Всеобщее явление

Всеобщее явление

С грехопадением Адама телесная смерть стала не только естественным явлением, но и явлением всеобщим. С тех пор смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили (Рим. 5, 12), и поэтому в Адаме все умирают (1 Кор. 15, 22). Мы не будем углубляться в большую и сложную тему наследования праотеческого греха. Божественный Павел не счел необходимым полностью объяснить нам эту тайну. Однако суть его слов ясна. Для святого Апостола, бывшего восхищенным до третьего неба, где обитают ангельские силы (2 Кор. 12, 2), достаточно того, что через Адама мы все стали смертными. Как объясняет святитель Иоанн Златоуст, толкователь Апостола Павла, «Апостол доказал это ясно и многими доводами». Согласно тому же отцу, апостольское изречение «грешни быша мнози» означает, что «после смерти Адама» и тот, кто не вкусил {стр. 75} от запретного плода, через него «стал смертен». Поскольку над телом первозданных стало властно тление, биологическое наследование его у их потомков является естественным и достодолжным [[176]]. Раз первозданные стали тленными, замечает в другом месте Иоанн Златоуст, «то мертвость вошла и в рождающихся по преемству» [[177]]. Поскольку грех имел следствием тление и смерть (духовную, телесную и вечную) и «поелику единожды примесилась к естеству смерть, то мертвость вошла и в рождающихся по преемству» [[178]]; тленность и смертность передались по наследству потомкам первозданных. Святитель Григорий Палама учит: поскольку Адам съел тлетворный плод и был побежден диаволом (Адам же есть «корень» человеческого рода), постольку он, «в свою очередь, произвел подверженные смерти отпрыски» [[179]]. Святитель Анастасий Синаит добавляет: так как Адам «рождал детей» после грехопадения, по естественной причине и «происшедшие от него как от тленного тленными произошли» [[180]]. Преподобный Никодим Святогорец замечает, что сказанное Богом Адаму: земля еси и в землю отидеши (Быт. 3, 19) — относилось и к Еве, «потому что и Ева явилась для Адама причиной преступления. Для всего «рода» было наказание, ибо через первозданных перешло на весь род человеческий» [[181]].

{стр. 76}

Ни один человек не избежал и не избежит смерти. Каждый смертный, который живет в этом мире, в землю пойдет, отнюдуже и создан бысть (Иов 34, 15). С того момента, как были услышаны страшные слова земля еси, и в землю отидеши, — брение снова возвращается в землю (Иов 10, 9) [[182]]. Пророк и царь Давид спрашивает: «Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти, избавит душу свою из руки адовы?» (Пс. 88, 49). Премудрый Сирах утверждает: …это приговор от Господа над всякою плотью. Итак для чего ты отвращаешься от того, что благоугодно Всевышнему? десять ли, сто ли, или тысяча лет, — в аде нет исследования о времени жизни (Сир. 41, 5–7). И хотя наше тело продолжает быть живым свидетельством особенной любви Божией — своей красотой, величием и гармонией, — оно очень недолговечно! Об этом убедительно говорит богодухновенный пророк, когда определяет наше тело как траву, которая утром цветет и зеленеет, вечером же опадает ее цвет, подсекается и засыхает (Пс. 89, 6) [[183]].

Только два человека в истории мира явились исключениями из общего правила смерти. Один был праведный Енох, которого преложи Бог (Быт. 5, 24. Евр. 11, 5) [[184]], поскольку нашел, что тот сохранил «образ добродетели» и потому «мог вознаградить» его за благочестие, прощая ему грех Адама. Все же Бог и его преложи, а не оставил жить как бессмертного на земле, чтобы у людей не иссяк страх перед грехом [[185]]. Вторым был огненный пророк Илия: и взят бысть Илия вихром яко на небо (4 Цар. 2, 11; 1 Мак. 2, 58), когда говорил с учеником своим Елисеем. За этими двумя исключениями смерть есть {стр. 77} общий жребий человеческого рода. Авраам и Давид, Павел и Петр, святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, и каждый святой, и великий пророк, и самый непобедимый полководец, и всемогущий царь — каждому и всем нам сопутствует тление, которое предвещает смерть. Конечно, те, кто будет жить в день Второго Пришествия Господа, не умрут. Но и они, как и те, кто умерли раньше их, претерпят изменение тела и вместо тленного тела получат нетленное (1 Кор. 15, 51–53) [[186]].

