Новоначальные подвиги

Новоначальные подвиги

 Взяв за образец преподобных отцов Арсений старался им подражать. Положив в основание своей монашеской жизни смиренномудрие и послушание, он отдался подвигам, превосходившим его силы.

Днем он трудился телесно, а ночи проводил без сна в молитвах и славословии Бога. Он чувствовал огромную усталость, но, несмотря на это, не уступал и подвигов не убавлял. Он постоянно прибавлял к ним новые и новые — всегда делая это с благословения и под наблюдением игумена. Все он совершал с радостным расположением.

Старец рассказывал: «Целыми днями мы работали в токарной мастерской. Работа была тяжелой. Вечером я шел в архондарик и с 10 до 11 помогал там. У меня не оставалось времени даже на келейное правило. Поэтому, закончив дела в архондарике и вернувшись в келью, я не ложился спать, но только на четверть часа клал ноги повыше, чтобы они немного отдохнули и оттекла кровь, которая собиралась в ногах от долгого стояния. Потом, чтобы не уснуть, становился в таз с водой и молился по четкам. Спал я от получаса до часа и потом шел в церковь читать Полунощницу. Я поступал так потому, что у меня тогда был помысел сомнения: смогу ли я впоследствии исполнять схимническое монашеское правило? И поэтому я попросил у игумена благословение исполнять это правило уже с послушничества. Он меня на это благословил. Я попросил не от эгоизма, но из боязни, что не смогу в будущем исполнять великосхимнические обязанности. Я делал это не от гордости. "Если мне это не по силам, — думал я, — то нечего себя и обманывать"».

В церкви он совсем не садился в стасидии, все время был на ногах. Если им начинал овладевать сон, он сразу же подскакивал.

Зимой, у себя в келье, он не топил печку. В келье была такая сырость, что плесень свисала со стен, как вата. Когда холод становился невыносимым, он брал шкуру — из тех, что шли на седла для мулов, — и заворачивал в нее ноги. На улице зимой он работал в одном подряснике, под которым — чтобы было потеплей — обертывал себя бумагой.

В Эсфигмене была традиция: накануне Великого поста всем отцам выдавали по банке сгущенного молока. Свое молоко Арсений отдавал старцу Никите, у которого была предрасположенность к туберкулезу. Когда на великопостных трапезах была фасоль, он глотал ее не прожевывая, чтобы она переваривалась дольше и давала больше энергии. Ради аскезы он спал на каменных плитах, а иногда на кирпичах, которые считал «более человеколюбивыми».

Потихоньку братья монастыря начали замечать его подвижничество и благоговение. Священники, когда шли служить Литургию в параклисах[41], стали предпочитать в качестве певчего именно Арсения.