Теперь она «только носит название смерти»

Теперь она «только носит название смерти»

Страх и трепет вызывала в человеке смерть до Христа. Но после Божественного Воплощения, Креста, Сошествия Господа во ад, Воскресения и славного телесного Вознесения Спасителя, после смерти Христа «за жизнь мира и спасение» смерть уничтожается до того, что «только носит название смерти, а лучше сказать, и само название ее уничтожено: мы уже не называем ее и смертию, но упокоением и сном»! [[534]]

Господь сказал о Своем друге Лазаре: «…Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его» (Ин. 11, 11). Он не сказал «умер», несмотря на то, что Лазарь был уже мертв. Доказательством того, что слова «успение» и «сон» были до тех пор неизвестны, является удивление учени{стр. 214}ков, которые сказали Господу в ответ: «Господи! если уснул, то выздоровеет» (Ин. 11, 12). Этим они хотели сказать, что Лазарь спит естественным сном. Но ученик, описывающий чудо воскресения Лазаря, сообщает нам: «Иисус говорил о смерти его, а они думали, что Он говорит о сне обыкновенном» (Ин. 11, 13). Для Господа воскресить Лазаря из мертвых было так же легко, как для нас разбудить спящего! Это был, несомненно, не единственный раз, когда Господь назвал смерть «сном». Он назвал ее так и в случае с мертвой дочерью Иаира. Он сказал об умершей: «…Не плачьте; она не умерла, но спит», тогда как слышавшие Его смеялись, так как были уверены, что девушка мертва (Лк. 8, 52–53).

И если «до Пришествия Христова и смотрения Креста» имя смерти было ужасно, то теперь ее имя есть «сон, успение, преставление», и оно приятно, поскольку включает в себя твердую надежду на воскресение. Успением и сном смерть называет божественный Павел, когда пишет к фессалоникийцам: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели…». И немного далее: «…мы живущие… не предупредим умерших» (1 Фес. 4, 13; 15).

Даже само место, где погребаются мертвые, ныне носит имя, приносящее душе великое утешение и окрыляющее надежды на Царство и Жизнь Вечную. Это место, как отмечает божественный Златоуст, «названо усыпальницей». Рассуждая об этом названии, он обращается к христианину со словами: «Когда ты провожаешь сюда мертвого, не сокрушайся, потому что ты провожаешь его не к смерти, а ко сну […]. Знай же, куда провожаешь его, — в усыпальницу; и когда провожаешь — после смерти Христа, когда узы смерти уже расторгнуты». Так что у нас есть в качестве сильного и действенного лекарства против уныния и печали, кроме прочего, и «название места» [[535]].

{стр. 215}

Но давайте послушаем, как говорит божественный Павел о своей собственной смерти. Смерть не вызывает никакого страха в его блаженной душе. Напротив, Апостол жаждет смерти, …имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше (Флп. 1, 23). Для ветхозаветных праведников смерть была ужасна, но для Апостола Христова она несравненно лучше жизни! Для них это было нечто «неприятное», Отвратительное, а для него — «приятное», радостное! Это справедливо: до Христа «смерть низводила во ад», а теперь «смерть препровождает ко Христу». И в то время как Патриарх Иаков говорил: «…Сведете старость мою с печалию во ад» (Быт. 42, 38), — божественный Павел сказал: «…Разрешиться и быть со Христом.. несравненно лучше»! (Флп. 1, 23).

Во времена Ветхого Завета о смерти даже самых праведных скорбно стенали, рыдали и проливали множество горьких слез, ныне же слышатся в храмах возносимые верующими людьми «песнопения, молитвы и псалмы» Богу. Эти псалмы и песнопения имеют скорбную мелодию, но они вселяют в нас мужество и надежду в отношении ушедших [[536]]. Поскольку смерть была упразднена и стала теперь сном и последним в земной жизни успением, поскольку у нас есть верная надежда на воскресение после преставления и перехода от одной жизни к другой, мы спокойны и оптимистичны. Мы можем радоваться и веселиться. Наше ликование и радость возрастают, если осознать, что наше преставление совершается не просто «от жизни в жизнь». Мы не просто покидаем один вид жизни, чтобы оказаться в другом, но мы переносимся «из худшей», тленной жизни, «в лучшую». Мы переносимся «из временной в вечную, из земной в небесную» жизнь [[537]]. Святитель Василий Великий {стр. 216} добавляет: «А ныне скачем [т. е. ликуем, радуемся. — Ред.] при кончине преподобных, потому что качества скорбного изменились после Креста. Не плачем уже сопровождаем смерть святых, но в восторженных ликованиях веселимся при их гробах, потому что смерть для праведных — сон, вернее же сказать, отшествие к лучшей жизни» [[538]].