Душа должна быть как в притче пастушка, которая влюблена в пастуха

Душа должна быть как в притче пастушка, которая влюблена в пастуха

Однажды, когда находился в Каллисии у Старца, ему сказали, что в Афинах устраивается вечер, на котором будет выступать один святогорский игумен. Отец Порфирий сказал мне, что он очень хочет вздохнуть святогорским воздухом, имея в виду предстоящее выступление. На машине одного друга Старца мы по улице Асклипия добрались до храма Святителя Николая, где проводилось собрание.

Зал был переполнен, и главным образом студентами и студентками. Сначала выступил один богослов, который достаточно хорошо изложил святоотеческие взгляды на проблемы современности. Затем слово взял святогорский игумен, и духовное воодушевление в зале дошло до предела.

Когда он закончил, одному студенту пришла в голову мысль — попросить отца Порфирия, которого он увидел сидящим согбенно в уголке, сказать им несколько слов. Большинство собравшихся поддержало это предложение.

Геронда казалось находился в замешательстве, он сказал, что не выступает на народных собраниях, но «глас народа» вынуждает его говорить. Очень тихим, едва слышным в зале голосом он сказал: «Я не выступаю, но только молю Бога просветить моего послушника (имеется в виду выступавший игумен), чтобы Он дал ему слово». Однако слушатели не пожелали ограничиться этими его словами, и просили сказать что — нибудь еще.

Тогда отец Порфирий спросил: «О чем вы хотите, чтобы я вам сказал?» «Как мы сейчас можем проводить истинно христианскую жизнь?» — ответили собравшиеся. И Геронда очень медленно начал говорить: «Многие говорят, что христианская жизнь трудна и неприятна; но я считаю, что она легка и радостна, но при наличии двух вещей: смирения и любви». Слушатели, многие из которых делали записи в своих блокнотах, спросили:

«Как мы можем, Геронда, стяжать смирение и любовь?»

Тогда Старец стал говорить «в притчах», с присущим ему неподражаемым талантом рассказчика:

«Я расскажу вам, дети мои, одну историю. Некогда в горах жила одна пастушка, которая пасла овец. Целый день она трудилась заботясь о стаде, выгоняя его на пастбище, ведя на водопой, оберегая от диких зверей. Вечером она загоняла скот назад в овчарню, доила маток и оставляла до утра. Когда же наступала ночь, и ее родители засыпали, она, несмотря на сильную усталость, перебиралась через ограду загона и бежала в темноте, пробираясь среди скал и колючих кустов к заветному косогору, чтобы встретиться с пастухом, которого она любила.

И когда она его видела, то была счастлива, не смотря на труды и жертвы на которые она ради этого свидания. И даже, поскольку эта встреча с возлюбленным стоила ей стольких трудов и жертв она была от этого еще более счастлива.»

Простите мне, что я, монах, рассказываю вам о влюбленных, я делаю это для того, чтобы вы лучше поняли то, о чем хочу сказать. Так и душа должна иметь своим возлюбленным Христа, чтобы быть радостной, как пастушка, которая влюблена в пастуха. Но что такое человеческая любовь перед любовью божественной?

Эта любовь ложная и временная, тогда как божественная любовь истинная и вечная. Душа, которая любит Христа всегда радостна и счастлива, чтобы с ней ни случилось, каких бы трудов и жертв ей ни стоила эта ее божественная любовь. И даже чем больше она трудится и жертвует ради ее возлюбленного Христа, тем большее счастье испытывает.

Душа любит Христа когда она знает и исполняет Его заповеди. Когда душа возлюбит Христа, она начинает любить и людей, она не может их ненавидеть. В душу, которая любит Христа не может войти сатана. Вот к примеру возьмем сейчас нашу аудиторию: предположим то мы все здесь собравшиеся — хорошие люди.

Если вдруг теперь в дверях покажутся хулиганы, и захотят войти внутрь, то они не смогут этого сделать, потому что зал уже заполнен нами. Так и в душу, которая полна Христом, не может войти и поселиться дьявол, сколько бы он ни старался, потому что он там не помещается, там нет для него свободного места. Так мы сможем вести истинно христианскую жизнь».

Все собравшиеся были глубоко тронуты простыми но проникновенными словами Старца. Спустя несколько дней после этого вечера я вновь посетил отца Парфирия в Каллисии. Между прочим я рассказал ему о том, с каким глубоким удовлетворением молодежь, и те кому они потом пересказывали услышанное, восприняли его слова и пример с пастушкой.

Геронда был рад моим словам, и сказал: «Благословение Божие да пребудет на них. Ты знаешь, дитя мое. Я не выступаю в аудиториях, на собраниях. Меня вынудили сказать что — то. Ты знаешь, эта пастушка приходила ко мне на исповедь. Все было так, как я рассказывал. «Геронда, — спросил я, — так значит эта история с пастушкой действительно имела место?» «Ну конечно» — ответил отец Порфирий.

На меня произвело большое впечатление то, как удачно Геронда использовал в своих иносказаниях события повседневной жизни, чтобы таким образом сделать доступным пониманию брани в борьбе за вечность.

Геронда, говоря о любви божественной и о любви к человеку был рассудителен, и избегал их сектанского отделения друг от друга. Он не говорил только лишь о божественной любви, или только лишь о человеческой любви, потому что в первом случае мы пришли бы к обездуховленной отчужденности от человека а в конце концов и от Бога, а во втором — к гуманистическому отчуждению от Бога, а в конечном счете и от человека.

Геронда всегда говорил об их православном сочетании в образе вертикальной и горизонтальной, крестообразно пересекающихся линий — любви в теле Церкви. Он учил этому не в абстрактных поучений, но совершенно конкретно, на примерах главных событиях личной жизни каждого.