Забота о других

Забота о других

Примером своей жизни и советами Арсений духовно помогал и другим детям. Обычно он общался с теми, кто помладше. Он собирал их в церковке святой Варвары, где они вместе читали Жития Святых, а Арсений побуждал их делать поклоны и поститься. Некоторые матери забеспокоились и стали удерживать своих детей от общения с Арсением. Родители мальчика, работавшего вместе с Арсением у одного мастера, испугавшись, что сын станет монахом, запретили ему дружить с Арсением, подвизаться и молиться вместе с ним. Позже этот юноша уехал работать в Германию, где трагически погиб. Его родители мучились угрызениями совести и говорили: «Уж лучше бы он стал монахом». Другого юношу, тоже фарасиотского происхождения, Арсений хотел взять с собой, когда собирался уходить в монастырь, — и с этой целью пытался уговорить его мать отпустить сына. Еще одного парня он поддержал в желании стать священником. Один священнослужитель, родом из Коницы, также признался, что последовать своему монашескому призванию ему помог еще бывший мирянином Старец Паисий.

Арсений очень болел душой, желая, чтобы люди познали Бога. Некий старый пастух жил совсем один высоко в горах и был в церкви всего два-три раза за свою жизнь. Арсений нашел подход к этому человеку и сумел привести его ко Христу.

У жившего в Конице мусульманина по имени Байрам заболела мать. Юный Арсений по ночам приходил в их дом, помогал ухаживать за больной. После этого Байрам захотел стать христианином.

Как подмастерье плотника, Арсений получал небольшие деньги — и раздавал их в милостыню детям из сиротского приюта. Он также приводил бедных детей к себе в дом на обед.

Житель Коницы, господин Апостолос Хаджирумбис, в своем письме, озаглавленном «Мои воспоминания об одном Святом», пишет: «С Арсением мы жили не близко — на разных улицах. Впервые увидев его, я поразился живости этого человека. Будучи подмастерьем плотника, он выделялся замечательной ловкостью, расторопностью, рвением, но больше всего — своей человечностью. Потом его мастер говорил: "Да, таких, как Арсений, больше нет!"

Как и все крестьянские дети, мы пасли лошадей на общественных пастбищах. Тогда мне открылось душевное величие Арсения. Из наших пустяковых детских ссор стало ясно, что он был единственным, кто предпочитал не обижать, а быть обиженным.

С каждой новой встречей я все больше убеждался в том, что его постоянным старанием было исповедовать Господа. У него в кармане всегда была духовная книга, которую он часто читал нам вслух. Помню, как он дорожил своими слушателями-сверстниками. Он был готов сделать что угодно: пойти сторожить наших лошадей, носить за нас воду и тому подобное — лишь бы мы со вниманием слушали Священное Писание.

Я никогда не забуду, с каким старанием и выразительностью он говорил, если речь заходила о Крестной Жертве Христа. Его речь становилась настолько образной, что ему удавалось приковать к себе внимание даже самых непоседливых детей. Я отчетливо видел в его юношеском лице радость от того, что он мог учить слову Божию столь чистых слушателей. Насколько я помню, он продолжал собирать нас для чтения духовных книг около четырех или пяти лет — пока не ушел в армию».