Глава 38. Сита отдает Хануману свой драгоценный камень

Глава 38. Сита отдает Хануману свой драгоценный камень

Удовлетворенный словами Ситы лев среди обезьян отвечал:

— О прекрасная дева, речи твои созвучны твоей женской природе, так говорит скромная женщина, преданная своему господину! Будучи женщиной, ты не сможешь преодолеть четыреста миль над океаном у меня на спине. Слова твои: "Я никого не могу коснуться, кроме Рамы," достойны тебя, о богиня, супруга великодушного героя. Кто кроме тебя произнес бы такие слова, о Джанаки? Воистину, Какутстха от начала до конца услышит всё сказанное и содеянное тобой у меня на глазах, о царевна. По многим причинам я предложил тебе это, о дева, волнуемый состраданием к Раме, сердце мое трепещет от любви к нему. С величайшими трудностями проник я на Ланку, преодолел океан и, размышляя как поступить после встречи с тобой, я предложил тебе это. Я жаждал отнести и передать тебя тому, кто по сей день остается радостью династии Рагху! В этом выразилась моя преданность ему и тебе — потому я произнес такие слова. Но поскольку не можешь отправиться со мной, о безупречная дева, дай мне какой-нибудь знак, который позволит Раме поверить, что я видел и говорил с тобой.

Сита, подобная дочери богов, отвечала ему слабым голосом, прерываемая рыданиями:

— Знак — это лучшее, что ты можешь сделать для моего господина! Скажи ему: " О Рама, мы жили у подножья восточного склона горы Читракута, недалеко от обители аскетов, где было много кореньев, фруктов и воды, близ реки Мандакини. Гуляя средь цветущих благоухающих рощ, ты искупался в озере, а потом отдыхал на моей груди. В этот момент ко мне приблизился ворон и попытался клюнуть меня, я бросила в него камень. Однако свирепый пожиратель подношений решил ранить меня, не желая оставлять своей жертвы. Я сняла пояс, чтобы ударить птицу, и одежды мои соскользнули с меня. Картина эта рассмешила тебя, а я залилась краской стыда и негодования. Измученная вороном, одуревшим от голода, я бросилась к тебе. Я всё ещё была взволнована и сердита, и ты со смехом успокаивал меня. Лицо мое было мокрым от слез, и ты мягко вытирал мне глаза. Ты с любовью смотрел на меня, разгневанную вороной, о повелитель. Уставшая, о Рама, я уснула на твоей груди, а ты спал на моей, о старший брат Бхараты. Когда я проснулась, ворон вновь приблизился ко мне и, когда я поднялась с твоей руки, клювом ранил мне грудь, о Рагхава. Почувствовав кровь, ты поднялся и увидел мою растерзанную грудь, о длиннорукий герой. Разгневанный, шипя как змея, ты сказал:

— О дева с бедрами, подобными хоботу слона, кто ранил тебя? Кто хочет стать жертвой пятиглавой змеи?

Оглядевшись вокруг, ты заметил ворона с острыми окровавленными когтями, стоявшего передо мной. Эта птица, царственный потомок крылатых созданий, сын Индры, с быстротой ветра сокрылся в земле. С глазами круглыми от ярости ты, о длиннорукий воин, решил уничтожить ворона. Сорвав стебель травы куша прямо там, где лежал, ты превратил его в стрелу Брахмы, которая извергала пламя, подобное пламени смерти. Огненная стрела отшвырнула птицу от меня и стала преследовать ее высоко в небе. Ворон облетел все три мира, отвергнутый своим отцом и мудрецами. Наконец, он попытался найти у тебя прибежище, упав на землю и моля о милости. Хотя он был достоин смерти, ты, о Какутстха, покровитель всего живого, из сострадания пожалел его. Обращаясь к нему, истерзанному и печальному, ты сказал: "Это оружие не может не поразить врага, поэтому, скажи, как быть?" Ворон отвечал: "Я отдаю свой правый глаз," и Рамачандра лишил его правого глаза. Почтительно поклонившись Раме, а также царю Дашаратхе, ворон, спасенный этим воином, удалился в свою обитель.

