Первый благовестник православия в Японии, архиепископ Николай (Касаткин)6

1. Детство и учебные годы архиепископа Николая

В конце XVIII и начале XIX века над необъятным простором русской земли из Саровской обители воссияла звезда преп. Серафима. В преподобном наше поколение чтит величайшего святого древней и новой Руси. Еще при жизни преподобного, 19 октября 1829 г., на северной окраине России в селе Суре, Пинежского уезда, Архангельской губернии родился в семье причетника будущий батюшка о. Иоанн Кронштадтский. Ему дано было свыше стать великим угодником Божиим, явившим в миру священническую праведность, питаемую опытом евхаристии и духовничества. А через несколько лет в глухом селе Березе, Белевского уезда, Смоленской губернии в скромной семье диакона Дмитрия Касаткина родился 1 августа 1836 г. второй сын, будущий архиеп. Николай, нареченный во святом крещении Иоанном в честь Предтечи и Крестителя Господня. Младенцу тоже дано было Господом явить себя светочем православия, возжженным Русской Православной Церковью на далеких островах Японии.

Нерадостно было его детство: лишившись 5-летним ребенком матери, он испытал беспросветную нужду и горе сиротства. Ранние скорби и лишения закалили ребенка, выработав в нем силу воли и выносливость, развив и горячую религиозную настроенность. Ваня Касаткин привлекал к себе окружающих живым умом, одаренностью, общительностью. Непоколебимая вера в Бога и сила воли были залогом преодоле-

ния в будущем всех препятствий на пути проповеди архи-еп. Николая. Нелегки были и юношеские годы Вани, будущего архиепископа Николая. Окончив первым духовное училище, мальчик поступил в Смоленскую духовную семинарию. Как вспоминает сам Владыка Николай, железных дорог тогда не было и, не имея денег на подводу, он вынужден был с другими беднейшими семинаристами тащиться пешком по трущобам более 150 верст, чтобы попасть в стены семинарии. Нелегка была и жизнь в “бурсе” при холоде и голоде, грубом отношении окружающих. Суровая семинарская жизнь еще более закалила одаренного юношу. По окончании семинарии первым в 1856 г., он был отправлен на казенный счет в Петербургскую Духовную Академию, где тоже выделялся своими способностями и был предназначен к оставлению при Академии и профессорской кафедре. Однако ученая карьера не привлекала молодого человека. Его жизненный путь определился свыше Промыслом Божиим.

Ни студентам-товарищам, ни профессорам Академии, ни будущему архиеп. Николаю не являлось и мысли об апостольском подвиге, который совершил впоследствии. Эта далекая языческая страна, до объявления там свободы христианской проповеди, мало была известна даже образованным кругам России. По признанию Владыки, влечение проповедовать в Японии возникло случайно, при чтении попавшейся ему книги путешественника и мореплавателя конца XVII и начала XVIII века, капитана флота Василия Головнина. Головнин, однажды путешествуя на шлюпке в поисках воды для корабля, причалил к японскому острову, был схвачен стражей, бежал и скрылся близ берега в рыбачьей японской семье. Снова пойманный, он пробыл два года в плену. Наконец, в Токио он смог через голландского матроса объясниться и был освобожден. Вернувшись на родину, Головнин написал свои “Воспоминания”. Эта книга произвела сильное впечатление на студента Касаткина, особенно любовь очери рыбака к беглецу. Он подумал, что в народе, не знавшем Христа и столь близком к Нему в отношении к ближнему, будет ценна проповедь Евангелия. В 1860 г. вернулся из-за болезни из Японии настоятель консульской церкви в Хакодате о. Махов. Святейший Синод предложил вакансию оканчивающим студентам

Академии, с пожеланием насаждения среди японских язычников православной веры. Были желающие ехать женатыми, но это не подходило. Чтение бумаги из Синода не произвело на Ивана Касаткина впечатления, и он спокойно пошел на всенощную в академический храме где его души коснулся зов Божий и созрело решение ехать на проповедь Евангелия японцам с принятием монашества, о чем он раньше не думал.

Ректор еп. Нектарий одобрил этот порыв и, с благословения Петербургского митрополита, 24 июля И. Касаткин был пострижен в академическом храме в монашество с именем Николая, 29 июля рукоположен иеродиаконом и 30 июля иеромонахом. Напутствуя его, еп. Нектарий сказал, что с крестом подвижника он должен взять посох странника, с подвигом монашества ему предстоят труды апостольства.