Глава 9: О том, что следует постоянно быть внимательным и со всех сторон окружить себя обороной, ибо враг всегда готов напасть с любой стороны
Глава 9: О том, что следует постоянно быть внимательным и со всех сторон окружить себя обороной, ибо враг всегда готов напасть с любой стороны
1. Из жития преподобной Синклитикии
Когда монахини собрались, святая Синклитикия сказала: «Вы всегда должны держать наготове оружие против врагов. Они нападают на вас извне, а борьбу ведут с вами изнутри. Так и корабль — он может утонуть, захлестнутый волнами нагрянувшей бури или из — за щели, образовавшейся в корпусе. Так и душа: то ей угрожает вторжение злых духов извне, то ее пленяют внутренние помыслы. Нужно сдерживать натиск духов извне, но и следить, чтобы внутри тоже не было никаких злых помыслов. Так что мы должны быть бдительными, особенно в том, чтобы следить за помыслами. Они часто восстают на нас и, если мы забудемся, то увлекут в погибель.
Когда корабль попадает в шторм, то моряки бьют тревогу, и очень часто корабли, оказавшиеся неподалеку, приходят на помощь. А если в корабле появиться течь, а команда в это время будет отдыхать, то даже при спокойном море вода прорвет днище, и все потонут, что даже опомниться не успеют. Поэтому нужно особое внимание уделять помыслам. Враг, желая разрушить душу, подходит к ней, как к дому: либо станет вести подкоп под основание, чтобы дом рухнул, либо начнет разбирать крышу, чтобы стены развалились, либо входит в дверь, связывает хозяина, а потом и разрушает дом, как хочет. Основание дома — это добрые дела, кровля — вера, двери — чувства, и все это враг берет приступом.
Вот почему кто хочет спастись, тот должен быть зорким. В этой жизни нам нельзя позволить себе беззаботность. Как говорит Писание: Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть (1 Кор 10,12).
Наша жизнь — как море, в нем полно рифов, множество опасных животных, но есть места, где относительное затишье, и бури случаются не часто. Можно считать, что мы, монахи, плывем спокойными морскими путями, тогда как миряне все время подвергают себя опасностям. И мы плывем днем, потому что путь нам указывает Солнце Правды, а миряне — в ночной тьме, потому что блуждают во (мраке) неведения. Нередко случается, что мирянин, плывя в темноте среди бушующих волн, взывает к Богу и благодаря молитвам спасает свое судно, а мы, плывя по тихой глади, тонем из — за нерадения, бросив весла правды. Нужно смотреть, чтобы стоящий не упал. А кто пал, тот должен думать об одном: как скорее встать, а уж если поднялся, то пусть больше не падает».
2. Из Отечника
Авва Виссарион сказал, умирая, что монах должен быть, как херувимы и серафимы, — весь око.
2. Сказал авва Пимен, что мы нуждаемся только в одном — трезвении сердца.
3. Он же сказал: «Враги прячут свое лукавство за спиной».
4. Авва Пимен рассказывал о брате, который говорил авве Симону:
— Когда я выхожу из кельи и вижу, что брат отвлекся на пустое, и я отвлекаюсь на то же самое. И когда он смеется, я тоже смеюсь. А когда вернусь в свою келью, не могу найти покоя.
— Ты выходишь из своей кельи, — удивился старец, — встречаешь смеющихся и тоже смеешься, встречаешь разговаривающих и начинаешь разговаривать? И после этого ты хочешь войти в свою келью таким же, каким вышел?
Брат спросил:
— Ну а что же мне делать?
— В келье следи за собой, — ответил старец, — и вне кельи следи.
5. Один старец пришел к другому. Во время беседы один сказал:
— Я умер для мира.
— Не полагайся на себя, брат, до исхода из тела, — заметил другой. — Ты говоришь, что умер, но не умер сатана.
6. Святому мужу в час смерти предстал сатана и сказал:
— Ты меня избежал.
— Я об этом не могу знать, — ответил старец.
7. Авва Агафон перед кончиной три месяца провел не смыкая очей и неподвижно. Однажды братья растолкали его и спросили:
— Авва Агафон, что с тобой?
— Я стою на суде Божием.
— И тебе страшно, отче? — спросили они.
— Я до сих пор изо всех сил соблюдал заповеди Божии, — ответил он, — но я человек. Откуда мне знать, угодны ли мои дела Богу?
