[О ДУРНОЙ ЖЕНЕ]  [348]

[О ДУРНОЙ ЖЕНЕ] [348]

(ст. 42–274)

… О, государь, как вынести мне норов этой бабы,

Насмешки повседневные и ругань, и попреки,

И «что расселся, муженек?», и «что, дурак, болтаешь?»,

И «что, скажи, принес ты в дом? что от тебя мне проку?

Какой ты плащ, какой платок когда–нибудь дарил мне?

Хоть раз бы, хоть на пасху бы купил ты мне накидку!

Двенадцать лет я замужем, двенадцать лет страдаю,

А от тебя ни ремешка к сандалии не вижу,

А от тебя я ни клочка на платье не имею

И ни колечка от тебя на палец не надела,

И ни запястья от тебя, чтоб было чем похвастать!

Смеются все на улице, что я хожу в обносках.

Мне стыдно выйти из дому — сижу ни с чем и плачу!

А коли в баню выберусь — еще того не лучше,

А коли день один поем — так два сижу голодной.

Рыдаю, плачу, сетую, ломаю в горе руки.

А все старье, что ты мне дал, бери себе обратно!

Будь это пурпур, иль атлас, иль хлопчатые ткани!

Подумать только — на плаще кайма из букв старинных!

Отдай его, продай его, сбывай, куда угодно!

А простыни постельные? а банные отребья?

Сынкам по завещанию оставь их, если хочешь!

Весь этот хлам ты получил в наследие от предков —

Отличное приданое ты дочерям готовишь!

Так уж сиди, помалкивай, коли ни в чем не смыслишь!

Чего глазеешь, муженек, чего ты смотришь волком?

Я из порядочной семьи, а ты — лишь побродяжка!

Мне кланяются встречные — тебя тычками гонят!

Тебе ли зваться Продромом? Ты просто Нище–Продром!

Ты на соломе ночью спишь, а я так на перине;

Живу я на приданое, а ты лишь на подачки;

Я серебро и золото храню в своем приданом —

А ты с горшком да вертелом пришел на мне жениться!

Вот ты сидишь в моем дому и в ус себе не дуешь,

А пол в дому давно прогнил, вся облицовка сбилась,

А черепицы выпали, а крыша прохудилась,

А стены покосилися, а сад зарос травою,

Нигде ни украшеньица, ни зеркала, ни статуй,

Нигде ни плитки мраморной, ни кладки мозаичной,

Все двери вышли из пазов, все косяки оббиты,

Все гвозди порасшатаны, нет ни угла в порядке,

Ограда возле садика — и та уж обвалилась.

На что же руки у тебя? доски не приколотишь,

Стены колом не подопрешь, не залатаешь крышу,

Да что там — плотника позвать, и то не соберешься,

Да что там — гвоздика купить, и то никак не можешь!

Все домочадцы — при тебе, и от тебя ни шагу,

Все для тебя — любовь, почет, и страх, и послушанье,

А я о доме хлопочи, а я с прислугой мучься,

А я детей обхаживай, как лучшая из нянек,

А я в делах, а я в бегах, туда, сюда, повсюду;

Рубашку мне — и то должна я шить собственноручно;

Я, как прислуга у тебя, весь век на побегушках,

Тебе я сукновальщица, тебе я сторожиха,

Тебе я пряхою служу, тебе служу ткачихой,

Чтоб прясть, чтоб ткать, кроить и шить штаны, плащи, рубашки,

А ты сидишь, как курица, разинув клюв голодный,

Сидишь и ждешь, пока тебе куска не вложат в глотку!

И что с тобою делать мне, и что с тебя мне проку?

Уж коли плавать не умел — так и не лез бы в воду!

А коль полез — так уж сиди, молчи и повинуйся,

Сиди, болячки счесывай и дай мне жить спокойно!

Уж если бы ты вздумал бы завлечь себе невесту,

То лучше б ты посватался к трактирной грязной девке,

Оборванной, заплатанной, кривой и кособокой,

Которая кореньями торгует в Манинее!

Зачем меня, несчастную, завлек ты, сиротину

Своими улещаньями, своими похвальбами!..»

…………………………

Все это должен я терпеть, владыка венценосный,

От трижды проклятой жены, ворчливой и драчливой,

А все за то, что прихожу с пустыми я руками!

И если ты, мой государь, по доброте душевной

Меня своею милостью насытить не захочешь,

То, ах, мне, право, боязно — она меня прикончит,

И ты лишишься Продрома, столь преданного мужа!