Обычаи под запретом

Обычаи под запретом

Во–первых, Ветхий Завет приводит нас к пониманию, что некоторые элементы падшего человеческого общества необходимо отвергнуть как мерзкие для Бога. Единственным обоснованным христианским ответом на них будет отказ и отделение от них. Также Ветхий Завет дает некоторые признаки того, как определить подобные черты. Можно определенно сказать, что приведенные ниже четыре категории особо осуждались в израильской судебной и пророческой традициях: (1) идолопоклонничество, (2) извращения, (3) то, что действует разрушительно на людей, и (4) черствость по отношению к нищим. Все это весьма актуально до сих пор. Множество человеческих культур по всему миру отображают некоторые аспекты эти четырех мрачных тенденций падшей человеческой культуры.

Разве мы больше не нуждаемся в суровой критике Ветхого Завета против завуалированного, а также откровенного идолопоклонничества нашего века и культуры? Христиане склонны, подобно Израилю, неосознанно ограничивать Бога заботами о спасении и воскресными богослужениями, в то время как сами служат золотым тельцам и Ваалам материалистической, потребительской культуры в реальной жизни. Борьба с идолопоклонничеством — важная и очень нелегкая задача, пророческая ответственность и в наше время.

Разве нам уже не нужна ясность ветхозаветного обличения извращений, в век, когда любая нравственная ценность подвергается сомнению или выворачивается наизнанку? Примечательно, насколько тесно Павел связывает идолопоклонничество с извращением не только в сфере сексуальной жизни, но также всего интеллектуального климата и в сфере искажения истины (Рим. 1, 18–32).

Быть может, для нас уже неактуально возмущение и нетерпимость Ветхого Завета к уничтожению слабых и невинных во время таких обрядов, как ритуальная проституция и детские жертвоприношения? Порнография содержит в себе оба элемента, перенимая эстафету от экономической эксплуатации женщин и детей на ранних этапах истории, не говоря уже о том, что и ее пока что не искоренили. А что ветхозаветное учение говорит о поставленном на поток уничтожении миллионов нерожденных детей, иногда по понятным медицинским причинам, но большей частью ради простого удобства?

Разве нам больше не нужна бескомпромиссная ветхозаветная критика любого угнетения и тех, кто бессердечно «жаждет, чтобы прах земной был на голове бедных» (Ам. 2, 7; Мих. 3, 2–3)? Если грех Содома состоял «в гордости, пресыщении и праздности» и бессердечном пренебрежении нищими и нуждающимся (Иез. 16,49), тогда огромные сегменты христианской церкви (и особенно на Западе) спокойно живут не в Сионе, а в Содоме.

Вне всякого сомнения, читатель может добавить свои актуальные и местные культурные проблемы к тому, что может считаться идолопоклонническим, извращенным, разрушительным и бессердечным. По крайней мере, это рамки для определения негативного аспекта в нашем культурном анализе. Израиль был призван отвергнуть все негодное. Несомненно, Церковь также должна против этого бороться.