снова опочивал» [[769]].

Приготовление тела покойного к погребению означало придание ему благообразного вида. Святые, чья кончина была тихой, мирной и спокойной, совершали эти последние приготовления сами. Святая Макрина перед смертью сама закрыла глаза, сомкнула уста и благоговейно скрестила на груди руки, а тело ее само естественным образом приняло подобающее положение, так что не требовалось более ничьей помощи [[770]]. Точно так же преподобный Николай Исповедник, игумен знаменитого Студийского монастыря, будучи 75–летним, помолившись и мысленно уже перенесшись из настоящего мира в Царство Небесное, простер ноги и, осенив себя крестным знамением, смело предал свою душу святым Ангелам [[771]]. То же известно об исходе преподобной Мелании († 439 г.; память 31 декабря), а также святой императрицы Феодоры († 867 г.; память 11 февраля), восстановившей почитание святых икон. Когда спустя годы были обретены ее всечестные мощи, руки ее так и оставались скрещенными.

Таковы проявления любви и заботы, с которой члены воинствующей Церкви приготовляют тело своего брата (или сестры) к перенесению в Церковь Торжествующую. Эти попечения служат утешением родственникам, провожающим своих близких. Божественный Златоуст, желая утешить отца, потерявшего сына, говорит: «Блаженный Иов не удостоился ни глаза, ни уста закрыть своим детям, ни другие члены их привести в порядок. Ты, человек, по крайней мере, находился при больном сыне, видел его лежащим на одре, слышал последние {стр. 337} слова его, присутствовал при последнем вздохе, закрыл глаза и заключил уста. Он же не присутствовал при своих детях, когда они испускали дух» [[772]].

Умащение покойника благовониями и облачение его в погребальные одежды — еще одно выражение нашей любви к отходящему ближнему [[773]]. Отцы постоянно упоминают об этих обычаях, отнюдь не осуждая, но одобряя их. Часто им уделяется специальное внимание в житиях святых.

Например, из Жития святого великомученика Артемия († 362 г.; память 20 октября) мы узнаем, что диаконисса Ариста, приняв его всечестное тело, помазала его смирной и благовонным миром, после чего похоронила [[774]]. А благочестивая христианка Клеопатра ночью взяла вместе с другими телами и тело мученика Уара († ок. 307 г.; память 19 октября), умастила драгоценными благовониями, одела в светлые одежды, и так как тогда еще не прекратились гонения на христиан, она погребла его с великим благоговением дома, под своим ложем, возжигала неугасимую лампаду, кадила фимиамом и т. п. [[775]] Другой благочестивый христианин Клавдий, обретя мощи святой мученицы Харитины († 304 г.; память 5 октября), вынесенные на берег морскими волнами, позаботился о них с должным благочестием, умастил и приготовил к погребению во временной могиле (поскольку тогда шли гонения на христиан), но все же в месте, достойном мученицы [[776]]. Святитель Григорий Нисский рассказывает, что тело епископа Антиохийского Мелетия († 381 г.; па{стр. 338}мять 12 февраля) умастили благовониями, завернули в чистую плащаницу и шелковые ткани и похоронили со всей благопристойностью и почтением [[777]]. То же самое говорит он и о своей сестре Макрине. Благородная Ветиана обрядила чистое и непорочное тело святой в светлое льняное полотно. Когда же надели на нее черное погребальное платье, то и в нем святая подвижница сияла, поелику Божия сила даровала и эту благодать ее телу [[778]]. Известно также, что Домна, которая впоследствии умерла мученической смертью, оказала достойные почести телам мученика Индиса и его сподвижников († 302 г.; память 3 сентября). Она омыла покойников чистой водой, омочив их прежде своими слезами, умастила миром, вместе с помощником–моряком одела в белые одежды, завернула тела в новые льняные покрывала, воскурила ароматный ладан, а затем погребла с великим благоговением [[779]].

Правда, в последних почестях покойному часто проглядывают человеческое тщеславие и хвастовство родственников усопшего, в особенности если тот был богат. Эти склонности всегда осуждала Церковь, обличали самыми суровыми словами богоносные отцы. Божественный Златоуст называет эти обильные благовония, роскошные одежды, в которых хоронили покойников, не иначе как тщеславием и прекрасным поводом для ограбления могил. Он говорит, обращаясь к верующему: «И ты, когда слышишь, что Христос воскрес нагим, перестань безумно тратиться на погребение. Что, в самом деле, значат эти излишние и бесполезные издержки? Погребающим они причиняют большие убытки, а умершему не приносят никакой пользы, и если {стр. 339} сказать правду, даже вредны. Роскошные похороны не однократно бывали причиною ограбления могил… но тщеславие — какую великую власть обнаруживает оно посреди самого плача» [[780]]. «Христос, — говорит в другом месте Златоуст, — требовал от нас не иметь ничего сверх меры. Ты украшаешь свое тело с такой роскошью в то время, когда бедняки страждут? Все это вызывает только издевательства и насмешки, ибо умерший, лежащий на ложе, несет на себе знаки своего звания и богатства, когда он одет в блестящую одежду» [[781]]. «Всем этим мы только готовим обильнейшую трапезу червям» [[782]], — продолжает святитель — и, чтобы предупредить возможное недоумение, добавляет: — Я говорю это не с тем, чтобы истребить обычай погребения, но чтобы пресечь роскошь и неуместное великолепие, которое идет не от скорби и сострадания к умершему, а от тщеславия» [[783]].