— Разве ты, — спросили они, — не уверен в своих делах, что они согласны с волей Божией?
— Не дерзну сказать это, — ответил он, — пока не дам ответ Богу. Ибо одно дело суд Божий, а другое — человеческий.
Они хотели задать ему много вопросов, но он остановил их словами:
— Сотворите любовь, не разговаривайте со мной, я сейчас не могу отвечать, — и умер в радости. И все увидели, как он возносится на небеса, и выражение его лица было таким, как будто он встречал своих самых дорогих и любимых друзей.
8. Как — то авва Макарий отправился в самую глухую часть пустыни. На дороге ему встретился ветхий старик, весь с ног до головы увешанный множеством кувшинчиков, причем, из каждого торчало перо, и все это служило ему вместо одежды. Макарий остановился, воткнул дорожный посох в землю и посмотрел на старика. Тот притворно покраснел и спросил:
— Что привело тебя в такую глухомань?
— Хочу обрести Бога, — ответил Макарий, — и избавиться от заблуждений. А ты кто, старче, скажи мне. Ибо облик твой чужд спасению человеков и что это ты нацепил на себя?
— Я тот, кого вы называете сатаной и диаволом, — признался старик. — Привлекаю к себе людей различными способами. Для каждой части тела я придумал греховный соблазн. Перьями вожделений низвергаю послушных мне и радуюсь падению побежденных мною.
Услышав это, святой Макарий дерзко спросил:
— Христос предал тебя на поругание Своим ангелам, но разъясни мне, почему снадобья, которые на тебе, различны по виду. Ведь тебе пришлось мне явиться, чтобы мы узнали многосложную ворожбу твоего злого ремесла и, поняв, почему так искусны твои стрелы заблуждения, впредь не уступали твоему намерению.
— Я отвечу, хотя и против своей воли, о своей науке, — ответил сатана. — Что ж теперь скрывать, когда ты все видишь сам. Узнай смысл каждого сосуда. Если я увижу того, кто непрестанно изучает закон Божий, то чиню ему препятствия, вызывая у него головную боль, помазав из сосуда, который у меня на голове. А если он хочет бодрствовать пением и молитвами, то беру сосуд с бровей моих и, слегка помазав перышком, вызываю дремоту и заставляю отойти ко сну. А те, что висят возле ушей, использую для преслушания: благодаря им, я заставляю не слышать слово истины тех, кто хочет спастись. Благовониями от моих ноздрей я подвигаю молодежь к блуду. А приготовленными при устах моих снадобьями соблазняю подвижников сладостью всяких яств — и они делают все, что захочу, и при этом доходят до оговоров и сквернословия. И мои поклонники все вместе усердно трудятся на моей ниве и потом пожинают достойный меня урожай.
Кого я облачаю в превозношение, — продолжал сатана, — того снабжаю орудиями высокоумия, висящими у меня на шее. Тем самым даю поклонникам моих соблазнов и славу в жизни, и богатство, и прочие достижения, которые отошедшим от Бога кажутся благом. Вот посмотри, что у меня на груди? Это сосуды моих помыслов, которыми я спаиваю сердца до нечестивого похмелья, помрачая благочестивые мысли тех, кто желает помнить о будущем, и забвением истребляя в них память. А те сосуды, которые висят на чреве моем, исполнены бесчувственности, и с их помощью превращаю людей в бессмысленные существа, живущие хуже скотов. А сосуды, находящиеся под чревом, возбуждают невоздержанность и постыдный разврат.
А теперь видишь, что у меня в руках? — спросил сатана. — Эти сосуды как раз сделаны для зависти и убийств, чтобы все мои замыслы осуществлялись на деле. А те, что висят сзади, на спине и плечах — это мрак моих искушений, с помощью которых я неотступно сражаюсь с теми, кто пытается бороться со мной. Я готовлю нападения с тыла и поражаю тех, кто полагается на собственные силы. А на те сосуды, что развешаны на бедрах и на голенях до самых ступней, обратил ли ты внимание? В них заключены ямы и ловушки — когда я кроплю из них, то прямые пути становятся скользкими, я делаю трудно проходимой дорогу благочестия и заставляю сворачивать на мою тропу. Я сижу посреди путей жизни и смерти и ставлю всякие препятствия: кто идет по дороге жизни, тех сталкиваю на путь смерти и укрепляю их в том, чтобы они шли по моим стопам. На своих пашнях я сею терние и волчцы (Евр. 6, 8);); и те, в ком они прорастают, уже не приемлют путь истины.