О герой, ради меня воспользовавшийся оружием Брахмы даже против ворона, почему ты позволил демону безнаказанно похитить меня? О лучший из людей, будь сострадателен ко мне и возроди в моем сердце надежду. Я знаю о твоей великой энергии, безграничной стойкости, о твоей удивительной силе, неотразимом могуществе вне пределов времени и пространства. Непобедимый и глубокий, как океан, ты, повелитель земли, величием равен самому Васаве! Ты величайший среди лучников, пылкий и мужественный, неужели ты не направишь своего оружия против демонов? Наги, гандхарвы, боги или маруты — никто не в силах противостоять тебе в битве. Если этот герой сохранил ещё какое-то чувство ко мне, почему до сих пор он не истребил всех демонов своими острыми стрелами? Почему сильный Лакшмана, сокрушающий своих врагов, ещё не освободил меня, покорный воле брата? Если те два тигра среди людей, равные Ваю и Индре, непобедимы для небожителей, почему они равнодушны ко мне? Увы! Должно быть, я повинна в каком-то отвратительном грехе, раз эти герои, повергающие во прах врагов своих, медлят спасти меня несмотря на всё своё могущество!

Ваидехи говорила с глазами полными слез. Могучий Хануман отвечал на ее жалобы:

— О возвышенная дева, я клянусь, Рама изменился в лице, печалясь о тебе. Видя брата, охваченного горем, Лакшмана тоже полон печали, это правда, о богиня. Наконец, я нашел тебя, и потому нет более причин для скорби, скоро ты увидишь гибель своих врагов, о прекрасная. Те два тигра среди людей, два царевича безграничной силы, всем сердцем ища встречи с тобой, обратят миры в пепел. Убив отвратительного Равану и всех его родственников, Рагхава вместе с тобой вернется во дворец. Теперь скажи мне, что я должен сообщить Раме и Лакшману, исполненным доблести, а также знаменитому Сугриве и всем собравшимся обезьянам?

— Низко поклонись повелителю мира, — отвечала Сита, — спроси о благополучии этого покровителя людей, сына Каушальи, и пожелай ему от меня процветания. Передай слова приветствия сыну Сумитры, счастливой матери, который отрекся от гирлянд, драгоценных камней, своей возлюбленной супруги, обширных владений, отца и матери, и нежно простившись с ними, последовал за Рамой. Этот добродетельный царевич, в своей преданности пожертвовавший всеми радостями жизни, последовал за братом Какутстхой в лес, присматривая за ним. Великий, мудрый и красивый, широкоплечий, относившийся к Раме как отцу, а ко мне — как к матери, доблестный Лакшмана не знал, что я похищена. Почитающий старших, возвышенный и храбрый, немногословный, самый дорогой сердцу старшего брата и достойный своего тестя, берущийся даже за непосильные дела, чья близость скрасила Раме разлуку с отцом — Лакшмана дороже Раме, чем я. Передай ему поклоны от меня и передай мои слова. Пусть благородный и добродетельный царевич, любимый Рамой, кроткий и чистый, положит конец моим страданиям, о лучший среди обезьян!

О вожак обезьян, ты должен приблизить день победы! Пусть Рама, вдохновленный тобой, свершит ради меня невозможное. Вновь и вновь повтори ему от меня такие слова: " Мне осталось жить не более месяца, о сын Дашаратхи! По истечении этого срока я буду мертва. Клянусь, я говорю истину! Освободи меня из рук жестокого и злобного Раваны, о герой, подобно Каушики, освободившемуся из ада!"

С этими словами Сита сняла жемчужину, некогда украшавшую ей лоб, которая сияла небесным светом, и передала ее Хануману.

— Отдай это Рагхаве! — попросила она.

Доблестный Хануман взял жемчужину и на его руке она показалась совсем маленькой. Он поклонился Сите и справа налево обошел вокруг нее. Радуясь, что нашел царевну, Хануман мысленно уже вернулся к Раме и Лакшману. Взяв дорогое и великолепной работы украшение дочери Джанаки, которое она заботливо хранила в своем сари, Хануман, словно ураган, взлетел на вершину горы. Готовый отправиться в обратный путь, он был безмятежен.