По этой же причине многие благочестивые люди специально наказывали перед смертью не обряжать их в роскошные одежды. Так, преподобный Ефрем Сирин перед смертью (379 г.) просил окружавших его «не погребать тела его в драгоценной одежде, но то самое, что было назначено на его погребение, отдать нищим» [[784]]. Божественный Златоуст, восхваляя святую мученицу Пелагию, говорит: «Это тело лежало не на ложе, а на земле; {стр. 340} но, лежа на земле, оно не стало бесчестным, а напротив, самая земля сделалась достопочитаемой, потому что приняла тело, облеченное такою славой… Так она лежала, имея великий погребальный покров — мученичество, украшаясь красотою исповедания, облекшись одеждою драгоценнейшею всякой царской багряницы, всякой драгоценной порфиры, и притом двоякою одеждою — девства и мученичества, с этими покровами она и предстанет к Престолу Христову. Будем же и мы стараться и при жизни, и по смерти облекаться в подобную одежду, зная, что иной, украсивший свое тело золотыми одеждами, не получает никакой пользы, но еще навлекает на себя осуждение многих как не оставивший тщеславия и при смерти» [[785]].

Святой Антоний Великий осуждал принятый у египтян его времени обычай: при совершении чина погребения «над телами скончавшихся уважаемых ими людей и особенно святых мучеников обвивать их пеленами, но не предавать земле, а возлагать на ложах и хоронить у себя в домах, думая, что этим воздают чествование отшедшим. «Антоний, — пишет Афанасий Великий, — многократно просил епископов запретить сие мирянам, также и сам убеждал мирян и делал выговоры женщинам, говоря, что незаконно это и вовсе не благочестиво, ибо тела патриархов и пророков доныне хранятся в гробницах, и самое тело Господне положено было во гроб, и приваленный камень скрывал оное, пока не воскресло в третий день» [[786]].

Святые отцы осуждали роскошные похороны и богатые гробницы. Вот что пишет святитель Василий Великий: [«Может быть, домашние твои… скажут:] «Глупо наряжать мертвого и с большими издержками хоронить {стр. 341} ничего уже не чувствующего. Не лучше ли оставшимся наряжаться в блистательную одежду, нежели вместе с мертвецом гноить многие одеяния. Какая польза в великолепном памятнике, в богатом погребении и в бесплодных издержках? Оставшееся надо употребить на необходимое для жизни… [Вот что скажут, чтоб и тебе отмстить…] Предварительно соверши над собой погребение — благочестие. Отойди отсюда, облекшись во все, обрати богатство в собственное свое украшение, имей его при себе» [[787]].

Божественный Златоуст также замечает: «Многие часто строят гробницы великолепнее домов. Они трудятся и беспокоятся или для врагов, или для червей праха, расточая имущество без всякой пользы. Таков образ мысли у тех, которые ни на что не надеются в будущем… А ты, человек, знающий о жизни будущей, о тамошних неизреченных благах… какое можешь получить прощение? Какое можешь иметь оправдание? Какому же подвергнешься справедливому наказанию, когда все расточаешь здесь на прах, на пепел, на памятники, на противников, на врагов?.. Если ты, человек, хочешь оставить по себе добрую память, старайся быть добродетельным. Ничто так не делает имени человека бессмертным, как добродетель… Что же касается украшения могил, то эти самые памятники не только не делают тебя славным, но делают даже смешным, раскрывая против тебя уста всех» [[788]].

Именно скромные почести покойникам, лишенные тщеславия и хвастовства, близки человеколюбивому духу Святой Церкви Христовой. Ветхий Завет, между прочим, советует: «Над умершим пролей слезы и, как бы подвергшийся жестокому несчастию, начни плач; {стр. 342} прилично облеки тело его и не пренебреги погребением его; горький да будет плач и рыдание теплое, и продолжи сетование о нем, по достоинству его, день или два, для избежания осуждения, и тогда утешься от печали» (Сир. 38, 16–17). Почести покойным имеют корни в Евангелии, в особенности в повествованиях о погребении многострадального тела Спасителя Христа (Мф. 27, 59–60. Мк. 15, 46. Лк. 23, 53. Ин. 19, 40). Святой Епифаний, епископ Кипрский, обращаясь в одном из своих слов к праведному Иосифу Аримафейскому, который вместе с Никодимом удостоился чести совершить погребение тела Христова, говорит: «Разве не трепетал ты, прикасаясь к Тому, перед Кем трепещут даже Херувимы, держащие Его на своих руках? И с каким же страхом ты вообще осмелился снять льняные пелены с этого Божественного тела? Не опускал ли благоговейно глаз? Не трепетал ли, взирая на открывшееся тебе естество тела Божия, которое превыше всякого естества? Скажи мне, о Иосиф, как погребал ты Того Покойника, обратив к востоку лицо Его, Того, Кто Сам есть Восток Востоков? Не закрыл ли своими перстами очи Иисуса, Который пречистыми перстами Своими отверз зрение слепцу? Не сомкнул ли уста Тому, Кто отверз уста глухонемому? Не скрестил ли ты руки Тому, Кто исцелял отнявшиеся руки? И сложил ли ты, как принято при погребении, ноги Того, Кто даровал недвижным ногам способность ходить? Не возлил ли ты миро на Того, Кто Сам есть небесное Миро и Кто излил Себя и освятил мир? Не омыл ли ты водою тело Господа, Который всех омыл и всем даровал очищение? И какие же свечи возжег ты Тому, Кто есть Свет Истинный, просвещающий всякого человека? И, наконец, какие же погребальные гимны были воспеты Тому, Кто непрестанно воспеваем всем ангельским сонмом?» [[789]] {стр. 343} Из этих слов святого отца явствует, что Церковь приняла на себя заботы о покойниках не только потому, что любит человека и чтит тело человеческое, но и потому, что пречистое тело Господа приняло такие же почести от двух достойных и благочестивых его хоронителей — Иосифа и Никодима.