А ты, — с сожалением сказал сатана Макарию, — даже ни разу не захотел выслушать меня, не даешь мне ни малейшего утешения и все время испепеляешь своим великим оружием. Так что, лучше я поспешу поскорее прочь от тебя к своим послушным рабам. У тебя и твоих людей — добрый Владыка, Он кротко беседует с тобой и относится к тебе как к Собственному чаду.
Когда опытнейший подвижник Христов услышал это, то осенил сатану крестным знамением и сказал:
— Благословен Бог, предавший тебя на позор надеющимся на Него. И меня Он да хранит совершенно от твоих заблуждений, чтобы, одержав над тобой победу, я получил награду от своего Владыки. А ты, Велиар, сгинь поскорее, ибо Христос низложил тебя. Не прикасайся к тем немногим, которые идут узким и тернистым путем спасения (Ср.: Мф 7,14). Тебе хватит и своих. А пустынников оставь в покое.
Как только святой произнес эти слова, сатана стал невидимым, оставив после себя лишь клуб дыма, как от огня. Святой, преклонив колена, помолился:
— Слава Тебе, Христе Боже наш, Прибежище обуреваемых и Спасение прибегающих к Тебе. Аминь.
9. Об одном старце говорили, что он попросил Бога удостоить его дара видеть бесов, но ему было сказано:
— У тебя нет никакой нужды видеть их.
Но старец настаивал:
— Господи, ты можешь покрыть меня Твоей благодатью.
Тогда Бог открыл ему глаза, и старец увидел нечисть, которая, точно пчелы, кружится вокруг него, лязгая зубами перед самым лицом, и ангел Господень бичами отгоняет их.
10. Авва Исайя сказал: «Я подобен воробью, которого мальчик привязал за лапку. Если он ослабит веревку, то воробей сразу взлетает, думая, что его отпустили. Но мальчику, чтобы остановить птицу, достаточно потянуть за веревку. Я это говорю по тому, что до самого последнего вздоха ни к чему нельзя относиться с пренебрежением, ибо злоба врага многообразна».
11. Он же сказал: «Если человек получил великую власть ведения, исцеления и даже будет воскрешать мертвых, но стоит ему впасть в грех, как он уже не вправе забыть — ему не избежать покаяния».
Будем прилагать все наши силы, братья, падем ниц перед Богом, и Его благость помилует нас и ниспошлет нам силу сбросить с себя бремя нечистых страстей. Ведь враг не успокоится и будет ежечасно преследовать нас, чтобы похитить наши души. Но Господь наш Иисус Христос — с нами! Он запрещает ему действовать, если мы соблюдаем дарованные нам заповеди.
Блажен человек, который со всем своим ведением стыдится и молится об отпущении грехов. Но горе тем, кто потратили все свое время в небрежении. Думая, что непогрешимы, они попрали собственную совесть. Им просто не хотелось, чтобы совесть их упрекала, и не понимали, что такая «малость» — в сущности превеликое дело.
Земледелец сеет зерно, но если всходов не будет, он сочтет всю работу напрасной и расстроится, что ничего не взошло. Так и человек, даже если он знает все тайны и всякое ведение, если творит великие чудеса и исцеления, если даже переносит множество самых различных страданий, даже если ему нечего одеть, он все равно должен бояться греха и не относиться к совести самоуспокоенно. Ведь у него есть враги, которые строят ему всякие козни и охотятся на него. Они не отстанут от него, пока человек не достигнет совершенной любви. И тогда понимаем, что любовь никогда не перестает… все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. В ком есть страх Божий, тот всеми силами совершает подвиг, терпя постоянно выпадающие на его долю злострадания и храня себя, и даже после этого считает себя недостойным произносить своими устами имя Бога.
12. Он же говорил: «Брат, пока ты в теле, не давай поблажек сердцу. Как крестьянин не может быть уверенным, получит ли он урожай на своем поле, потому что не знает, что может произойти до жатвы, так и человек не должен сводить с сердца глаз, пока в его груди теплится дыхание. Пока он жив, хотя бы и страдал многими телесными немощами, он не знает до самого последнего вздоха, какая страсть может начать нагонять его. Вот почему ему нельзя ни на миг пренебрегать своей душой, ибо со всех сторон его окружают враги. Жизнь — вражеское окружение, и потому должно всегда взывать к Богу, прося помощи и милости.