Между телесной смертью и грехом, без сомнения, существует причинно–следственная связь. Поскольку наше тело стало смертным, оно стало одновременно и «страстным», и «удобовосприимчивым ко греху». Но это не означает, что тление и телесная смерть имеют непременно характер греха. Биологическая смерть сама по себе не имеет ничего достойного порицания. Существует «телесная мертвенность» (телесная смерть), как существует и смерть духовная, но телесная смерть есть «от природы, а не от желания». Она произошла, конечно, от первого грехопадения, впоследствии же сделалась свой ством нашей природы [[187]].

Разумеется, мы не повторяем тот же самый грех, который совершил Адам, однако грешим. Наши ежедневные грехи обусловливают впоследствии и нашу собственную смерть. Мы наследуем от первозданного «не собственно грех Адама, но самого праотца», который «в нас по необходимости существует», ибо мы его потом{стр. 78}ки, и который «вечнует через непрерывное и до конца мира длящееся преемство человеческих поколений. Поэтому и умираем мы в нем. Таким образом, Василий Великий хочет подчеркнуть, что грех Адама есть образ греха вообще, к которому склоняется человек» [[188]].

Преподобный Симеон Новый Богослов излагает нам эту истину более простыми словами. Он пишет: «И как Адам по преступлении заповеди изгнан был из Рая и удален от сладостей его, от сообращения с Ангелами, какое имел там, и от Самого Бога, так и мы, когда грешим, отдаляемся от Церкви святых рабов Его, совлекаемся божественного оного одеяния, Самого, говорю, Христа Господа, в Коего веруем и в Коего облеклись, когда крестились, лишаемся Жизни Вечной и света оного, невечернего и непрестающего, и вечных благ, равно как освящения и сыноположения, и из ставших было небесными и по всему подобными второму Человеку, Господу Иисусу Христу, делаемся опять перстными, как был первый оный человек, и не только это, но делаемся повинными смерти, имеющими наследовать тьму кромешную и огонь неугасимый, идеже плач и скрежет зубов. Пусть не терпим мы изгнания из видимого Рая и не слышим осуждения в поте лица возделывать землю; но мы сами себя изгоняем из Царства Небесного, отчуждаем от оных благ, не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1 Кор. 2, 9), и делаем повинными нескончаемому мучению» [[189]].

Кто–нибудь, возможно, заметит, что, дескать, если бы у нас тело не было тленно и смертно, мы бы не согрешили. Но это неверно. Ибо смертность и страсти тела не являются причиной совершения греха. Если бы грех был обязан своим существованием смертности и тленности тела, тогда бы Адам, который жил в Раю свобод{стр. 79}ным от этого, не согрешил бы. Еще меньше согрешил бы Денница, который бестелесен. Если бы тление и смертность тела были причиной греха, тогда не было бы ни одного добродетельного человека: «если бы пороки зависели от природы тела, то они были бы общи всем» [[190]].

Итак, смерть устремилась в дотоле чистый мир из–за преслушания одного человека. Вкушенная им «оная снедь для людей стала матерью смерти» [[191]]. И все люди, которые жили, живут и будут жить в этом мире, «были осуждены на смерть из–за преступления в Адаме, причем вся человеческая природа это терпит из–за него, ведь был он началом рода» [[192]]. Таким образом, телесная смерть предстала нашим «палачом неумолимым» и «приговором неотвратимым»; она стала «насильником рода нашего, нелицеприятным и непритворным убийцей» [[193]].