8 марта

«Николай-Подкопай».

Носил к о. архимандриту деньги за квартиру и задержался у него беседой о делах житейских. Невесело глядит и авва наш на то, что творится там, за оградой монастырской. За беседой я рассказал ему трогательную историю Александра Гадалова, сообщенную мне Е. А. Вороновой.

— Ну, что вы скажете, батюшка, — спросил я, — о чуде Святителя Николая с Гадаловым? Как вы к этому чуду относитесь?

— А вам, — на мой вопрос ответил вопросом о. архимандрит, — известно ли сказание о чудотворной иконе Святителя Николая в Москве, что в церкви, известной под именем «Никола-Подкопай»?

— Что-то не слыхивал.

— Ну, так послушайте! В какой местности Москвы находится эта икона, это мне неизвестно, но я твердо знаю, что она есть и носит именно то название, которое я вам сказывал. В том приходе, в церкви которого находится эта икона, жил один богатый купец. Человек он был честный и глубоко верующий, как и большинство русских православных людей того времени. Особенную же веру он имел к Святителю Николаю, икону которого в приходе своем чтил какой-то особенною, чисто сыновнею любовью, часто служил пред нею молебны и всегда усердно, с любовью молился. Случилось так, что его подвели в одном крупном торговом деле и, воспользовавшись его доверчивостью, кругом так обманули, что он лишился разом не только всего своего достояния, но запутал и других, веривших его честности. Положение его было во всех отношениях отчаянное. И усилил тут купец усердную свою молитву к Святителю Николаю, неотступно стал ему молиться день и ночь, умоляя его о помощи. И вот, помолившись ему как то раз на сон грядущий с великой верой и обильными слезами, лег купец этот спать и видит в тонком сне, стоит перед ним великий Святитель Божий и говорит ему:

— Не плачь, я выручу тебя из беды. Ступай, сними с иконы моей ризу и продай ее. Что за нее выручишь, пусти в оборот; а как разбогатеешь, расплатишься с долгами, сделай на мою икону новую ризу, но только смотри, чтобы она было точка в точку такая же, как старая.

А риза на иконе той была богатейшая — чеканного золота, вся усыпанная бриллиантами и драгоценными каменьями большой ценности.

— Как же я это могу сделать, — спрашивает купец, — когда икона стоит в храме? Кто же мне это позволит?

— Позволю я, — сказал Святитель, — я ей хозяин, а ты слушай, что я тебе говорю. Вот придет ночь, ступай ты на церковный двор к храму, подкопай под ним стену и через подкоп влезь в храм да сними ризу.

— Да ведь это — святотатство! — возражает купец.

— Говорю тебе, я — хозяин! — ответил Святитель и стал невидим.

Купец проснулся весь в слезах от умиления и благодарности. Пришла следующая ночь. Помолился купец Богу и св. Николаю, взял кирку, лопату и пошел добывать ризу со святителевой иконы. Ризу добыл, принес домой, драгоценные камения вынул, а золото сплавил — все сделал без помехи, по святительскому благословению. Большие деньги выручил тогда купец за ризу эту, обернулся в своих делах и разбогател пуще прежнего. Когда вошел он вновь в силу и настало, стало быть, время исполнить повеление Святителя о сооружении на его икону новой ризы, тогда пошел купец к приходскому своему батюшке и говорит ему:

— Хочу послужить великому Божьему угоднику, Святителю Николаю: благословите, — говорит, — батюшка, соорудить ему новую ризу на икону.

— Доброе дело надумал ты, раб Божий, — благословляет его батюшка, — только к чему ему риза, когда на его иконе и старой ризе цены нет?

Такое чудо сотворил Святитель: ризы на его иконе давно нет, а она всем видится — никому и в голову не взойдет, что снята, продана, а купца — на корень поставила.

— Знаю, батюшка, — говорит, — что и старой цены нет, да таково мое усердие: хочу новой ризой украсить Святителя, да еще ровно такой, какая на ней и раньше была, чтобы и видом своим, и ценностью ничем не отличалась от старой.

Видит батюшка, что купца не переупрямишь, а жертва его богатейшая.

— Ну, что ж, — говорит, — с тобой делать? — Делай как хочешь: Бог благословит.

И вот, соорудил купец новую ризу, во всем подобную старой. Дивятся прихожане вместе со своим батюшкой, дивятся и радуются богатейшему вкладу. Когда пришло время облачать икону новой ризой, отслужили торжественно Литургию при полном храме молящихся. После Литургии, перед молебном Святителю, стали надевать ризу на икону, и еще больше дивятся прихожане: новую ризу надевают на старую...

— Да хоть бы старую-то сняли! — пронеслось тихим шепотом по Божьему храму среди молящихся...

Прижали к старой ризе новую, как пришили; хотели было начинать и молебен, да остановил жертвователь. Выступил он вперед, положил три поклона Святителю, оборотился к народу да и стал говорить ему про скорби свои, про явление ему Святителя и про святителево великое чудо. По церкви ровно стон пошел: кто верит, а кто не верит; ведь старую-то ризу все видели, и как на нее новую надевали, тоже все видели — что такое говорит он? Не с ума ли свихнулся?.. Слышит это купец да и говорит мастеру, что новую ризу делал:

— Сними ризу!

Сняли, а под ней никакой старой и нету. Что тут после того с народом стало, и пересказать невозможно...

Вот с той поры и зовется приходский тот храм «Никола Подкопай». Вот, мой батюшка, Сергей Александрович, — закончил свой рассказ, отпуская меня, о. архимандрит Ксенофонт, — какие в старину-то, еще недавнюю, чудеса на Руси Православной бывали!

Пришел я от о. архимандрита домой, рассказываю, что слышал, а наша Ляля:

— У нас в Тамбове, — говорит (она тамбовская), — еще на моей памяти точно такой же случай был со Святителем и с обедневшим сапожником: тоже явился сапожнику Святитель и так же велел ему для поправки дел снять со своей храмовой иконы драгоценную ризу, а когда разбогатеет, сделать новую, подобную.

Трогательно, умилительно и как по-христиански! Одежду с себя снимает Божий угодник, чтобы одеть ею неимущего...

«Социализм это — завершение христианской морали, — внушают нам мудрецы века сего, — он есть не что иное, как ее последнее, современное, заключительное и совершенное слово».

«Социализм, — говорят христиане, — учит отнимать у ближнего его достояние; христианство — отдавать свое». Похоже!...

Поди-ка попробуй отнять у верующего православного его преисполненную чудес любви веру, его бессмертную надежду!...