«Наставник пустыни»

«Наставник пустыни»

Старец Паисий прошел все образы монашеской жизни: в общежитии, в идиоритмическом монастыре, в монастыре в миру, в пустыне, в скиту, один в каливе. Пройдя через послушание, будучи, подобно тесту, замешан на Предании прежних отцов, он приобрел большой личный монашеский опыт.

По смирению он не хотел принимать никакого высшего сана. Будучи духовно чутким, не брал себе послушников. Объясняя, почему он не берет послушников, Старец говорил: «Если я возьму послушника, то он будет иметь право на то, чтобы я уделял ему два часа в день. А разве я смогу найти это время, принимая столько народа? Так что же? Взять человека якобы для того, чтобы сделать его монахом и на самом деле сделать его официантом?» Но, хотя Старец и не имел собственного братства, он явился наставником пустыни и практическим учителем монашеской жизни. Уже само его чудесное житие, сам его пример руководствуют и утверждают без слов. Кроме этого, Старец говорил, писал и защищал Божественное установление монашества — духовного резерва Церкви.

С помощью Старца Паисия многие юноши вступили на путь монашеской жизни. Уходя из мира, они спрашивали его, в какой монастырь им поступить, многие просились к нему в послушники. С рассуждением отец Паисий помогал каждому из них найти подходящего старца и впоследствии — утвердиться и преуспеть. Его практическое и исполненное Благодати слово давало покой душам, утешало, разрешало недоумения и рассеивало искушения молодых монахов. Они уходили от него обновленные, облегченные, расположенные к новым подвигам. Со всей Святой Горы к Старцу Паисию приходили монахи, подвижники, старцы, даже игумены монастырей. Старец «смазывал монашеские шестеренки», потому что он мог «взять на свои плечи и исцелить их помыслы». Он был одним из невидимых, но наиболее действенных «факторов», возродивших монашескую жизнь на Святой Горе.

За советом к нему приходили и многие монахини, монахи и игумены из монастырей, находящихся в миру. С некоторыми из них он состоял в переписке. Сам Старец не стремился становиться восприемником монахов при постриге, не хотел брать под свое духовное руководство монастыри — напротив, этого избегал. Он не хотел выглядеть Старцем — но просто по-братски, смиренно советовал что-то тем, кто спрашивал его, желая получить пользу.

Он не стремился тщеславно увеличить число своих духовных чад. По «случаю», по долгу, по духовной нужде или по Божественному Промыслу — но, всегда испытывая затруднения, он согласился помогать некоторым молодым монашеским братствам в миру. Как опытный духовный архитектор, он давал им устав, внушал монашеский дух и помогал стать носителями аскетического предания. Под его духовным руководством быстро умножались и укреплялись монастырские братства, которые, как желал этого сам Старец, приносят сейчас духовные плоды. Он говорил: «Пусть ваши двери и ваши объятия будут распростерты. Несите сердцам людей духовный покой. Ведь сейчас все ждут от монахов чего-то качественно иного. И если они не найдут этого в монастырях, то снова уйдут [из Церкви]».

Если суммировать сказанное Старцем о монашестве, то можно выразить его монашеский идеал так: «Монахи должны выполнять свои монашеские обязанности, но они должны стяжать и монашеский дух, монашескую совесть и образ поведения, монашескую нравственность и "стиль". Монахи должны относиться ко всему духовно — в противном случае они не будут иметь радости ни одного дня. Прежде всего они должны работать над своими душами, а потом — потихоньку заниматься внешними делами и стройками. Если внешнему будет предшествовать духовное, то внешние работы не будут утомлять. Наоборот, у такого отношения к делам есть духовное преимущество: духовное освящает и внешние дела. Задача монаха — очищение своего сердца. Он должен стать чутким, как листочек сусального золота, и молиться обо всем мире. Мы приходим в монастырь, чтобы жить духовно и чтобы духовно помочь всем людям».