Законы о жертвоприношениях
Законы о жертвоприношениях
Под культовым правом подразумеваются главным образом эти законы. Вся система поклонения Израиля вращалась вокруг широкого спектра жертвоприношений, которые приносились по ряду причин и для разных целей. Мы не будем рассматривать их подробно, поскольку по этому вопросу уже существует масса исследований. Совершенно ясно, что для христиан в свете смерти Иисуса и того, что она истолковывается в Новом Завете как полное и окончательное жертвоприношение за грех, больше не существует искупительной значимости этих ветхозаветных обрядов. Тем не менее, даже утверждая, что законы о жертвоприношениях не имеют к нам отношения, а только указывают на значение креста, мы можем увидеть и другие особенности еврейских законов о жертвоприношениях, которые воплощают нравственные принципы, достойные последующего размышления.
Например, в отношении к жертвоприношению среди израильтян существовало поразительное равенство. Не существовало градации ценности жертвоприношения в зависимости от статуса верующего. Жертва царя была столь же действенна, как и жертва обычного крестьянина. К тому же Давид, ставший прелюбодеем и убийцей, знал, что, несмотря на его положение, никакой жертвы не будет довольно, чтобы загладить грех; все, что ему оставалось — это уповать на милость Божью. С другой стороны, занимавшие руководящие посты должны были приносить большие жертвы, что говорило о большей ответственности (Лев. 4). Но в то же самое время для тех, кто беден, были сделаны уступки, позволявшие им приносить предписанные жертвоприношения. Жертва повинности могла быть принесена в соответствии с тем, что человек мог себе позволить: если бедный человек не мог принести животное или птицу, он мог принести «десятую часть ефы пшеничной муки», которая все равно считалась кровной жертвой — жертвой повинности (Лев. 5, 5–13). Это было свидетельством того, что объявляемое священником искупление зависело от милости Бога, а не от ценности самого жертвоприношения. Израильтянин, приходивший в нищете духа, приносил Богу не больше двух пригоршней муки, и все же уходил, слыша слова прощения от священника, и узнавал нечто о благодати Бога и нравственной силе покаяния.