Связь религиозных установлений с Новым Заветом

Принесение жертв обладало глубочайшей символикой и способствовало нравственному очищению людей, пробуждало в них жажду прощения и единения с Богом. Согласно единодушному мнению христианских авторов, все ветхозаветные жертвы в том или ином отношении прообразовывали спасительную жертву Иисуса Христа, распятого на кресте. Жертва всесожжения и жертва за грех служили искуплению грехов людей — и Иисус Христос «пришел отдать душу Свою для искупления многих» (Мк 10:45), и пролитая Им на кресте Кровь «очищает нас от всякого греха» (1 Ин 1:7). Жертва повинности рассматривала вину за грех как долг человека перед Богом, и такое понимание присутствует и в молитве Господней «Отче наш…» (Мф 6:12). «Наконец, как мирная жертва способствовала примирению с Богом и сопровождалась священной трапезой, так и Христос, принеся Себя в жертву, примирил нас с Богом (2 Кор 5:18) и основал таинство Евхаристии, которое также вобрало в себя существенные черты жертв Ветхого Завета: благодарение, участие в трапезе Господней и подлинное единение с Богом»[286].

В Послании к евреям Христос именуется и Первосвященником, и жертвой. В этом послании подчеркивается, что израильские священники обязаны были приносить жертвы каждый день, тогда как Иисус Христос принес Свою жертву один раз на все времена. Жертва Христа принесла людям вечное искупление и сделала ненужными ветхозаветные кровавые жертвы (Евр 10:1–18)[287].

Предписания ритуальной чистоты служили постоянным напоминанием о том, что израильтяне призваны к святости. Эти установления имели важную воспитательную функцию — люди учились внимательно относиться к телу и к пище и всегда стремиться к чистоте. Как и понятие «святость», понятие «чистота» постепенно перемещалось из ритуальной сферы в нравственную. Показательный момент можно увидеть в Книге пророка Исайи: когда пророку в храме открывается видение Бога, он сознает свое недостоинство, потому что имеет «нечистые уста» (Ис 6:5) — речь идет не о ритуальной нечистоте, но об оскверненности грехом. В Новом Завете понятия «чистое» и «нечистое» окончательно приобретают нравственный смысл: чистота становится синонимом кротости и незлобия, а нечистота всегда ассоциируется с грехом.