б. Заговор провалился (23:23–35)

б. Заговор провалился (23:23–35)

Целый отряд из воинов пеших двести, конных семьдесят и стрелков двести кажется несколько преувеличенной охраной, состоявшей чуть ли не из половины гарнизона. Неужели четыреста солдат и семьдесят всадников действительно были необходимым сопровождением для обеспечения безопасности одного–единственного арестанта? Именно это соображение заставило ученых задуматься над тем, правильно ли было переведено слово dexiolaboi, которое больше не встречается ни в библейской, ни в греческой литературе того периода. Кирсопп и Лейк предположили, что оно обозначает и «ведомых лошадей», куда входили и запасные лошади для длинного ночного перехода примерно в сорок миль, и вьючных лошадей [460]. Некоторые более современные комментаторы также разделяют такую точку зрения.

Они двигались в Кесарию, которая являлась провинциальной столицей Иудеи и в то же время резиденцией правителя Феликса. Феликс правил в качестве прокуратора Иудеи с 52 г. от Р. X. в течение семи или восьми лет.

Этим назначением он был обязан своему брату Палланту [461], фавориту при дворе императора Клавдия, а затем и Нерона. В разрешении иудейских конфликтов Феликс проявлял абсолютную жестокость. Он был либертином и, похоже, так никогда и не вырос из рамок узкого рабского менталитета. Тацит писал, что «он осуществлял власть царя умом раба» [462].

Естественно возникает вопрос, как Лука мог знать о содержании официального письма трибуна прокуратору. Вполне возможно, что оно было зачитано на суде или же Феликс открыл его содержание Павлу во время их личных встреч и допросов без свидетелей (23:34; 24:24). С другой стороны, Лука утверждает, что Клавдий Лисий писал прокуратору письмо следующего содержания (25), или «о следующем» (ПНВ, НАБ), таким образом подтверждая свою осведомленность о содержании письма. Как бы то ни было, при прочтении послания мы едва могли сдержать улыбку. Трибун весьма подробно описывал, как он спасал Павла, оказав ему то внимание, которого он заслуживал как римский гражданин, поставил его перед синедрионом, узнал, что предъявляемые ему обвинения были только религиозного характера («о Моисее и некоем Иисусе», согласно стиху 29 Западного текста), а не гражданские или уголовные, раскрыл заговор иудеев против него, отослал его к правителю и велел его обвинителям явиться туда, чтобы перед судом правителя представить свои обвинения. В то же время Лисий несколько манипулирует фактами, выставляя себя в более выгодном свете, утверждая, что он узнал о римском гражданстве Павла до того, как Апостола нужно было спасать от гнева разъяренной толпы, а не после. Он также умалчивает о факте серьезного нарушения прав римских граждан, проявившемся в том, что Павел был заключен в тяжелые оковы и чуть было не пострадал от применения физических пыток. Девять главных глаголов в его письме стоят в первом лице единственного числа. Письмо было достаточно почтительным, но центральное место в нем занимала собственная персона автора.

Предоставив нашему вниманию текст письма, Лука далее описывает перевод Павла из Иерусалима в Кесарию с остановкой войска в Антипатриде на ночевку. В Кесарии правителю сдали как письмо, так и заключенного. Правитель прочитал письмо, поинтересовался происхождением Павла, чтобы убедиться, что он находится в его юрисдикции, и решил выслушать дело Павла тогда, когда появятся его обвинители. Он велел содержать узника под стражей в красивом дворце, который Ирод Великий выстроил для себя и который теперь являлся praetorium (Преторией), официальной резиденцией правителя Иудеи. Лука не поясняет, что означало быть под стражею, но мы можем быть уверены, что, поскольку Павел не обвинялся в совершении уголовных преступлений и являлся римским гражданином, с ним обращались хорошо.

В этих главах особенно четко проявляется великое мастерство Луки как историка и теолога, вдохновленного Святым Духом. На карту была поставлена судьба Евангелия, и против нее восстали мощные силы. С одной стороны, иудейская оппозиция была суеверна и жестока. С другой стороны, против этой оппозиции выступили римляне, открытые и непредубежденные, стремившиеся соблюсти нормы закона, правосудия и порядка, которыми так гордились их лучшие правители. Четыре раза они спасали Павла от смерти, от угрозы линчевания и убийства (Деян. 21:32–33; 22:23–24; 23:10; 23:23 и дал.), взяв его под стражу до выяснения характера выдвинутых против него обвинений, с условием, что если эти обвинения будут очевидны, то они будут представлены в суде для разбирательства. Затем три раза в повествовании Луки Павел объявляется невиновным.

Павел, безоружный и беззащитный, оказался зажатым между этими двумя силами: религиозной и гражданской, враждебной и настроенной миролюбиво — между Иерусалимом и Римом. Невозможно не восхищаться его смелостью, особенно когда он стоял на ступеньках крепости Антония, не имея никакого оружия, кроме слова и Духа Божьего, глядя в лица людей из разъяренной толпы, которые уже подняли на него руку. Лука, похоже, рисует его как образец христианской доблести, как и Златоуст в конце своей пятьдесят пятой, и последней, гомилии по Деяниям, говоря, что мы можем «следовать примеру Павла и подражать этой благородной, этой несокрушимой душе» [463]. Источником смелости Апостола была непреклонная уверенность в истине. Он был совершенно уверен, что по римским законам он был невиновен. Он был уверен, что у иудеев также нет доказательств его вины, потому что его вера была верой их отцов, а Евангелие было исполнением иудейского закона. Более того, он знал, что его Господь и Спаситель Иисус Христос всегда с ним и сдержит Свое обещание, а потому Павел будет свидетельствовать о Нем и в Риме.