Братья! Нужно, чтобы духовные люди, как преуспевшие в духовной жизни, так и менее преуспевшие и уже подуставшие, крепились в вере до последнего издыхания. Как говорят, кто пренебрегает малым, тот сначала впадает в малый грех, а потом постепенно и в большие. Не говори, что люди духовные, мол, не падают, и великие столпы не рушатся.
Совершит он малую уступку, поддастся вражескому внушению, не покается, и этот малый порок надолго в нем задержится и разрастется. Ведь малый грех совсем не сирота. У него огромная родня, и он соберет ее вокруг себя. Только кликни, как понаедет море друзей и знакомых. Нужно взять оружие и с боем уничтожить малый грех — тогда человек сохранит достигнутую им меру. Если он и нарушит свое бесстрастие, то лишь в той степени, какая потребна для одоления нагрянувшего зла. Но если после этого он прервет труд молитвы и не потеснит врага дальше, то будет поражен ядовитыми стрелами других страстей. И так привыкая к каждой последующей страсти, он все дальше будет уходить от Бога, оставляя себя без Его помощи. Он не хочет этого, но враги заставят его силой.
Дьявол пытается навязать нам, что маленькие грехи — это мелочи. Ведь иначе он не может вовлечь нас в еще большее зло, которое усиливается: одна страсть тащит за собой другую. Так и благое усиливается с помощью всего благого, продвигая вперед носителя блага.
3. Из святого Палладия
Один монах, любивший безмолвие, поселился в самом глухом уголке пустыни. Он сидел в пещере и предавался только одному деланию: молитве, песнопению и созерцанию Бога. И Господь во сне и даже наяву не раз удостаивал его многих откровений. Можно сказать, он во всем вел бессмертную и бестелесную жизнь: совершенно не думал ни о пище, ни о телесных удобствах. Однажды вручив себя Богу, он с тех пор жил в пустыне, покинув мир и не встречаясь с людьми. Исполненный надежды на Бога, он даже в мыслях не допускал ничего телесного.
За такую стойкую веру Господь вознаградил его. Раз в два — три дня ангел приносил ему пищу. Когда аскет входил в пещеру, почувствовав голод, то находил хлеб. Он благодарил Бога и отдавал телу необходимое. А потом по своему обыкновению снова обращался к божественным песнопениям, молитвам и созерцаниям, непрестанно держась их, постоянно наслаждаясь ими и радуясь. Так день ото дня он возрастал в духовных свершениях, проявляя к Богу свою любовь и рвение. Аскет достиг того, что, можно сказать, у него уже почти в руках было лучшее завершение жизни.
Но подвижник начал надеяться на самого себя и чуть — чуть ослабил суровость своего подвига, настолько он был уверен в своем бесстрастии. И тут же подвергся бесовскому искушению, которым и был побежден. Он так бы и остался обезображенным трупом, если бы несравненный Господь не уберег его своей милостью.
Когда аскет дошел до такой самоуверенности, в сердце его незаметно вкралась мысль, что он выше других и что он знает и имеет больше других, раз он уже состарился в таком состоянии. От этого зародилась в нем беспечность, сначала небольшая, но постепенно выросшая до заметных размеров. Не так бодро, как прежде, он начал вставать от сна на молитву. Он стал лениться и пение его перестало быть продолжительным. Душа его захотела покоя, ум опустился к земному, и мысль стала рассеянной.
Из — за этого в тайниках души отшельника росла какая — то бессмысленность, только стародавняя привычка к труду все же возвышала его ум и направляла мысли к божественному деланию.
По вечерам после обычных молитв входя в пещеру, он еще иногда на столе находил хлеб, посылаемый ему Богом, и питался им, но не изгонял из ума негодных мыслей и не думал, что невнимательность губит труды его, не обращал внимания на растущее в нем зло. Небольшое уклонение от обязанностей ему казалось маловажным.
7. И вот похотливая страсть, овладев его мыслями, стала звать в мир. Но аскет пока еще сдерживался. Однажды, проведя день в обычных подвигах, он вошел после молитвы и песнопений в пещеру и там, как и прежде, нашел хлеб, но уже не так тщательно приготовленный и не такой чистый, как раньше, а с мусором. Он удивился и несколько опечалился этому, однако подкрепился хлебом. Вот настала уже третья злая ночь. Ум его еще больше предался любострастным помыслам, и воображение представляло ему нечистые мечты так живо, как будто они сбывались на самом деле. Несмотря на это, он, однако, еще и на другой день продолжал свои подвиги: молился, пел псалмы, но уже не с чистым расположением и часто оборачивался, разглядывая все по сторонам. Его добрые дела прерывали разные мысли.
