НЕВЕДЕНИЕ О СМЕРТНОМ ЧАСЕ — ЭТО БЛАГО!

НЕВЕДЕНИЕ О СМЕРТНОМ ЧАСЕ — ЭТО БЛАГО!

Час смерти неизвестен

Благодаря безмерной и неисследимой любви Божией, мы приходим от не бытия к бытию и движемся к вечности. Но чтобы ее достичь, согласно премудрому плану Божественного Домостроительства, необходимо пройти через телесную смерть. «Одна дорога», ведущая в вечность, — дорога «смерти для всех, и нет другой». Телесная смерть — это «единственный мост, который невозможно обойти», приводящий нас к загробной жизни. Кроме того, смерть — это не только «всеобщая необходимость» и «всеобщий конец», это не только «всеобщая чаша», которую все мы призваны испить. Это и «божественный, нелицеприятный меч», никого не щадящий. Смерть «не страшится царя, не оказывает почтения первосвященнику, не жалеет старость, «не снисходит к красоте, не щадит юности», не чувствует сострадания к единственному ребенку, ее не трогают слезы, она не боится начальника, от нее не откупиться деньгами, и «она не смотрит ни на лица, ни на достоинство, но одинаково постигает всех» [[551]].

{стр. 222}

Но, несмотря на то, что смерть — это неизбежное событие нашей жизни, день и час смерти нам неизвестны. Как день Второго Пришествия Господня наступит …якоже тать в нощи… (1 Фес. 5, 2), подобным же образом и смерть каждого из нас придет в неизвестное время. Ибо час смерти «уподобляется» Второму Пришествию, «потому что имеет сходство и сродство с ним». То, что мгновенно и всецело сделает Пришествие Господне, то же день смерти делает «для каждого в частности». Следовательно, конец жизни каждого из нас есть «образ […] кончины», и не было бы ошибкой назвать смерть «всеобщей кончиною», концом света. Поэтому священный Златоуст говорит человеку, который изо всех сил стремится узнать, когда наступит конец света: «Не составляет ли для каждого кончина века конец его жизни? Отчего много любопытствуешь о всеобщей кончине и отчего причиняешь себе этим печаль?» [[552]]

Все мы, в основном, живем под угрозой нежданной смерти. Ибо смерть — не только «насильник рода нашего нелицеприятный», она еще и невежа, ибо является незваной. Она приходит, как «палач неумолимый», «без доклада» [[553]]. Она приходит, как враг, устраивающий засаду на дороге человека, путника двух миров. Конечно, бывает, что она посылает нам какие–нибудь предупреждения, как, например, неизлечимую болезнь, а иногда человек сам призывает смерть! Но излюбленная тактика смерти — внезапность!.. И никто не знает, будет ли он жив завтра или через час. Наша жизнь готовит нам самые неожиданные сюрпризы. Сегодня ты видишь, как смерть похищает старика, а завтра — прекрасного юношу в расцвете сил. Немного спустя она забирает того, на чьем лице едва показались усы, следом — «сильного и {стр. 223} цветущего», затем пожилую женщину вместе с юной девушкой [[554]].

Продолжительность нашей жизни столь неопределенна и скрыта от нас, что святитель Василий Великий спрашивает того, кто откладывает дело спасения: «Кто тебе твердо назначил предел жизни? Кто определил срок твоей старости? Кто у тебя достоверным поручителем за будущее? Не видишь ли, что смерть похищает и детей, увлекает и приходящих в возрасте? Не один срок положен жизни» [[555]]. Единственное, что мы, люди, можем сказать об этом: смерть приходит, когда исполняются пределы жизни, которые изначально для каждого определил благой «и праведный Суд Божий». Только Бог издали предвидит и заранее знает Своим всеведением точный час отшествия каждого создания из нынешней жизни. Это Он Своей премудростью предопределяет пределы жизни человека, и всегда для блага нашей души [[556]]. Вот почему наша Церковь поет: «Глубиною судеб Твоих, Христе, Всепремудре Ты предопределил еси коегождо кончину жизни, предел и образ» [[557]].

Итак, смерть «одинаково постигает всех. Те, которые сегодня находятся с нами, завтра будут лежать там пред нами; те, которые сегодня дружески целуют нас, завтра далеко отправляются от нас, возбуждая наше сострадание; кто сегодня наслаждается жизнию, завтра будет в гробу; люди замечательные сегодня — завтра пожираются червями; умащенные сегодня благовонными мазями — завтра будут издавать зловоние». Часто, не зная о {стр. 224} смерти того или иного человека, мы спрашиваем: «Где тот? Где этот?» А в ответ слышим: «Умер, преставился, скончался, отправился на тот свет [[558]], в иную жизнь…»

Но почему же Бог не открывает человеку великий, страшный и критический момент его смерти? Почему Он не дает нам знать, когда именно мы умрем? Когда окончательно и неотвратимо опустится занавес нашей жизни? Ответ мы дадим далее.