Вечером, почувствовав потребность в пище, он вошел в пещеру и, хотя нашел на обычном месте хлеб, но как бы изъеденный псами и мышами, а вне пещеры сухие остатки. Тогда начал он стенать и плакать, но не столько, сколько нужно было бы для обуздания нечистой похоти. Хоть и не столько, сколько ему желалось, он все же вкусил хлеба и начал успокаиваться. Тогда множество помыслов обрушилось на него, растоптав его ум. Они, как пленника, повлекли инока в мир. Он бросил свою пустыню и ночью пошел в селение. День застал его еще в пути, а до селения было все еще далеко. Аскет, палимый зноем, изнемог и начал осматриваться вокруг себя, нет ли где монастыря, в котором ему можно было бы отдохнуть.
Впереди и в самом деле показался монастырь, куда он и направил свои стопы. Монастырские братья встретили его с радостью, как настоящего отца, омыли ему лицо и ноги, которые после долгого путешествия покрылись пылью. После молитвы они предложили ему трапезу, прося его принять с любовью то, что у них было.
Затем братья просили его сказать им слово аскета о том, как спасаться, избегать сетей дьявола и оставаться выше нечистых помыслов. Старец наставлял их многими примерами из своей аскетической жизни и рассказал о борьбе с помыслами, добавив, что должно ревностно совершать подвиги и переносить страдания с непоколебимой надеждой на будущие блага и наслаждения на небесах, куда им предстоит переселиться в скором времени. Окончив наставления, аскет невольно задумался о себе: как, вразумляя других, он сам оставался невразумленным. Осознав свое падение, подвижник тот час встал и возвратился в пустыню, в ту уже ставшую родной пещеру, к постилке из мешковины на земле, чтобы тяжко стонать и оплакивать свои грехи.
Аскет не прекращал своего плача, пока не услышал голос ангела, сказавшего ему во сне: «Бог принял твое покаяние и помиловал тебя; только смотри не обольщайся. Тебя придут посетить братья, которых ты наставлял и принесут тебе на благословение хлебы; раздели их вместе с ними и всегда благодари Бога».
С тех пор он постоянно оплакивал всю свою оставшуюся жизнь и (вспоминал) эту знаменательную божественную трапезу.
4. Из святого Максима
Уклоняйся от зла и делай добро (Пс 33,15). То есть сражайся с врагами, чтобы уменьшились страсти, и снова сражайся с ними, чтобы стяжать добродетели. А потом трезвись, чтобы эти добродетели сохранить. В этом и состоит дело, чтобы возделывать его и хранить (Быт 2,15).
5. Из Отечника
Авва Антоний слышал, как говорили об одном молодом монахе, который шел по дороге и совершил чудо. Он встретил старцев, которые устали от долгого пути. Юноша подозвал зебр, чтобы они позволили старцам сесть на их и отвезли к авве Антонию. Старцы приехали на зебрах к авве и сообщили ему о том, какое чудо совершил монах. Авва Антоний им сказал:
— Мне думается, этот монах — как судно, наполненное добром, но не знаю, доберется ли оно до пристани.
А через некоторое время вдруг авва Антоний заплакал, начал гневно рвать на себе волосы и тяжко стонать.
— Почему ты плачешь, авва? — спросили ученики, и он ответил:
— Великий столп церкви только что пал, — старец имел в виду молодого монаха. — Пойдите к нему и посмотрите, что там произошло.
Ученики пошли, куда сказал авва. Молодой монах лежал на циновке и оплакивал совершенный им грех. Увидев учеников, он сказал:
— Попросите старца, чтобы он умолил Бога дать мне хотя бы десять дней, и я надеюсь заслужить оправдание пред Ним. Но через пять дней он умер.
2. Авва Виссарион сказал: «Когда мы смиряемся и молимся, как бы не вошла в нас чуждая радость, то мы начинаем кичиться, прекращаем следить за своим сердцем и ввергаем сев брань. Часто Бог ради нашей немощи творит на нас милость и изгоняет из нас сатану. А если мы пренебрегаем собой и отметаем страх Божий и внимание, тотчас нам попускаются искушения».